Не оставляй меня - Эмма Скотт

Снаружи раздался автомобильный гудок, громкий и долгий.

Я расхохоталась.

Джона тоже засмеялся, а потом наступило короткое молчание. Я думала, что сейчас подходящий момент, чтобы извиниться за прошлую ночь. Сейчас или никогда.

– Очень мило с твоей стороны, что ты позволил мне переночевать в своей постели прошлой ночью. Я была… довольно пьяной. Я не хотел тебя выселять. Или…

– Все в порядке, – сказал Джона, – я не сплю в постели. Я не заходил в спальню около четырех месяцев.

Я моргнула.

– Эм, ладно… Где ты спишь?

Он кивнул головой в сторону гостиной.

– В кресле-качалке. Мой врач настаивает, чтобы я спал в полудреме. Для лучшего дыхания. Ничего серьезного, – быстро добавил он.

Я нахмурилась. Это звучало довольно серьезно. Что будет, если он заснет лежа? Он перестанет дышать? Я не могла спросить, поэтому вместо этого сказала:

– …удобно?

– Просто еще одна корректировка.

– Почему бы тебе не купить одну из этих причудливых кроватей? Где можно поднять голову?

– Не вписывается в бюджет, – сказал Джона, и кислое выражение исказило его лицо. Он наклонился вперед, положив руки на стойку и опустив голову на руки.

Мое сердце подпрыгнуло.

– Джона? – Каждый мускул в моем теле напрягся. – Ты в порядке?

– Отлично, – сказал он полу, втягивая в себя воздух, – просто тошнит.

– Хочешь немного воды? – Я уже слезла с табурета и рылась в шкафу в поисках стакана. Я наполнила его наполовину из крана и сунула ему в руку.

Он разогнулся и отпил немного.

– Спасибо, – сказал он, – все прошло.

Я чувствовала запах его лосьона после бритья – чистый и мужественный. Воспоминание об ощущении его кожи под моими губами заставило колени задрожать. Я скользнула обратно на стул, щеки горели.

Джона сделал последний глубокий вдох и отставил воду в сторону.

– Еще раз спасибо.

– И часто такое случается? – спросила я, – это из-за таблеток?

Он кивнул.

– Это иммунодепрессанты. Они мешают моему телу отторгать сердце, но их побочные эффекты – не шутки.

Я попыталась придумать что-нибудь, что сказать ему, утешительное или смешное, чтобы подбодрить, но все, о чем я могла думать: мне было жаль, что ему приходится все это терпеть.

Снаружи снова раздался автомобильный гудок.

– Мой брат – воплощение терпения, – сказал Джона, – увидимся через несколько часов.

Он стоял у двери, поворачивая ручку. Еще несколько секунд – и он исчезнет, а у меня оставалось, что сказать ему. Я собрала все мужество.

– Джона?

Он остановился и обернулся.

– Да?

– Я сожалею о прошлой ночи.

Он напрягся.

– Все нормально. Ничего страшного.

Я облизала пересохшие губы, соскользнула с табурета и встала за диваном – моей баррикадой.

– Нет, это очень важно. Для меня. Мне очень жаль, что я пыталась… это не вопрос секса, – я отщипнула кусочек несуществующего ворса на обивке, – ладно, немного о сексе. Кто не любит секс? – я слабо рассмеялась, а потом закашлялась. – Но, в основном, это просто чтобы почувствовать защищенность и спокойствие. Впоследствии. Когда меня держит в объятиях мужчина, пока я сплю. Я уверена, звучит жалко, но это то, что мне нравится, и мне жаль, что я пыталась сделать это с тобой. Ты – нечто большее.

Джона покачал головой, на его лице появилось страдальческое выражение.

– Я не могу быть чем-то большим, Кейси.

– Нет, я имела в виду, что ты мой друг. Или, может быть, мы могли бы быть друзьями. Если ты хочешь. И это все, чего я хочу. Честно говоря, я не могу быть сейчас ни с кем, даже если бы захотела. На случай, если ты не заметил, я в полной заднице.

– Не больше, чем все остальные, – тихо сказал он.

В груди у меня все сжалось, на глаза навернулись слезы.

– Спасибо, что сказал, но мне кажется, это неправда.

Он улыбнулся, и хотя это была не та сияющая улыбка, которая освещала все его лицо и волновала меня, она была теплой и доброй. И утешительной.

– Мне действительно пора, – сказал он, – я опаздываю.

– Спасибо, – сказала я, когда он открыл входную дверь, – за кофе и разрешение остаться здесь. Спасибо за все. Я серьезно.

– Пожалуйста, – сказал он. – Я тоже серьезно.

Черный «Шевроле Сильверадо» Тео стоял на обочине.

– Чертовски вовремя, – сказал брат, нахмурившись, когда я сел. – Эта цыпочка уже сбивает тебя с толку.

– Это была не она, – сказал я, – это было чертово лекарство.

– Тошнота? – Тон Тео мгновенно сменился с гневного на беспокойный: – Ты в порядке?

Я бросил на него взгляд.

– «Эта цыпочка» принесла мне воды, и я почувствовал себя лучше.

Тео фыркнул. Он в последний раз окинул меня взглядом, затем завел свою машину, и мы поплыли сквозь легкий воскресный утренний поток автомобилей к мастерской. Я смотрел, как мимо моего окна проносится северный Лас-Вегас – торговые центры и заправочные станции, жилые комплексы поменьше и постарше моего, но все мои мысли были заняты признанием Кейси.

«Я не могу быть сейчас ни с кем…»

Идеально. Я тоже не могу.

Так почему же моя грудь болела, как старый синяк?

– Ты думаешь о ней? – спросил Тео.

– О Кейси?

– Нет, о Матери Терезе. Да, Кейси. Кто она, черт возьми?

– Почему ты так враждебно настроен? Она просто девушка, которая спит на моем диване.

Тео смотрел на дорогу, его плечи дрогнули.

– Я не хочу видеть еще одну хреновую ситуацию, как было с Одри.

– Я был с Одри три года. Я знаю Кейси только двадцать четыре часа. Ты можешь расслабиться.

– Как много ты рассказал ей о своей ситуации?

Больше, чем следовало бы. Я заерзал на стуле.

– Она знает, что у меня была операция.

Тео так долго смотрел на меня, что я подумал, он врежется куда-нибудь. Он снова перевел мрачный взгляд на дорогу.

– Ладно, выкладывай. Что у тебя с ней, на самом деле.

Я потер подбородок.

– Наши отношения означают, что она остается у меня на несколько дней, пока ее группа не уедет из города на гастроли. У нее перерыв. Вот и все. Серьезно.

– Почему бы ей просто не остановиться в отеле? И с каких пор ты рассказываешь об операции совершенно незнакомым людям?