Наши хрупкие надежды - Мэри Бланш

class="p1">— Больно мне не будет. Я уже ничего не чувствую, — шепчу, когда звук машинки окутывает салон.

Самую ужасную боль я уже ощутила, и самое отвратительное, что я сама во многом виновата. Нет, не в изнасиловании, а в том, что связалась с этими людьми. Кто мне мешал пойти на пробы? Я и мое желание оторваться. Выбрала танец с демонами, и мне не повезло. Я выпивала, а на утро жалела. Еще и в долги ввязалась. Всего этого бы не было, если бы я пошла по другой дороге, в другом направлении, но мои ноги сами сворачивали не туда.

Переезд в Лондон казался моим лучшим решением, но иногда лучшие решения оказываются ошибочными.

***

Спустя время я изучаю в зеркале маленькое сердце, украшенное такими же маленькими цветами на ребре под грудью.

— Оно чудесно, — благодарю я, пытаясь не заплакать от нахлынувших эмоций.

Нил подходит, вытирая большим пальцем мои слезы. Он знает, что я плачу вовсе не от боли набитой татуировки. Нил молчит, и это молчание меня успокаивает. Я прислоняю голову к его плечу, и через мгновение его футболка становится мокрой.

АДАМ

— Повесил? — спрашиваю я с улыбкой, когда сын вешает игрушку на елку.

Я купил на ярмарке небольшую искусственную елку. Теперь она красуется напротив двери, и мы с Чарльзом наряжаем ее, готовясь к Рождеству.

— Вот! Еще их! — Чарльз бежит, достав из коробки какие-то бумаги.

Взяв их, я вижу наши семейные фотографии с Санни. Даже когда мы были в разводе, все равно отмечали новогодние праздники вместе. Отчасти из-за сына, но, как я говорил, у нас были всегда хорошие отношения.

— Хочу, чтобы мама тоже была, — объясняет сын, и где-то оставшийся час мы возимся с гирляндами, а сын счастлив, как никогда.

***

Надев футболку, выхожу из душной ванной комнаты и натыкаюсь на Чарльза, который спускается по лестнице с раскраской в руках.

Опускаюсь на колени и вытираю красные щеки ребенка.

— Что такое, малыш?

Он хлюпает носом и показывает раскраску.

— Это подарок Мишель, а ее нет… как и мамы. Почему она уехала? Ей было плохо с нами?

— Нет, ты что. Мишель любит нас. Обожает тебя.

Взъерошиваю темные волосы сына и пытаюсь заставить его улыбнуться.

— Тогда почему она не здесь? Она любила разукрашивать со мной, — всхлипывает сын.

Я вздыхаю, пытаясь как-то объяснить ребенку ситуацию.

— Иногда такое бывает… Нужно чем-то жертвовать. Но Мишель любит нас, это правда. Мы обязательно еще встретимся с ней. — Последние слова проглатываю с болью и надеждой, что это правда.

На красном личике мальчика появляется легкая светлая улыбка. Я забираю раскраску и улыбаюсь, смотря на машину, разукрашенную в красный цвет.

— Давай разукрасим вместе что-нибудь и отправим фотографии Мишель?

Эта идея заставляет, наконец, полностью засиять улыбке на лице ребенка.

Оставшийся вечер мы лежим на полу в комнате Чарльза и используем весь зеленый цвет для Халка. Я пью чай, а сын какао, и мы с улыбкой отправляем несколько селфи и фотографию елки Мишель. Сын засыпает при просмотре мультфильма, а до меня доходит осознание, что Чарльз сильно привязался к Мишель.

16 ГЛАВА

МИШЕЛЬ

Квартирка Нила — маленькое холостятское местечко: гостиная с диваном, где воздух пропитан дымом от сигарет, крохотная, но уютная кухня, спальня и ванная комната. У Нила также есть граммофон — значит, могу послушать пластинку, подаренную Адамом.

Мы сидим на полу, прислонившись спинами к дивану. Нил приготовил мне зеленый чай, как Адам когда-то. В ходе общения я узнала, что Нил работает с девушкой по имени Татья и у него, возможно, есть к ней чувства. Его родители живут в Канаде, а сестра после замужества переехала к своему возлюбленному на его ферму.

— Ты права, твои сигареты лучше, — соглашается мужчина, пустив дымку в воздух.

— За следующую татуировку я заплачу.

— А ты уже решила, что хочешь набить?

Отрицательно машу головой, допивая чай. Секундную тишину прерывает вибрация телефона: Адам отправил фотографию елки и пару селфи с Чарльзом. Мое сердце сразу же начинает биться сильнее, как будто нуждалось в этих фотографиях и в знании, что у них, по крайней мере, действительно все хорошо.

— Кто это? Твой молодой человек? — спрашивает Нил, присоединившись к просмотру фотографий.

Я кладу телефон на разбитый на мелкие трещины стол, так и не ответив.

— Нет. Он… хороший человек… Я не знаю, долгая история, — сдаюсь я и, прислонившись к дивану, закуриваю вторую сигарету.

— Ну а познакомились как?

— Вообще мы жили в одном здании, прямо друг напротив друга, но все началось, когда он решил подвести меня до дома.

Нил улыбается, выпустив кольцо дыма.

— Многообещающее начало.

Мужчина бросает окурок в пепельницу и поглядывает на меня.

— Так почему ты ему не ответишь?

— Не хочу. Я просто… Не знаю, что сказать. Боюсь.

Мое тело покрывается мурашками при одной мысли, что Адам узнает правду: все не так отлично, как я ему писала в сообщениях.

— Боишься чего?

— Что он разочаруется во мне, — шепчу я.

Кусаю губу, пытаясь успокоиться, и смотрю в светлые зеленые глаза Нила.

— Мне стыдно за все, что я делала. Не так я представляла себе эту поездку. Напивалась и в слезах писала, что все отлично. Не хотела расстраивать.

— Как говорил Бернард Вербер: «Чтобы найти верную дорогу, сначала надо заблудиться», — пожимает он плечами.

— Я достаточно заблудилась, пора уже искать тот верный путь, — угрюмо улыбаюсь я.

Нил вздыхает и легонько толкает меня в плечо.

— Напиши ему или лучше позвони.

Мысль о том, чтобы услышать голос Адама, одновременно радует и пугает. Боюсь, что не готова. Я сразу сдамся и заплачу.

— Нет. Это слишком.

Хватаю телефон и придумываю, что написать. Удаляю пару раз и снова нажимаю на клавиатуру.

«Какие вы милые. Прости, что не отвечала, была на дне рождении подруги.»

При последнем слове меня чуть ли не тошнит. Показываю сообщение Нилу и поднимаю плечи, объясняясь:

— Ну половина же правда. На дне рождении я действительно была.

***

Чемодан и скрипка стоят в углу возле дивана. Переодевшись в ванной в пижаму, стараюсь не думать о том, что нужно ложиться спать. Нил предложил мне расположиться у него в комнате, а он проведет ночь на диване. Но проблема не в этом. Да, сейчас у меня настоящая фобия диванов: при виде них память воспроизводит ту ужасную ночь. Но я понимаю, что в любом случае меня будут преследовать кошмары, так что, вздохнув полной грудью, я вхожу в кухню, где