Интимная история человечества - Теодор Зельдин

избегать копания в душах друг друга. Будьте очень осторожны и не говорите слишком прямо, чтобы не задеть. Если вам нужно излить душу, найдите кого-нибудь другого. Алисия нашла такого человека в лице «женоненавистника, неженатого, но не гомосексуала», эксперта по богословию и по совместительству друга ее мужа: он самый «духовный человек»; и Алисия ездит с ним за город на пикники. «Я могу поговорить с ним о чем угодно. Я вдохновляю его, а он меня. Он понимает все мои доводы в мельчайших деталях». Никакого секса здесь нет.

Секс – это отдельный вопрос, отдельный вид деятельности, «который не стоит разрушать избытком интимных чувств или откровений, потому что тогда ты становишься его рабом». Это не значит, что Алисия стремится избегать сексуальных ощущений. «Я никогда не боялась своих интимных переживаний. Я всегда наслаждалась ощущениями под воздействием определенных веществ, не впадая в панику при мысли о потере контакта со своим внутренним “я” или со своим телом. Я знаю, какая мелодия, какой ритм, какой запах, ласка или поглаживание дадут мне желаемое физиологическое ощущение». Секс можно сравнить с приготовлением пищи: оба занятия создают приятные «интимные ощущения» и позволяют одному человеку вызывать такие же чувства у другого.

Она выделяет прежде всего «чистый секс». В юности у нее было такое с «тантрическим мужчиной», с которым она вела «ультраэротическую переписку с обилием иллюстраций» и встречалась два или три раза в год для «воплощения всех наших фантазий»: она назвала это эмоциональной роскошью. Секс в сочетании с дружбой – это совсем другое дело, прекрасная комбинация, но секс редко приводит к дружбе, хотя она и не «отрицает, что он может быть стимулом». Но если спутать секс с любовью, может получиться либо конфликт, либо брак.

С годами частота и разнообразие сексуальной активности Алисии снизились. Друзья менее требовательны, стало меньше времени и места. Более молодые партнеры ей не по вкусу; те, кто ее возраста и старше, «сварливые собственники, тщеславные невротики, неспособные ни отдыхать, ни играть». Разнообразная сексуальный опыт – это «чудесно: он поддерживает любовь к жизни». Бывшие любовники остаются с ней навсегда, они «интегрированы в мою манеру любить»: она все еще любит их, хотя и не скучает по ним. Вспоминать прошлую любовь, видеть мысленным взором, как она возникает вновь, увлекательно, это почти как влюбиться заново.

Она считает, что нет никаких причин налагать ограничения на сексуальную активность: «Я еще не нащупала границ того, к чему предрасположена». Правда, групповой и однополый секс не привлекают ее. Есть и другие вещи, которые ее не привлекают: например, «бесхарактерные мужчины, требовательные или зависимые от меня», «вампиры» и «мужья, которые приходят домой и ждут, что жена подаст им тапочки и виски со льдом, – какой ужас».

Пако – идеальный мужчина, потому что никогда не был собственником, всегда уважителен, весел, забавен и прежде всего «не слишком лезет в душу». Его великое достоинство – устойчивая независимость. «Мы можем проводить свободное время вдвоем, а можем и отдельно, можем ходить куда-то вместе и по отдельности».

«С младенчества меня приучали ценить чувственные удовольствия, я проводила четыре месяца года в райском, диком месте (сегодня тот дом большой и красивый, но в окрестностях все пришло в упадок), кругом инжирные, миндальные и оливковые деревья, виноградники и помидоры, море и свобода; вся семья, друзья; долгие, долгие дни чувственных удовольствий». Если бы она оказалась на необитаемом острове, она бы взяла с собой нож, чтобы «вырезать слова на деревьях, убивать животных и пить кровь, есть мясо и строить хижину для уединенного любовного романа».

Все стремления Алисии – личные. Изменение мира ее не интересует. Помимо того, что она делает Пако счастливым, у нее нет каких-то конкретных целей, за исключением «желания достичь совершенства по-восточному», то есть развивать свои способности. К славе стоит стремиться, потому что она дает более широкий выбор интересных знакомств, но ни для чего больше. Деньги нужны для расширения ваших возможностей, но это опасно, потому что богатые, как правило, встречаются только с богатыми, которые беспокоятся о своих платьях из чистого шелка и занимаются одним и тем же. Но одного профессионального успеха недостаточно: слишком часто он сочетается с неудачами в личной жизни. Пять лет она управляла рестораном, «как сестра милосердия, как капитан корабля», и это дало ей чувство огромной гордости, однако этого недостаточно.

