Коснуться мира твоего - Оксана Алексеева

– Что происходит? – спросила у солдата, который еще не успел выйти из квадрата.

Он обернулся – я хорошо его знала. Один из сержантов зоновой охраны, обеспечивающей правопорядок на внутренней территории. Строгий, но справедливый человек, хороший друг моего отца. Но на этот раз на его лице не было привычной улыбки – только напряжение:

– Сиди тихо, Кханника. С тобой придет говорить Государство. Если ты не натворила ничего ужасного, то тебя скоро отпустят, так что не о чем…

– Я бы хотела увидеть своих родных! – озвучила я мысль, сидевшую в моей голове все последние дни.

– Позже.

Освещение было очень слабым, да и разглядывать тут было нечего. Четыре стены, стул и биотуалет. Руки мне не связали – и на том спасибо. Но в чем меня собираются обвинять? Больше, чем страх неизвестности, угнетал тот факт, что милый дом, в который я так стремилась попасть, принял меня не слишком-то радушно. Уверена, что даже моему отцу не сообщили, что я вернулась. Мешки были предназначены для того, чтобы скрыть наши лица от случайных свидетелей – потом им можно будет сказать, что внешняя охрана захватила обезьян. Или ничего не говорить… потому что у нас не было принято задавать лишних вопросов.

Согласно моим внутренним ощущениям прошло не меньше двух часов до того, как дверь квадрата снова открылась. Солдат прибавил освещения, а потом пропустил внутрь трех мужчин, лица которых были известны всем жителям нашего сообщества без исключения. Три представителя нашего доброго и справедливого Государства, всем за пятьдесят. Имена их я тоже знала, но тот, что стоял в центре – очень приятный на вид и улыбчивый мужчина – сказал:

– Здравствуй, Кханника. Мы представляем Государство. Я – Тайкенен, Глава Государства, о чем ты, наверное, знаешь. Это, – он указал на высокого мужчину справа, – Эдуардо, Советник по защите. А это, – я перевела взгляд налево, где стоял полноватый мужчина с бегающими глазками, – Румулин, Советник по науке.

Конечно, все это мне было известно. Наверное, это был знак вежливости – показатель того, что разговор они планируют вести в мирном русле. А любое такое общение лучше начинать со знакомства.

– Здравствуйте, – ответила я как можно вежливее – эти люди действительно вызывали во мне уважение.

Они не попросили принести им дополнительные стулья, даже мне предложили занять единственный, что тоже многое говорило об их характере. Я уселась, но то и дело хотелось подскочить на ноги от всплесков внутреннего волнения.

– Расскажи нам, Кханника, обо всем, – это сказал уже Эдуардо – и хоть вид у него был хмурым, но тон голоса довольно приветливым.

Я без стеснения и осознанного сокрытия деталей изложила свою историю. Они слушали очень внимательно, ни разу не перебив. И только когда я замолчала, посыпались уточняющие вопросы. Мне пришлось снова повторить и о Городе Травы, и о территориальной организации производства, и даже о том, что предпочитают обезьяны на обед. Конечно, они слушали с нескрываемым удивлением – никто до меня не смотрел на общество врага изнутри. А после того, как они уточнили все интересующие их моменты, Тайкенен сказал:

– Кханника, хоть твое пленение и стало результатом твоей глупости, но ты принесла и пользу. Теперь мы понимаем чуточку больше… но даже не знаем пока, как это использовать. А теперь и ты скажи, что сама об этом думаешь? Какое у тебя самой сложилось мнение об обезьянах?

Я не улыбнулась, но внутри стало теплее от того, что такому авторитетному человеку интересно услышать и мои выводы. Попыталась собрать воедино все свои мысли:

– Я думаю… Несмотря на все различия между нами, у нас много общего. Они странные, дикие, необразованные – в большинстве своем, – я исправилась, вспомнив о Нале и других читателях, – но… понимаете, они тоже неплохие люди. У них есть свои понятия о благородстве…

– Чушь! – Советник по защите меня перебил резко. Я от неожиданности замолчала. Тогда он продолжил чуть спокойнее: – Вредная ересь, которая может привести к непоправимым последствиям…

И что-то во мне взбунтовалось. Неужели он совсем меня не слушал? Я все-таки вскочила со стула:

– Подождите, может, я неправильно выразилась… – нашла поддержку в глазах Тайкенена и заговорила увереннее: – Я не предлагаю водить с ними дружбу… но… – я наконец-то подобрала правильное, как мне показалось, слово: – Сотрудничество! Мы могли бы обменивать таблетки на…

Теперь меня перебил сам Тайкенен:

– На что, Кханника? Чего нам не хватает?

Я не могла так сразу ответить на этот вопрос. Более разнообразная пища – не тот аргумент, ради которого можно забыть столетия вражды. Наши ученые постарались, чтобы обеспечить пропитание в таком ассортименте, который достаточен для здорового развития и полноценного существования… Но кое-что обезьяны могли нам дать:

– Безопасности, – ответила я уверенно. – Если обезьяны будут получать медикаменты, то им незачем будет нападать на нас, они перестанут отлавливать и пытать наших охотников. Да и ресурсов для наших лабораторий они достанут куда больше!

– Наивная дура! – голос у Советника по науке был скрипучим, но громким. – Подумай сама. Какова, по твоему мнению, их цель? Если мы подпустим их настолько близко, что они сделают?

Несмотря на его тон, я погасила в себе раздражение, потому что он был прав.

– Они захотят захватить это место, чтобы укрыть своих женщин от зимы и радиации, – вынуждена была признать я.

– Вот именно!

Но мне эта позиция почему-то не казалась однозначной:

– И все равно… сотрудничество лучше, чем война. Я не знаю… можно проводить сделки на поверхности… или еще какие-то способы придумать. Мы не можем с ними бороться вечно, ведь они такие же люди, как и мы.

На этот раз даже голос Главы Государства потерял свою мягкость:

– Люди?! Кханника, опомнись! Они – не люди! Они давно такие же мутанты, как танталы и птеродактили! Они не насиловали и не пытали тебя – и этим подкупили, ты понимаешь? А потом отпустили, чтобы ты самолично принесла раздор в наши ряды.

Я перестала понимать логику. Конечно, обезьяны от нас сильно отличаются, но я-то теперь точно знала, что эти отличия не делают из них другую ветвь эволюции. Тайкенен продолжал:

– Это все равно, что договариваться с птеродактилями. Какое-то время ты можешь его использовать, но едва подвернется подходящий момент – он выклюет тебе глаза. С чего ты взяла, что мы вообще должны разговаривать с ними на равных? Как мы посмотрим в глаза тем людям, чьи родные ушли на поверхность и попали в руки этим извергам?

Он во многом прав, но не во всем:

– Да, некоторые барьеры придется преодолевать. Но компромисс выгоден и нам. Сколько еще мы будем жить под землей?

Они как-то синхронно охнули, но ответил мне только главный:

– Мы уже прожили тут пятьсот лет, проживем и еще пятьсот, если потребуется. Мы просто дождемся, когда они вымрут – все до единого. Ты же сама говорила, что у них остро стоит проблема бесплодия, несмотря на всю их развращенность, поэтому население постепенно сокращается! Нам не нужно сотрудничать с врагами, если сам Отец постепенно их уничтожает. А вот с нашими лекарствами они уже смогут хотя бы снизить уровень детской смертности, что уж никак не пойдет на пользу нам.