Тарзан и потерянная империя - Эдгар Берроуз

— Лжешь. Ты знаешь, где он скрывается. Ты хвастал перед рабами. Говори, где он.

— Не знаю я.

— Если вырвать у тебя язык, то ты не сможешь сказать, где он, продолжал римлянин. — Если выжечь тебе глаза раскаленным железом, ты не сможешь провести нас в его логово. Но если мы найдем его без твоей помощи, а мы его найдем, не сомневайся, нам уже не понадобится ни твой язык, ни твои глаза. Тебе понятно?

— Я не знаю, где он, — повторил Мпингу. Римлянин отошел и, ударив в гонг, застыл в неподвижности, пока на вызов не явился раб.

— Принеси щипцы, — приказал рабу римлянин, — и жаровню с раскаленными железными инструментами. Живо!

— Постой! — закричал Мпингу.

— Что, вернулась память?

— Я всего лишь жалкий раб, — взмолился Мпингу. — Я не мог ослушаться своих хозяев.

— И что они тебе приказали?

— Я только переводчик, — ответил Мпингу. — Белый варвар говорит на моем родном языке багего. С моей помощью они общаются.

— О чем они говорят?

Мпингу замялся, отводя взгляд в сторону.

— Ну, я жду, — сухо сказал сановник.

— Я забыл.

Сановник кивнул центуриону. Тотчас же солдаты схватили Мпингу, повалили на пол и уселись на него верхом, удерживая в неподвижном состоянии.

— Щипцы! — крикнул римлянин. Раб протянул ему инструмент.

— Подожди! — завопил Мпингу. — Я все скажу.

— Поднять его, — велел сановник. Затем он обратился к Мпингу: — Это твой последний шанс. Иначе тебе вырвут язык и выжгут глаза.

— Я скажу, — прошептал Мпингу. — Я был только переводчиком и все. Я не помогал ему бежать и не прятал его.

— Если скажешь правду, я не трону тебя, — пообещал римлянин. — Так где скрывается белый варвар?

— В доме Максимуса Прекларуса.

— Какое отношение имеет ко всему этому твой хозяин?

— Дион Сплендидус тут ни при чем, — ответил Мпингу. — Это дело рук Максимуса Прекларуса.

— Пока все, — сказал сановник центуриону. — Увести его. Не спускай с него глаз. Смотри, чтобы он ни с кем не разговаривал.

Спустя несколько минут допрашивавший Мпингу сановник вошел в покои Сублатуса, который как раз беседовал со своим сыном Фастусом.

— Я знаю, где искать белого варвара, Сублатус, — объявил он.

— Отлично, — обрадовался император. — Так где же?

— В доме Максимуса Прекларуса.

— Невероятно, — вырвалось у Фастуса.

— Кто еще в этом замешан? — спросил Сублатус.

— Его задержали во дворе Диона Сплендидуса, — задумчиво проговорил Фастус, — а императору, как и всем, известно, что Дион Сплендидус давно присматривается к пурпурной мантии цезаря…

— Раб утверждает, что побег варвара устроил Максимус Прекларус и только он один, — вмешался сановник.

— Это раб Диона Сплендидуса, не так ли? — спросил Фастус.

— Да.

— Тогда он просто выгораживает своего хозяина.

— Арестовать всех! — приказал Сублатус.

— Погоди, цезарь, — оживился Фастус. — Варвар уже дважды убегал от легионеров. Если у него зародится хоть малейшее подозрение, он снова сбежит. Я вот что придумал…

Часом позже в дом Диона Сплендидуса прибыл посланец с приглашением для сенатора и его супруги принять участие в званом ужине, который устраивает вечером того же дня дворцовый сановник.

Другой посланник отправился в дом Максимуса Прекларуса с письмом, в котором молодого офицера приглашали на увеселение, организованное в тот же вечер молодым богатым патрицием.

Поскольку оба приглашения исходили от лиц, приближенных к императору, то фактически являлись приказом и отказаться от них было невозможно.

На Кастра Сангвинариус опускался вечер.

Дион Сплендидус с супругой спустились с носилок перед домом пригласившего их хозяина.

Максимус Прекларус опустошил бокал вина вместе с другими гостями в пиршественном зале одного из самых состоятельных граждан Кастра Сангвинариуса. Здесь также присутствовал Фастус, и Максимус был немало удивлен его дружелюбным отношением.

— Я всегда подозреваю неладное, когда Фастус улыбается мне, — бросил он своему приятелю.

Тем временем Дилекта, оставшаяся дома, слушала вместе с рабами рассказ одного из них о родной африканской деревне.

В доме Максимуса Прекларуса Тарзан рассказывал Фестивите про дикую Африку и цивилизованную Европу и отвечал на многочисленные вопросы любознательной римской матроны. Раздался стук в дверь, и вскоре появился раб, сообщивший о том, что прибыл Мпингу, раб Диона Сплендидуса, посланный с поручением.

— Пусть войдет, — распорядилась Фестивита.

Вошел Мпингу.

Если бы Тарзан и Фестивита лучше знали Мпингу, то поняли бы, что негр сильно нервничает, однако ничего необычного в облике и поведении Мпингу они, увы, не заметили.

— Меня послали препроводить тебя в дом Диона Сплендидуса, — обратился Мпингу к Тарзану.

— Странно, — проговорила Фестивита.

— Сегодня вечером, перед тем как отправиться на пир, твой благородный сын зашел в дом Диона Сплендидуса, а перед уходом подозвал меня, велел сходить за Тарзаном и привести в дом моего хозяина, — объяснил Мпингу. Больше я ничего не знаю.

— Это Максимус Прекларус так распорядился? — поинтересовалась Фестивита.

— Да, — ответил Мпингу.

— Не знаю, в чем дело, — проговорила Фестивита, — но, видимо, у него на то были веские причины, иначе он не стал бы подвергать тебя неоправданному риску.

— На улице темень, — сказал Мпингу. — Его никто не увидит.

— Все будет в порядке, — произнес Тарзан. — Максимус Прекларус не стал бы посылать за мной без нужды. Он встал и с поклоном попрощался с Фестивитой. Следуя по безлюдному бульвару, негр поманил человека-обезьяну к стене, где угадывалась низкая дверь.

— Теперь сюда, — сказал он.

— Это не дом Диона Сплендидуса! — воскликнул Тарзан, почуяв подвох.

Мпингу удивился тому, что чужеземец прекрасно запомнил место, где он был всего лишь раз да и то более трех недель тому назад. Откуда Мпингу было знать, что долгие годы жизни в непроходимых джунглях обострили все органы чувств человека-обезьяны и его способность ориентироваться на местности.

— Это не главный вход, — торопливо объяснил Мпингу. — Максимус Прекларус не был уверен, что тебе удастся пройти незамеченным в парадную дверь. Отсюда ведет тропа к дому. Никакого риска.

— Все ясно, — сказал Тарзан. — Иди первым. Мпингу открыл дверь, вошел и поманил Тарзана. Повелитель джунглей шагнул в темноту, и тут же на него навалилось человек двадцать.