Клейма ставить негде - Алексей Макеев

Но и те не избежали черной кармы семьи — с детства оба отличались грубым, хамским поведением, злопамятностью и жестокостью. Их любимым развлечением было убийство соседских кошек и собак. Приманив к себе доверчивое животное, братья тащили его в заброшенные сараи, где долго и изощренно пытали, а потом зверски казнили.

Вся эта информация хранилась в судебном деле Феофана Чунюрина, осужденного за насилие над молодой женщиной, а также ее ограбление и избиение, учиненное этим двуногим зверенышем, когда ему было еще только семнадцать. Когда его дело разбирали в суде, присутствующие поражались, откуда в этом юнце столько злобы и жестокости. Выйдя из тюрьмы, где он оказался в самой бесправной касте «опущенных», Чунюрин лучше не стал, только научился маскироваться под обычного, законопослушного человека. Он обосновался в столице, женился на молодой одинокой женщине — хозяйке неплохо обставленной «двушки», взяв себе и ее фамилию — Туз. Устроился на работу в автопарк. Казалось бы, живи и радуйся жизни — чего еще желать-то?

В эту же пору его брат Арсений, оказавшись достаточно хитрым и пробивным, да еще в придачу имея хорошо «подвешенный» язык, начал успешную служебно-политическую карьеру. Он вступил во вновь образовавшуюся партию «демократического» чиновничества, где очень быстро начал подниматься по карьерной лестнице. Впрочем, это объяснялось очень просто: Арсений очень выгодно женился на дочери бывшего секретаря райкома (кстати, тоже взяв ее фамилию и став Емельчаком). Его тесть, вовремя перекрасившись в демократические цвета, был в новой партии не последней сошкой, подсобив и зятьку в продвижении во власть.

Вздорный и задиристый Аркадий, куда ни устраивался работать, где ни появлялся, всегда находил возможность с кем-то поскандалить, кому-то дать колотушек, кому-то исподтишка устроить пакость. Его ненавидели и боялись очень многие, что Чунюрину-Тузу очень нравилось. Если дело доходило до суда, на выручку сразу же приходил Арсений и находил способы замять дело. Не выдержав нескончаемых склок и побоев, жена в конце концов забрала детей и убежала к родственникам. И вот хроническая безнаказанность Аркадия привела его к закономерному финалу: он убил людей…

Неожиданно пропиликал телефон внутренней связи. Это был Орлов. По его голосу чувствовалось, что генерал пребывает в раздраженном состоянии.

— Давай, Лева, поднимайся в конференц-зал. Инквизиторы тебя уже ждут. Держись!

— Все будет нормально! — тоном, не допускающим и тени сомнения, ответил Гуров и положил трубку.

Ну, что ж… Раз надо, значит — надо! Он привык встречать опасность лицом к лицу. Ничего, компания бюрократов, «заточенных» на то, чтобы его, образно говоря, «смешать с навозом», — противник не самый опасный. Доводилось видывать и кое-что куда более серьезное. Лев запер кабинет и зашагал по коридору. Как нарочно, на его пути то и дело встречались сослуживцы из разных отделов, которые желали ему удачи, успехов, говорили какие-то слова солидарности и поддержки. Похоже, весь состав Главка уже знал о том, что над самым уважаемым опером «конторы» какие-то «зашкварники» надумали устроить судилище.

Войдя в зал, Гуров увидел сидящих за длинным столом около десятка человек, одни из которых были в униформе того или иного ведомства, другие — в обычных штатских костюмах. Со стороны стола доносился негромкий разноголосый гомон. Председательствовал в этой компании генерал-майор полиции — начальник какого-то отдела министерства. Вроде бы его фамилия была Шупялов. Точно! Шупялов. Так же присутствовали представитель Генпрокуратуры, представитель Следственного комитета… Среди присутствующих Лев заметил и Костюченко. Полковник выглядел раздосадованным. Он угловато сидел за столом, явно ощущая неловкость. Судя по всему, старый офицер осознавал всю абсурдность и заказной характер намеченного разбирательства, поэтому чувствовал себя в «инквизиционной команде» неуютно. Орлов тоже сидел за столом, причем несколько на отшибе, как бы давая понять, что к этой компании он отношения не имеет.

Перед столом, в некотором от него отдалении, стоял стул, явно предназначенный для «подсудимого». Как видно, опасаясь, что Лев не обратит на него внимания, генерал-майор, судя по всему, председательствующий, указал пальцем и предложил:

— Присаживайтесь!

Гуров не спеша опустился на потертую подушку стула и, когда этот предмет мебели не первой новизны тут же протестующе заскрипел под тяжестью его тела, сразу понял, что такой стул ему подобрали нарочно. Ну, чтобы он чувствовал себя «не в своей тарелке», был зажатым и скованным, что позволило бы разделаться с ним быстро и без натуги. Мгновенно уловив подоплеку этой глуповатой бюрократической «хитрости», Лев, как бы между прочим, обронил:

— Хм-м… Специально, что ли, такой скрипучий подобрали? Поновее нельзя было найти?

В конференц-зале мгновенно воцарилась гробовая тишина. Было заметно, как некоторые члены комиссии растерянно переглядываются, совершенно не зная, как отреагировать на эту с точки зрения бюрократического «этикета» немыслимую дерзость. Они вдруг осознали, что этот «орешек» им не по зубам. Это человек не кабинетный, не из «героев» по протиранию штанами служебных кресел. Это человек твердый и совершенно не склонный к компромиссам со своей совестью, человек, который, в отличие от большинства «комиссионеров», ни разу не нюхавших пороху, каждодневно имеет дело с грубой реальностью жизни. Он познал то, в отношении чего они остались безнадежными «девственниками» — он собственными руками брал опаснейших головорезов, участвовал не в компьютерных, а в реальных боевых перестрелках, где жизнь всего одна, а не сотня, как у героев игр, и потерять ее можно в любое мгновение.

Гуров заметил, как после его замечания на какой-то миг смешавшийся и покрывшийся испариной Орлов мгновение спустя незаметно показал ему большой палец — молодец! Сумел поставить на место этих службистских импотентов, которые корчат из себя административных «мачо». Генерал-майор, откашлявшись, поспешил взять себя в руки и объявить:

— Будем начинать! Полковник Гуров, прошу в дальнейшем воздержаться от неуместных комментариев, не имеющих отношения к теме нашего заседания. Итак, сегодня нам поручено рассмотреть обоснованность применения полковником Гуровым табельного оружия, что повлекло смерть человека. Случай на улице Лисянского стал резонансным, он нашел широкое отражение в российских и мировых СМИ. Ряд международных организаций правозащитного профиля уже прислали свои запросы по происшедшему. В частности, «Эмнисти интернэшнл». Значит, о составе комиссии: я — председатель комиссии, Шупялов Павел Павлович, зам начальника общего отдела министерства внутренних дел…

Перечислив и представив членов комиссии, кого — подробно, кого — бегло, Шупялов перешел к делу. Он в нескольких словах изложил то, что произошло на улице Лисянского (причем ощутимо переврав длительность и очередность событий), после чего предложил высказаться Льву, чтобы тот пояснил свои действия. Невозмутимо кивнув, Гуров в первую очередь отметил, что на Лисянского он оказался не по каким-то неведомым причинам, как об этом сказал генерал-майор, а в связи с расследованием убийства Давишина.