Наши хрупкие надежды - Мэри Бланш

Нил протирает барный стол.

— У меня к тебе просьба, если ты не возражаешь.

Сжимаю руки в кулаки и прячу лицо за волосами, как девочка-подросток, которая впервые осталась с парнем наедине.

— Конечно. В чем дело? — Нил забывает о тряпке и подходит ближе.

— Я не смогу заснуть одна. Ты можешь быть рядом и держать за руку? Так я буду чувствовать, что не одна.

— Конечно, — сразу же отвечает он.

— Правда? У меня могут быть кошмары, и я боюсь…

Нил мягко касается моих плеч, спрятанных под белой футболкой, в которой я сплю.

— Все хорошо.

Я очень благодарна, что Нил не предложил спать с ним в кровати. К этому я точно не готова, но очень рада, что он не отказал мне в такой ситуации.

Спустя время я ложусь на диван и укрываюсь мягким одеялом, от которого исходит приятный аромат. Теплая рука Нила скользит в мою, и я понимаю, что не одна. Что жива и в безопасности.

— Я буду рядом, пока ты не уснешь, — шепчет он, сидя на полу и прислонившись к подлокотником, и его добрая улыбка — последнее, что я запоминаю перед тем, как закрываю глаза.

17 ГЛАВА

МИШЕЛЬ

Какой-то непонятный звук заставляет меня проснуться.

— Мишель, ты ставила будильник? Твой телефон гремит.

Нил выключает мой телефон и дает мне, а до меня только сейчас доходит: у меня сегодня собеседование! Из-за своих проблем, я вовсе забыла об этом!

— У меня сегодня собеседование в музыкальной академии, — шепчу я, будто это из разряда фантастики.

— Отлично! Нужно собираться.

Нил встает с пола: кажется, он не отходил от меня ни на секунду этой ночью, когда я вскакивала с дивана, как ошпаренная, раза три крича, чтобы Зейн оставил меня.

Я спрыгиваю с дивана и хватаю Нила за руку.

— Нет! Я не готова! Они попросят меня сыграть что-нибудь, а я не справлюсь. Не смогу.

Начинаю нервничать, понимая: я упускаю шанс, за который так держалась. Упускаю возможность исполнить мечту.

— У тебя все получится, Мишель. Могу поехать с тобой, если не против?

Он шутит? Мне нужен хоть кто-то, чтобы я почувствовала поддержку или услышала классическое «все будет хорошо».

— Ты правда поедешь?

Мужчина кивает, поправляя взъерошенные после сна волосы. Я хочу спросить, почему он не ушел ночью, когда я окончательно заснула, в комнату, но тот перебивает, сказав, что нужно одеваться.

***

Где-то полчаса уходит на раздумья о том, что же надеть. Это академия, нужно что-то классическое, как и музыка, которой я занимаюсь.

У меня есть пара нарядов, но, примерив каждый, я ощущаю себя не собой. Мне хочется спрятаться под что-то такое, чтобы никто не увидел и миллиметра моего тела.

«Чувствую себя готом», — думаю я, когда разглядываю свой образ в зеркале: черное классическое платье до колен, такого же цвета колготки в сеточку. У меня нет настроя на красивую обувь на каблуках, так что выбор пал на ботинки, доходящие до колен, и да, снова черный цвет!

Наплевать! Мне нравится, и я чувствую себя комфортно хотя бы в этом.

Попытавшись из своего унылого и разбитого жизнью личика сделать маску милой куклы с помощью макияжа, разворачиваюсь к Нилу, который в этот момент выходит из кухни с кружками кофе в руках.

— Нормально я выгляжу? — Неуверенный голос меня предает.

Глаза мужчины гуляют по мне, но не так, как у парней в дешевых клубах, которые выбирают шлюху на ночь. Их хочется ударить по лицу за такие взгляды, а Нил действительно оценивает меня как девушку, как человека.

— Тебе очень идет черный, — улыбается он и вручает кружку кофе, который оказывается очень горьким на вкус.

— Нил, ты всю ночь провел на полу. Почему не ушел, когда я заснула?

Мы стоим друг напротив друга, а из незнакомцев — только кофе, аромат которого разносится по всей гостиной.

— Думал, что ты снова можешь проснуться. Не хотел отпускать.

Прокашлявшись, мужчина делает большой глоток кофе, и спустя время, забрав скрипку, мы едем в академию. Чем меньше километров до нее остается, тем больше я начинаю трястись.

МИШЕЛЬ

Чувствую себя пылинкой в этом огромном концертном зале с красными креслами для зрителей, с невероятно красивым потолком, где изображены древнегреческие боги и три ангела вокруг них.

Передо мной на сцене сидят преподаватели, и судя по ним, работают они в академии давно. Я услышала от них стандартные вопросы: «А где работали раньше?», «Почему именно скрипка?», «Ваш любимый музыкант?».

Вместо того, чтобы расслабиться после каждого вопроса, у меня начиналась истерика, с которой я еле справилась.

— У вас будет самая младшая группа. С детьми намного интереснее проводить занятия, — оповещает женщина с малиновой помадой на губах и квадратными очками.

— Может, сыграете что-нибудь? Обожаю скрипку! — Мужчина в весе улыбается самой яркой улыбкой, которую только может выдавить, и откладывает бумаги в сторону.

Сыграть? Я напрочь забыла все композиции! Разворачиваю голову к Нилу, который стоит за кулисами и смотрит на меня, нежно улыбаясь, уверяя, что все получится.

Кусаю губы, руками провожу по стручку. Моя голова отказывается соображать, но я могу сымпровизировать — придумать мелодию, где вылью всю свою боль наружу. Может, мне и легче станет?!

Руки предают своей дрожью, но попытавшись создать музыку, я успокаиваюсь и продолжаю творить, а компанию мне составляют четыре струны.

Из закрытых глаз льется вся боль, что я пережила. Мелодия становится громче и быстрее, окутывая весь зал. Кажется, что даже боги на потолке начали прислушиваться к моей игре.

— Невероятно! — аплодируют преподаватели.

— А слезы отлично вписываются в образ. Прекрасно! — Женщина качает головой от восторга.

Ну конечно, это образ. Что же еще? Кажется, будто я выброшена на берег, моля о помощи, но никто не слышит мой крик.

***

Спускаюсь по лестнице к выходу на улицу, держа в руках график работы. Я начинаю работать после новогодних праздников и теперь вся в нетерпении.

— Можно поздравить? — улыбается Нил, стоя возле машины и засунув руки в карманы джинсов.

Машу листочком перед лицом и неуверенно улыбаюсь.

— Я нормально сыграла?

— Это было шикарно, я серьезно.

Послед долгих раздумий решаю обнять мужчину. Говорят, что, обняв человека, можно его спасти. Может, Нил спасет меня? Несмотря на то, что я стала закрытым человеком, он дает надежду, что есть хорошие люди. От него, как и обычно, пахнет сигаретами и кофе.

— Прошу прощения, Мишель, верно?

Девушка со светлыми кудрями отвлекает от объятий и счастливо поглядывает на