Вор и Книга Демона - Дэвид Эддингс

Впрочем, у нее была одна привычка, неприятная для него.Время от времени у Эмеральды просыпалось непреодолимое стремление умыть емулицо — обычно когда он спал неглубоким сном. Он внезапно открывал глаза ипонимал, что она крепко обхватила его голову своими лапами, чтобы он не могпошевелиться, и облизывает ему лицо от подбородка до лба своим влажным,шершавым языком. Первые несколько раз он попытался сбросить ее с себя, но, кактолько он двинулся, она слегка сжала подушечки лап и выпустила коготки. Оннезамедлительно все понял. Эти импровизированные умывания не слишком-то емунравились, но он к ним притерпелся. Когда два существа начинают жить совместно,им всегда приходится притираться друг к другу, а ужиться с Эмеральдой — если несчитать нескольких ее нехороших привычек — было довольно легко.

Хотя с наступлением долгой ночи, которая накрыла землидальнего севера, исчезло всякое ощущение «дня», Альтал был совершенно уверен,что их заведенный распорядок, вероятно, весьма близко соответствовал восходам изаходам солнца на юге. У него не было никаких причин это предполагать и никакойвозможности это проверить, но ему казалось разумным считать именно так.

Свои «дни» он проводил сидя за столом, открыв перед собойКнигу, а Эмеральда сидела рядом с Книгой и наблюдала. Их беседы в большинствеслучаев ограничивались тем, что он показывал ей незнакомый символ и спрашивал:«Что он обозначает?». И она отвечала ему, а затем он, запинаясь, читал дальше,пока не натыкался на следующий непонятный рисунок. Листы пергамента лежали вбелой кожаной коробке порознь, и Эмеральда очень сердилась, если Альталскладывал их обратно в неправильном порядке.

— Если ты положишь их вперемешку, они утратят всякийсмысл, — ворчала она на него.

— Да в большинстве из них и так нет никакого смысла.

— Положи их на место в том же порядке, в котором онибыли.

— Хорошо, хорошо. Не делай из своего хвоста удавку.

Это замечание всегда вызывало у них небольшие шуточныеперепалки. Эмеральда отводила уши назад, низко приседала на передние лапы и,задрав зад, грозно размахивала своим хвостом. Затем она набрасывалась на егоруку и хватала ее зубами. Она никогда не выпускала когти и, несмотря настрашное урчание, ни разу не укусила его по-настоящему.

Он изобрел способ позлить ее в ответ — другой рукойвзъерошивал ей шерстку. Она это, похоже, просто ненавидела, так как ейтребовалось немало времени, чтобы снова пригладить все языком.

Поскольку Эмеральда была кошкой — во всяком случае,пока, — у нее было острое чутье, и она требовала, чтобы Альтал мылся часто— просто шагу не давала ступить. Вдруг возле кровати появлялась большаяглиняная бадья с дымящейся водой, и, поотказывавшись несколько раз, Альталвздыхал, вставал и начинал раздеваться. В конечном счете он обнаружил, чтолегче вымыться, чем спорить с Эмеральдой. Со временем ему даже понравилоськаждый день перед ужином плескаться в теплой воде.

В эту зиму, вероятно вследствие бесконечной ночи, ему вголову пришла необычная мысль. Он до сих пор был еще не совсем уверен в том,что он не сумасшедший, и, как это обычно бывает, его безумие могло быть вызванотем, что он не умер вовремя — так же, как и тот старик, разговаривавший сБогом. Но может статься, что в конце концов он не пропустил своего смертногочаса. Что, если где-нибудь в Хьюле или, быть может, когда он уже был в Кагвере,кто-то тихонько подкрался к нему сзади с топором, отрубил ему голову, и онумер? Если все произошло достаточно быстро, он мог даже не понять этого,поэтому его призрак продолжает бродить. Возможно, его тело лежит где-нибудь, имозги вытекают из ушей, а призрак пошел дальше, пришел к этому Дому, совершенноне подозревая, что на самом деле он мертв. Сам же Альтал не встречалсумасшедшего, разговаривавшего с Богом, и не добрался до края мира, и несмотрел на Божественный огонь. Все это было просто выдумано его призраком.Теперь его призрак достиг конечного пункта назначения и навечно останетсяздесь, в этой запертой комнате с Эмеральдой и Книгой. Если его теория верна,значит, он уже перешел в мир иной. А всякий знает, что в мире ином полно всякихстранностей, поэтому не стоит удивляться тому, что в комнате тепло, светло иуютно без всякого огня, и нет проку вопить: «Невероятно!» всякий раз, какоборачиваешься и видишь что-то необычное. Все это была лишь его собственнаязагробная жизнь.

Впрочем, при всем этом его загробная жизнь была не так ужплоха. Он пребывал в тепле и сытости, и у него была Эмеральда, с которой можнопоговорить. Ему должно было хотеться, чтобы тут где-нибудь поблизости можнобыло выпить Набьорова меда или чтобы иногда к нему заходила какая-нибудьдевушка вроде той, с озорными глазами, из таверны Набьора, но со временем всеэто постепенно утрачивало свою значимость. Он слышал немало жутких историй прозагробную жизнь, но чувствовал, что, если хуже, чем сейчас, не станет, он можетприспособиться к смерти здесь — Альтал понимал, что «приспособиться к жизниздесь» не совсем соответствует его нынешнему положению. Единственное, что недавало ему покоя, — это отсутствие всякой возможности разыскать человека,который его убил. Поскольку теперь он стал бесплотным призраком, он не сможетразорвать негодяя на куски. Но потом он подумал, что может своими появлениямипреследовать противника, а это, возможно, даже лучше, чем просто его зарезать.

Альтал сомневался, удастся ли ему убедить Эмеральдусогласиться на это. Он мог бы пообещать, что после того, как он затравит своегоубийцу до смерти, они снова вернутся в загробную жизнь, но он был почти уверен,что она не станет придавать большого значения обещаниям призрака человека,прославившегося тем, что лгал при каждом удобном случае. Хорошенько всеобдумав, он решил, что не станет делиться этими соображениями со своей пушистойсоседкой.

И вот солнце снова осветило макушку мира, и мысль о жизнипосле смерти начала постепенно таять. Вечная темнота способствоваларазмышлениям о загробной жизни, но выглянувшее солнце словно воскресилоАльтала.

Теперь он мог довольно бегло читать Книгу и находил ее всеболее и более интересной. Однако его волновала одна мысль. Однажды весной, подвечер, он прикоснулся к Книге и взглянул на Эмеральду, которая, казалось,спала, лежа на столе рядом с Книгой.

— Как его настоящее имя?

Она открыла свои зеленые заспанные глаза.

— Чье имя? — спросила она.

— Того, кто написал Книгу. Он никогда не говорит о себеи не называет себя.

— Он Бог, Альтал.

— Да, я знаю, но какой? Во всех землях, где я был, естьсвой собственный бог — или боги, — и у них разные имена. Книгу написалХердос — бог Векти и Плаканда? А может быть, Апвос, бог Экуэро? Как его зовут?

— Конечно, Дейвос.

— Дейвос? Бог Медайо?

— Разумеется.