Недавно Пако заболел – к счастью, он уже полностью выздоровел, – и она задумалась: что бы она делала, если бы он умер? Конечно, не работала бы в офисе. Она бы взяла двух квартирантов и обслуживала бы их. Бедность ее не беспокоит: она не помешает ей предаваться размышлениям и радостям личной жизни. Одиночество тоже ее не пугает. Другая сторона ее яркой коммуникабельности – застенчивость и погруженность в собственный внутренний мир. Тот, кто больше всех смеется, часто несчастен; так же и тот, кто отрывается на вечеринках, часто самый одинокий. Алисия настаивает на том, что она одинокий человек. Глядя из окна на окрестности Мадрида, она видит природу, совершенно безразличную к человеку, и берет с нее пример: стремление быть равнодушной к собственным заботам, отстраниться от самой себя. Но одиночество не означает изоляцию. Только не для нее. Она прогуливается с друзьями, ходит в кино (туда она тоже берет с собой еду и ест на протяжении всего сеанса) и любит побыть одна. Общительность для нее как язык: чем больше вы практикуетесь, тем богаче общение. В юном возрасте она научилась стричься сама и с тех пор ни разу не была у парикмахера. Это признак ее независимости. Ее прически всегда экзотичны, как ни у кого.

Крафт-Эбинг, эксперт по сексуальным извращениям и коллега Фрейда в Вене, говорил, что всем в мире управляют голод и любовь. Но они оба забыли о голоде и сосредоточились на муках любви – и зря, ведь секс, еда и выпивка всегда были спутниками того, кто ищет удовольствий. Если бы сексология не стала отдельной научной областью, если бы поиски знаний были организованы иначе, если бы существовали специалисты по счастью, изучающие жажду удовольствия в целом, во всех его формах, возможно, сложился бы другой взгляд. Физические побуждения не деспоты, им часто не подчиняются. Вкусы не застывают навсегда. Чтобы по-новому взглянуть на желание, нужно рассмотреть то, чего люди хотят на столе и в постели, как части единого целого.

Гастрономия – это искусство использования еды для достижения счастья. Существуют три способа питания и три соответствующих способа поиска счастья. Есть до чувства сытости – первый и традиционный способ, основанный на старых рецептах и проверенных методах. Цель в том, чтобы стать довольным, успокоиться, почувствовать себя уютно, замурлыкать. Это осторожный подход к удовольствиям под девизом «Огради себя от инородных тел».

Инородные тела – это не только муха в супе, но и все необычное, запретное, немодное, угрожающее. Именно в процессе обучения питанию люди объявили страх перед инородными телами добродетелью и назвали ее вкусом. Выработались привычки, имитирующие привычки питания, а страх перед инородными телами распространился на многие другие аспекты жизни. Рутина, какой бы скучной она ни была, оказалась самой надежной страховкой. В истории случалась масса войн против инородных тел, потому что первый вид счастья, к которому стремились люди, – безопасность. Ничего бы никогда не изменилось, если бы осторожность торжествовала, но всегда находились нервные одиночки, которые не чувствовали себя в безопасности, ощущая себя тоже инородным телом, чужими среди своих; удовлетворение казалось им невозможным.

Так был изобретен второй способ питания, где прием пищи рассматривался как развлечение, разновидность вседозволенности, ласкание чувств. Целью было соблазнить и быть соблазненным с помощью романтического сияния свечей, создать атмосферу веселья вокруг восхитительных запахов. В таких обстоятельствах отношение человека к миру в целом меняется лишь временно: человек флиртует с инородными телами во время еды, но они не влияют на то, как он ведет себя на работе. Этот вид питания подходит тому, кто отчаялся насытиться спокойной жизнью, кто жаждет развлечений и сюрпризов, ищет иного рода счастья в легкомыслии, в шутливости, цинизме, иронии, нежелании быть вечно несчастным из-за серьезных проблем вроде голода или глупости. А повара, которые готовят еду, подобны джазовым музыкантам: они игриво импровизируют и никогда не приходят