Нансен. Человек и миф - Наталия Будур

«В четверг, 3 ноября, когда я пришёл в свой рабочий кабинет в Стокгольмском минералогическом институте, смотритель сказал мне, что меня спрашивал какой-то норвежец. Оказалось, что он не оставил визитной карточки и не назвал себя. Таких земляков ко мне заходило много. „Верно, опять один из тех, кого нужно выручить из временного затруднения!“ — подумал я.

— А каков он был на вид?

— Долговязый, белокурый, — ответил смотритель.

— Одет порядочно?

— Без пальто! — сказал смотритель ухмыляясь. — Видно, моряк или кто-нибудь в этом роде.

Значит, моряк без пальто! Пожалуй, мне и предстоит снабдить его пальто. Не впервые!

Немного погодя ко мне заходит профессор Вилле с вопросом:

— Застал тебя Нансен?

— Нансен? Так этот моряк был Нансен? Без зимнего-то пальто?

— Как без зимнего пальто? Он собирается пересечь материковый лёд Гренландии!

Затем появился и сам Нансен: высокий, стройный, широкоплечий силач, так и дышащий здоровьем и молодостью. Действительно долговязый и белокурый, как описал его смотритель. Волосы откинуты назад с широкого лба, одежда порядочно потёртая. Он прямо подошёл ко мне и, протягивая руку с какой-то своеобразной приветливой улыбкой, сам представил себя.

— Вы собираетесь пересечь Гренландию? — сказал я.

— Предполагаю.

Я смотрел на него во все глаза: невыразимо уверенный и внушающий доверие взгляд и добрая улыбка на резко очерченном мужественном лице. По мере же того как он говорил — несмотря на то что обращение его оставалось таким же простым и, пожалуй, даже показывало, что он несколько стесняется, — он как бы вырастал в моих глазах.

Самый план его — пройти на лыжах от восточного берега до западного, — показавшийся мне сначала ни с чем не сообразной выдумкой, стал во время беседы казаться мне наиестественнейшим делом в свете. Мало того: я вдруг проникся непоколебимой уверенностью: да, конечно, он пройдёт! Это так же верно, как то, что мы сейчас сидим и беседуем с ним!

— Отправимся сейчас же в академию к Норденшёльду, — предложил я.

И мы отправились.

Оригинальный костюм Нансена — плотно обтягивавшая стан тёмная триковая блуза или куртка — не преминул привлечь к моему спутнику внимание прохожих, когда мы шли с ним по Дротнингатан. По этому же костюму Густав Ретциус принял Нансена с первого взгляда за акробата или канатного плясуна.

Норденшёльд находился в этот час, по обыкновению, в своём физическом кабинете. Навстречу нам попался хранитель музея Биндстрём, нёсший реторты.

— Старик там, но очень занят.

Войдя в кабинет, мы увидели, что „старик Норд“ возится со своими минералами. При виде его широкой мускулистой спины мне невольно вспомнилось одно приключение в енисейской экспедиции в 1875 году. По реке ходили большие волны, ежеминутно угрожавшие потопить лодку, в которой плыли путешественники. Норденшёльд, недолго думая, взял да и уселся на самый край кормы и предоставил холодным как лёд волнам разбиваться о его широкую спину. Так и сидел он несколько часов, изображая устой против волн. Из людей подобного закала и создаются исследователи полярных стран!

Поздоровавшись с Норденшёльдом, я представил ему своего спутника:

— Консерватор Бергенского музея Нансен. Он решил совершить переход через материковый лёд Гренландии.

— Вот как!

— Но прежде ему хотелось бы побеседовать немножко с тобой.

— Милости просим! Итак, господин Нансен решил пересечь Гренландию?

Перед Норденшёльдом как будто взорвало бомбу. Первоначальное ласковое, но несколько рассеянное выражение исчезло с его лица, он весь превратился в слух и внимание и словно мерил молодого гостя глазами, чтобы рассмотреть, что он за человек. Затем он вдруг весело вымолвил:

— Могу подарить господину Нансену пару прекрасных сапог. Да, я нисколько не шучу. В таких случаях крайне важно обеспечить себя первоклассной обувью, ибо края льдин разрезают самую толстую кожу, как бритва.

Лёд был сломан. Нансен начал развивать свой план. Норденшёльд слушал, время от времени скептически кивал головой и ставил какой-нибудь вопрос. В общем план Нансена представился ему, насколько я понял, хотя и очень смелым, но не безусловно невыполнимым. Видно было, что самая личность Нансена с первого же взгляда произвела на него сильное впечатление, и старик тут же изъявил свою полную готовность содействовать молодому смельчаку советами и своей опытностью. Перед уходом я шепнул Норденшёльду на ухо:

— Ну, как по-твоему? Я со своей стороны уверен, что он дело выполнит!

— Может быть, ты окажешься правым! — ответил Норденшёльд, но выражение его лица приняло скептический оттенок.

После заседания в Геологическом обществе Нансен вновь зашёл ко мне. Было уже довольно поздно. Вдруг во время нашей беседы, которую я вёл с большой горячностью, раздался звонок, и явился Норденшёльд. Теперь я понял, что он серьёзно заинтересован.

И вот мы сидели далеко за полночь, толкуя как о проектируемой Гренландской экспедиции в частности, так и о других арктических и антарктических (в область Южного полюса) экспедициях вообще. Тогда минуло всего четыре года со времени последней Гренландской экспедиции самого Норденшёльда.

Несколько дней спустя Нансен уехал в Кристианию. Увёз ли он с собой обещанную Норденшёльдом пару сапог, мне неизвестно. Знаю лишь, что Норденшёльд послал ему потом пару снежных очков. Зато Нансен, без сомнения, увёз с собой немало важных указаний и убеждение в полном понимании и сочувствии со стороны знаменитого исследователя полярных стран».