Не оставляй меня - Эмма Скотт

– Она не справляется сама, – я взглянул на него, – ничего страшного здесь нет. Я помогаю ей взять перерыв, а еще она составляет мне хорошую компанию. У нее отличное чувство юмора. Мы хорошо ладим.

«Мы просто… понравились друг другу».

– Ты познакомился с ней вчера, – голос Тео был тихим, но я слышал, как гнев рокотал в нем, словно далекая гроза. Он сдерживался, жестко глядя на дорогу, – ты что, трахаешь ее?

– Господи, Тео, – и все же образ Кейси, распростертой на моей кровати, встал передо мной. Я хотел ее прошлой ночью, хотел уступить ей, чтобы женские руки и ноги обвились вокруг еще раз. Я хотел чувствовать мягкое женское тело под собой, быть на ней сверху и внутри нее…

– Чувак. Ты что, трахаешь ее?

Я забыл, что Тео может читать мое лицо, как первую страницу газеты.

– Нет, – ответил я, – и вообще не думаю, что тебя это касается. У нее перерыв до вторника, а потом она возвращается в тур со своей группой. Будет путешествовать по всему миру в течение нескольких месяцев.

– И тебя это устраивает?

– Конечно, я не против. Что может случиться между нами? Или между мной и кем-то еще, если уж на то пошло?

Тео стиснул зубы.

– Не разводи апокалипсис. Ты не можешь знать наверняка, если… – он покачал головой, не желая озвучивать такую возможность. – Лекарства должны помочь. Они, наверное, работают.

– Тогда почему ты был таким придурком по отношению к Кейси?

Он дернул плечами.

– Мне не плевать. Доктор сказал, ты должен быть осторожен.

– Он сказал, я не должен перенапрягаться. Он не говорил, что я должен стать монахом. Я скучаю по женщине. По близости.

– Тебя не интересует секс на одну ночь… – сказал Тео. – Не очень тебя понимаю, конечно, – он провел рукой по волосам, – слушай, если ты хочешь поразвлекаться, то потрахайся. Я просто не хочу еще одной Одри. Не хочу, чтобы какая-то телка бросила тебя, когда все, чего ты ждешь, чтобы она оставалась рядом.

– Я тоже – сказал я. – Одри сделала… больно, но я не был в нее влюблен.

Мы остановились на светофоре. Тео повернулся в кресле.

– Что?

– Я любил Одри, но не был в нее влюблен, – я прислушался к собственным словам, ожидая, что за ними последует боль. Но боль возникла не из-за того, что я потерял, а из-за того, чего у меня никогда не было. – Я никогда не был влюблен.

Глаза Тео расширились.

– Ты не был влюблен в Одри? Правда? Поэтому ты провел с ней чертовски много времени.

– Я любил ее, но она не… поглотила меня. Я не терял ход своих мыслей, когда она входила в комнату, и не почувствовал того, что испытывают, – я покачала головой, подыскивая слова, – мы были хорошей парой, – как пара туфель, – подумал я, – но у меня не было такого чувства.

– Какого чувства? – с сомнением спросил Тео.

– Чувство, которое ты должен испытывать, когда находишься с женщиной, в которую влюблен. Не могу описать, потому что никогда этого не испытывал. А ты?

Тео бросил на меня лукавый взгляд.

– Я берегу себя до свадьбы.

Я фыркнул, смеясь.

– По-моему, у тебя устаревшие взгляды.

Глаза Тео снова посуровели.

– Значит, ты не был влюблен в Одри. И сейчас пришло озарение? Из-за Кейси?

Я смотрел в окно.

– Я только что познакомился с ней. Нет, я просто хотел сказать… раз уж мы заговорили… То, что я упустил. Влюбленность.

– Ничего ты не упустил, – сказал Тео, – возможно, если ты вернешься к Моррисону и сделаешь еще одну биопсию…

Я вздохнул, устав от разговора, который мы вели в миллионный раз.

– А что будет, если я это сделаю? Что, случится чудо? Атеросклероз не собирается внезапно исчезнуть.

– Нет, но он мог бы замедлиться или вообще остановиться. Может быть, у тебя есть больше времени, чем ты думаешь. Намного больше. Если бы ты не был так чертовски пессимистичен…

Он держался за надежду, которой не было, но я знал правду. Я ощущал ее до мозга костей, в слабеющем пульсе, в том, как стенки и проходы сердца медленно твердели, будто остывающее стекло.

– Если я сделаю еще одну биопсию, – сказал я, – потеряю по крайней мере один полный день в мастерской.

Тео ничего не сказал, и во мне вспыхнул гнев.

– Я вернусь к этому после открытия выставки, хорошо? Черт возьми, Тео, я просто пытаюсь поговорить о чем-то реальном для разнообразия. Мне не хватает кого-то в моей жизни. Я не эгоист, я знаю, что уже слишком поздно. Но я пропустил все, и это отстой, ясно?

– Да, чувак, – сказал Тео более спокойным тоном, – это круто. Мы просто никогда не говорили об этом раньше. О том, чего ты хочешь.

– Ты имеешь в виду, чего я хочу перед смертью? Ты можешь сказать это, Тео. Я бы хотел, чтобы ты сказал.

– Зачем? – огрызнулся он, – и кому, черт возьми, будет спокойнее?

– Мне. Это мне на пользу. Так я не буду себя чувствовать…

– Как?

«Так чертовски одиноко».

Мы въехали на стоянку у горячего цеха, и Тео припарковал машину.

Он сидел прямо, глядя вперед, пока говорил:

– Слушай, если тебе что-то нужно… просто скажи мне, ладно? Ты всегда говорил, не надо составлять список «Сделать перед смертью». Но если ты чего-то хочешь и я могу это сделать для тебя, скажи, хорошо? Все, что угодно.

Я уже знал, что смерть – это не командный вид спорта. Одиночный. Все, кого я любил, стояли на суше, в то время как я был один в лодке, пока она медленно отходила от берега, и никто ничего не мог с этим поделать, кроме как наблюдать.

Я почувствовал себя дерьмово, что позволил гневу выплеснуться на Тео, что позволил себе рассказать, что я пропустил, или хотел, или никогда не мог иметь. Добавил ему на плечи новый груз. Еще одну вещь, с которой он ничего не мог поделать. Боль проступала в каждой черте его лица.

– Ладно, спасибо, Тео. Спасибо, что присматриваешь за мной. – Я выдавил улыбку и хлопнул его по плечу, – пошли. Давай приступим к работе.

Тео мог бы стать художником по стеклу, если бы захотел. Он был талантлив и совершенно бесстрашен. Он любил огонь, но ненавидел хрупкость стекла. Тео нравилось постоянство. Он работал с густыми черными чернилами, пробивал кожу, заставлял ее кровоточить, чтобы чернила остались в ней навсегда. Отец считал, что он растрачивает свой невероятный талант художника, работая с татуировками, но эта работа была как раз для брата.

Мы трудились почти в тишине: несмотря на рев и шипение печи, в горячей мастерской было тихо, и мои мысли вернулись к нашему разговору, к Тео, который был со мной во время болезни, во время предательства Одри. Она не бросила меня, просто сказала Тео, а затем уехала из города, так что новость сообщил мне брат.