Вирус бессмертия - Дмитрий Янковский

– Когда успех дела неочевиден, его стараются проворачивать в тайне. На себя посмотри.

«Да уж, – невесело подумал Максим Георгиевич. – Сейчас мне только соперника не хватало».

– Может, по каким-нибудь сторонним проявлениям можно узнать? – спросил он вслух.

– Сейчас это уже не важно, – буркнул Свержин. – В любом случае следует довести начатый план до конца. Даже если у нас будет своя расшифровка божественного послания, а у Грозднова своя, мы сможем попробовать договориться.

– Н-да… – озабоченно протянул Максим Георгиевич, на минуту забыв о субординации. – Неувязочка вышла. Ах, черт! Но это ведь не единственная неувязка, как я понимаю? Что-то ведь известно и самому профессору Варшавскому? С ним тоже надо поработать. А то ведь неизвестно, сколько он еще писем напишет и куда.

– Вот это ты брось, Максим! – рявкнул на том конце провода Свержин. – Вот с Варшавским этого не надо! Я напрямую тебе запрещаю применять к нему любые меры силового характера. Во-первых, он зарекомендовал себя абсолютно лояльным. Во-вторых, это тебе не Богдан и не Стаднюк. Даже не Петряхов – слишком заметен. Его ценят наверху! – Свержин подчеркнул это слово значительной паузой и продолжил: – Ценят за богатые научные знания, способные служить делу классовой борьбы. В случае чего его хватятся мигом, расследуют дело и натянут тебе яйца на лоб. Выгораживать не буду, потому и предупреждаю особо.

– Понял, Матвей Афанасьевич. Понял!

– Вот и хорошо. С другой стороны, через Варшавского мы можем и по-тихому выяснить, что известно науке про Голос Бога. Что известно и предпринято по этому вопросу за границей. Выходил ли на связь с профессором Грозднов, а главное – в точности узнать, как Голос этого Бога услышать и правильно понять. А также что он может нам рассказать. В общем, запиши адрес Варшавского и заедь к нему по пути, когда повезешь Стаднюка на место.

– Уже садился в автомобиль, Матвей Афанасьевич.

– Давай-давай! Записывай. Значит, прямо сейчас и заедешь. Представишься комиссаром по надзору за наукой, спросишь про Грозднова и остальное. Сам знаешь, как такие штучки делают. Возможно, Варшавский скажет нечто такое, что пригодится тебе сегодня.

Максим Георгиевич записал под диктовку адрес. Это оказался Петровский бульвар, что привлекло внимание энкавэдэшника. На Петровском жил и Стаднюк с сестрой, причем точно напротив указанного адреса. Странное совпадение. Но делиться мыслями с начальником Дроздов не стал – тот не хуже его знал адрес стаднюковского дома.

– Все, – закончил Свержин. – И ни пуха тебе ни пера.

– К черту, товарищ Свержин.

Дроздов положил трубку, взял лежавший на столе пакет и снова его оглядел. Единственная надпись гласила: «Дроздову». Никаких грифов, никаких особых инструкций. Дрожащими пальцами он разорвал желтоватую оберточную бумагу и пробежал глазами начальные строчки на первом листе.

«Я, профессор Варшавский, считаю необходимым довести до сведения компетентных органов, что мне в руки случайным образом попала любопытнейшая информация, связанная с неизведанным явлением астрофизического порядка. Основой информации являются дневники красноармейца Тихонова, входившего в состав пропавшей экспедиции Советского правительства на Тибет».

Дроздов аккуратно сложил листки, сунул в карман пальто и вытер выступивший на лбу пот. В первую секунду он решил, что это третье письмо Варшавского в НКВД, но потом понял – второе. Кто-то в канцелярии попросту перепутал Дроздова с Гроздновым и переправил письмо не по адресу.

Максим Георгиевич потянулся к телефонному аппарату, но задумался и не стал поднимать трубку.

«Может, и не стоит никого посвящать в то, что письмо у меня. Затерялось – и все. Концы в воду. А к Варшавскому я заеду. Теперь это обязательно следует сделать».

Он вернулся в машину и захлопнул заднюю дверцу.

– Сердюченко, кати в центр, на Петровский бульвар.

28 декабря 1938 года, среда.

Москва, Петровский бульвар

Варя, поджав ноги, сидела в тяжелом кожаном кресле и всхлипывала. Посреди огромной гостиной высилась наряженная елка, стен не было видно за дубовыми стеллажами с книгами. На каминной полке в рамочке под стеклом красовалась аляповатая грамота с надписью: «Тов. В. С. Варшавскому, профессору-большевику, от имени трудового народа».

– Не реви! – буркнул пожилой мужчина, выходя из дверей кабинета. – Я не могу работать, когда ты плачешь! Мы же с тобой договорились, что завтра все разузнаем. Не может же просто так пропасть человек в Стране Советов!

– Его забрали… – в который уж раз повторила Варя и заревела навзрыд.

– Ну с чего ты взяла? – профессор встал возле кресла и осторожно погладил девушку по голове. – Ну пожалуйста, не реви.

– Мне Роберт сказал, а все знают, что он у них стукачом прислуживает!

– Ну что за терминология, – поморщился хозяин квартиры.

– Хорошо, пусть информатором. Какая разница?

– Надеюсь, ты ему не сказала, к кому собираешься пойти за помощью?

– Сказала! – мстительно процедила сквозь зубы девушка. – Пусть они теперь следят за квартирой товарища Петряхова!

– До чего же ты любишь совершать необдуманные поступки! Это ведь все пустые домыслы, не мог Петряхов быть виновным в смерти твоего отца.

– Вовсе не домыслы, – хмуро ответила Варя. – Уже после похорон папа приснился мне и рассказал, что это Петряхов посоветовал ему взять проводником Асланбека.

– Сон тут ни при чем, – отмахнулся профессор Варшавский. – Послушай специалиста по психологии. Про Асланбека ты и без всякого сна знала, и то, что отец твой был недоволен подготовкой экспедиции, он тоже тебе писал. Но даже если именно Петряхов посоветовал нанять Асланбека, это еще не говорит о злонамеренности. Он мог сделать это по глупости.

– А я думаю, говорит, – возразила девушка. – Петряхов ведь не знал, что мама не захочет жить без отца… Я же видела, как он перед ней хвост распускал!

– Прекрати! – разозлился профессор. – Что ты, девчонка, тогда могла понимать! – Он закашлялся, с непривычки сорвав голос. – В любом случае тебе не стоило его подставлять.

– Почему?! – Варвара подняла на собеседника полные привычного усталого отчаяния глаза. – Почему?

– Это… – Профессор удивился самому вопросу. – Это подло.

– А что мне еще оставалось делать? Не могла же я сказать Роберту, что обращусь за помощью к вам?

– Нет. Этого определенно делать не стоило, – ответил Владимир Сергеевич без прежней горячности в голосе. Он помолчал, потом придвинул к креслу, в котором сидела девушка, стул и сел. – Но ты должна знать, что я не сторонник таких жестких мер. Я стараюсь не вмешиваться в ход событий, а держаться от него в стороне.

– Тогда зачем вы им помогаете? – выпалила Варвара.