Золото плавней - Николай Александрович Зайцев

емкой. До глубины души проникла она в каждого казака, стоявшего сейчас перед своим командиром. У каждого из стоявших был свой счет к черкесу. Не терпелось его предъявить.

– Браты, – вновь обратился Билый к станичникам, – теперь по существу. Аул, куда черкесы угнали наших коней, судя по тому, что рассказал салмач товарчиев, находится с другой стороны склона. Стекаем по склону, рассредоточиваясь в боевой порядок. Там пластаемся на подходе к аулу. Дальше побачим. Бог укажэ. Мы – пластуны. У нас вовча пасть и лисий хвист. Коневоды остаются здесь. Глядите в оба!

Кромка неба, цепляющаяся за каменные зубья скал, начала светлеть. Скоро взойдет дневное светило, озаряя все кругом своим светом.

«Для пластуна ночь – подруга. Нужно успеть атаковать аул, покуда не развыднялось», – подумал Билый и, повернувшись к своим станичникам, махнув рукой, сказал:

– Гайда! Вперед!

Словно стая степных кобчиков, плавно, равномерно двигаясь след в след, казаки начали спускаться.

Билый намеренно повел отряд резко вправо. Склон здесь был круче, что создавало некоторые трудности при передвижении. Но таким маневром они предотвращали возможную встречу со вчерашними пастухами. Она была нежелательна. Кто знает, что на уме у горца. Ведь только кунаку можно было доверять как себе.

У многих казаков были кунаки в горских аулах. Это была не только дань времени. Этого требовала система кавказского общежития, объединяющая многие горские племена и народности, к которым относились и казаки.

Продолжительное время соседствуя и взаимодействуя с кавказскими народами, казаки впитывали в свою культуру и быт новые черты, одновременно передавая часть черт своей культуры горцам. Наиболее сблизились с кавказскими племенами кубанские и терские казаки. Казаки и горцы, поддерживавшие куначеские отношения, были взаимно связаны долгом гостеприимства, и в каждой станице можно было встретить казачьи семьи, которые заводили себе друзей в горских аулах и называли друг друга кунаками. Они часто приезжали друг к другу в гости, дарили подарки, оказывали взаимную помощь во время сельскохозяйственных работ. Кубанские казаки куначились в основном с кабардинцами, кумыками. В Кумыках и Кабарде были лучшие оружейники, седельники, серебряки. Казаки водили с ними дружбу, принимали у себя горцев, так как знали их язык. Порой казаки давали детям кабардинские имена и прозвища, поскольку имели в Кабарде приятелей и кунаков. Бывало, что в семье станишника воспитывался сирота – ногаец, калмык или горец, которые, повзрослев, получали все казачьи права, становились, настоящими казаками, и за них могли выйти замуж девушки – казачки.

Гостеприимство и куначество в свое время стали той благодатной почвой, на которой зародились и получили развитие всестороннее взаимодействие и сотрудничество русского и кавказских народов, стали основой укрепления дружбы между ними. В период Кавказской войны куначество было одной из главных составляющих в постоянном поиске формулы компромисса. Многие представители кубанского и терского казачества братались с горцами и становились их кунаками, понимая, что дружба, взаимопонимание, уважение к иноплеменной культуре дают куда большие результаты, нежели ссоры и распри.

Кунак – это не просто друг, приятель, это – человек, не связанный узами кровного родства, но несущий обязанности близкого родственника. По отношению к кунаку отношения дружбы сохранялись на всю жизнь. В любых обстоятельствах такие друзья должны были помогать друг другу. Кунаки принимали взаимное участие в различных жизненных ситуациях: в свадьбе детей, строительстве дома, похоронах членов семьи, необходимости выплаты цены крови при примирении близкого родственника-убийцы с родом убитого, в возмещении ущерба, нанесенного стихийным бедствием, и других. Часто такая дружба передавалась из поколения в поколение. Семья, имевшая много кунаков, пользовалась уважением в селе, поэтому каждый по возможности старался иметь своего кунака в других селах, и особенно среди представителей соседних народов, в частности, казаков.

Обычай названого родства – куначество – устанавливалось побратимством, ритуалом, который сводился к тому, что двое мужчин на основе крепкой дружбы клялись друг другу в вечной верности, взаимопомощи, взаимоподдержке. В знак верности клятве они надрезали себе руки и пускали кровь, обменивались оружием.

О совершении обряда побратимства сообщалось семьям и родственникам обеих сторон. В честь этого большого события у одного из названых братьев устраивался обед, куда приглашались друзья побратимов и члены их семей.

С этого момента обе стороны принимали на себя традиционные обязанности истинных родственников.

В ауле, на который готовились напасть казаки, кунаков ни у кого из станичников не было. Тем сильнее была жажда мести. Тем решительнее при приближении к горскому поселению становились казаки. Стаей волков сливались казаки к подножию горы. В своих черных черкессках и длинношерстных папахах они действительно были похожи на хищников, готовых разорвать в клочья тех, кто встанет у них на пути.

Аул Беныкъо, атаку на который готовили Билый с казаками, был по черкесским меркам большим и процветающим. Когда еще была цела крепостица, подхорунжий Гамаюн не раз отправлял в разведку своих пластунов. Те возвращались с данными о численности жителей, количестве жилых построек, наличии укреплений. Всех тех данных, которые важны, когда речь идет о возможных военных действиях с предполагаемым противником.

Аул насчитывал, по последним данным, около двухсот двадцати жителей, включая женщин, стариков и детей. Всего в нем находилась пятьдесят одна хижина. Поселение горцев тянулось вдоль ручья того же названия и считалось самым большим в этой части Черкесии.

Построены хижины в принятой здесь манере, то есть жилища не разбросаны друг от друга, но расположены как бы вокруг большой площади, среди деревьев. За каждой постройкой своя плантация и поле.

Жители аула занимались земледелием, используя для этих целей труд рабов – пленных солдат и бедняков. Основной вид деятельности, чем промышляли черкесы, был разбой. Пленных женщин, мужчин, детей продавали так же, как и угнанный скот и коней. Отличие было лишь в том, что людей продавали в рабство. Невольничий рынок процветал на Кавказе. Особенно ценились русские женщины и казачки, которых охотно покупали турецкие паши для своих гаремов.

«Вот и аул», – подумал про себя Билый, когда сквозь предрассветный туман, который в этих местах не редкость, проявились очертания черкесских хижин и смотровой башти. Как и предполагал Микола, ориентируясь на данные разведки Гамаюна, аул представлял собой форму большого круга, по периферии которого располагались хижины. В центре хижины сходились к площади, на которой возвышалась смотровая вышка. Еще две вышки, выполнявшие роль сторожевых, находились у северной и южной части аула. С запада аул упирался в скалистую гору, что создавало природную защиту от непогоды и неприятеля.

У черкесов была патриархальная семья (семейная община), численность которой колебалась от двадцати до ста человек, включая рабов. В каждом дворе жили все представители одной семьи: родители, все