Четвёртая - Екатерина Нагорная

— Мудро, госпожа. У самого сладкого в нашей жизни горькие плоды. Бастард одинаково несчастлив и в замке, и в бедняцкой хижине.

Пока Сольге решала оскорбиться ей или принять слова жены травника за сочувствие, хозяин лавки вынес требуемое — целую гору маленьких пузырьков, наполненных бледно-зелёным порошком:

— Здесь должно хватить до середины следующей весны, если будете принимать раз в три дня. И не беспокойтесь, последствий не будет. Мы используем не только листья, но и нераспустившиеся соцветия, так средство становится действеннее, а пить его можно реже.

Надо сказать, что заваренная «кошачья спинка» была редкой гадостью: и на весь свой сладко-горький вкус, и на запах, отдающий мокрой кошкой, отчего эти мелкие кустики и получили своё имя. Так что Сольге отбросила мысли о возможной обиде и горячо поблагодарила травника.

Она уже уходила, когда жена травника опять подала голос.

— Вы ведь из замка, госпожа? Скажите принцессе Байвин, что в городе неладно — пришли чужаки с юга. Никто не знает, откуда они взялись, но ведут себя как хозяева, никого не слушают и не боятся.

Сольге кивнула и уже открыла дверь, чтобы выйти, но травница заговорила снова:

— Скажите ещё принцессе, госпожа: Сестры в этот раз загостились и вряд ли скоро уйдут. Люди волнуются — впереди зима. Сейчас можно собрать урожай, но ворота заперты. Пусть их откроют, иначе нас ждет голод.

«Какие ещё чужаки? — думала Сольге, закрывая дверь лавки. — Откуда здесь взяться южанам? Глупая старуха». Она была раздражена из-за слов жены травника о бастардах. Что это было? Намек на саму Сольге? Или не намёк, а всё-таки оскорбление?

Тут взгляд упёрся в её собственное отражение в корыте с водой. Ох ты ж! Со всеми этими событиями Сольге совершенно забыла о собственных волосах. Не было никаких намёков, не было оскорблений. Травница даже не поняла, что Сольге и есть тот самый несчастливый бастард. Отросли волосы, надо бы обрезать, чтобы никого не вводить в заблуждение… Но как же не хочется! Подождать, пока Сестры уйдут, тогда и обрезать. А пока просто не попадаться на глаза Байвин…

Это было лишь мгновение слабости, но мечты, такие заманчивые, такие невозможные, вырвались на свободу и понеслись табуном необъезженных лошадей. Если бы Толфред только признал её при всех сестрой… Если бы заткнул рты всем ненавистникам, если бы приструнил Байвин… Если бы, если бы, если бы… Как бы хороша была Сольге в красном платье принцессы! Какие бы причёски могла она носить! Ей думалось о глупостях и сущих мелочах, которые, если вдуматься, не такие уж и мелочи, если на пути к ним стоит непреодолимое препятствие. Потому что чьи-то мелочи для кого-то — дверь в другую жизнь.

Грубый удар в плечо привёл Сольге в чувство. Она обернулась и поняла, о чем говорила жена травника: смуглый почти до черноты, южанин задел её — Сольге была почти уверена, что нарочно — не извинился, только зло осклабился и продолжил свой путь, стянув по дороге яблоко у торговки и так же грубо, как и с Сольге, обходясь с другими прохожими. И был он такой не один. По площади сновали такие же смуглые дети, задирая местных мальчишек и воруя любую мелочёвку, попавшуюся на глаза. Женщины в пышных, разрисованных голубыми и зелёными полосами юбках сидели кружком едва ли не по центру площади и то и дело принимались хохотать, в полный голос обсуждая проходящих мимо людей. Что именно они говорили, было не разобрать — уж очень не похож был ни на что их странный язык, но откровенные тычки пальцами по сторонам не оставляли никаких сомнений о предмете разговора.

Вот из-за этих женщин Сольге и поторопилась убраться из третьего круга поскорее — уж больно внимательно начала на неё поглядывать самая старшая.

***

Первым, на кого она наткнулась во дворе замка, был Янкель. Он, пыхтя и отдуваясь, волок за собой упирающуюся Доопти.

— Вот, — пожаловался он, — забралась в механизм Врат Альез. Еле вытащил. Стражники говорят, что она сначала пыталась повернуть рычаг, потом стала грызть канат, который идёт от него к воротам. Укусила меня… А вчера еле успел поймать у самых дверей принцессы Байвин. И не первый раз, между прочим!

От вернувшегося было благодушного настроения не осталось и следа. Проклятая девчонка! Не хватало ещё из-за неё выслушивать претензии Байвин. Сольге покачала головой:

— Я говорила тебе оставить ее там, у пещеры. Теперь уже не выгонишь. Подождём, пока уйдут Сестры, и, раз уж Доопти так хочется в то крыло, попробуем её туда пристроить. А пока запри её, что ли? Пока она ещё что-нибудь не натворила.

Янкель утащил ноющую подопечную в сторону Детского крыла. Сольге не спеша отправилась следом. Сумка приятной тяжестью давила на плечо, бутылочки с порошком «кошачьей спинки» тихонько позвякивали, обещая радость, наслаждение и покой.

Ещё бы как-то передать слова жены травника Байвин… Даже странно, что принцесса-благодетельница, пытающаяся сунуть свой прекрасный нос во все дела Октльхейна, не знает о непорядке, творящемся в городе. Очень странно…

Глава 8

В королевской голубятне жарко, душно. Ни сквознячка, ни даже малейшего колебания воздуха, только пыль танцует в бледно-пурпурном свете Сестёр. Несчастные птицы больше не расхаживают важно туда-сюда, не курлычут о своём. Забились в углы подальше от вездесущего света, распластали крылья. Хуже всего приходится голубям из северных княжеств — они вообще не отходят далеко от поилки. Один так и вовсе из последних сил разогнал братьев и плюхнулся в воду.

Всё те же птицы, все столько же — ни одной новой. Нет вестей от соседей, ни от ближних, ни от дальних.

Совсем другое дело в тайной голубятне. Чёрный голубь посланника Горто словно и в пути не был. Сидит на жёрдочке, голову держит высоко, гордо, косит золотым драконьим глазом.

Письмо от посланника короткое и тревожное: «Никому не верьте». В левом нижнем углу крохотная красная точка — «Не отвечайте» означает она. Всё. Больше ни слова, ни намёка. Ничего.

Странно, всё очень странно.

Сольге присела на ступеньки, чтобы немного поразмыслить в тишине, но её отвлекло тихое шуршание в кустах — может, кошка, а может, и хорь подбирался к запертым птицам. Сольге подобрала случайный камушек и швырнула, не прицельно — просто на звук. Тот, кто шуршал, метнулся прочь, а Сольге подумала, что как-то крупноваты стали кошки. Или хори.

Окончательно сбил с мысли Хендрик. Налетел, облапил, потащил в укромное место между