Магия отступника - Робин Хобб

— Я чувствую себя лучше. Но мне нужно съесть больше, прежде чем мы отправимся в быстроход этим вечером. Я предпочел бы еду, приготовленную на огне, чтобы согреться. Ближе к ночи станет прохладнее.

Садясь, он застонал, но это был стон человека наевшегося, сладко выспавшегося и собирающегося все это повторить. Могли он не знать, что произошло со мной, пока он спал? Чувствовал ли он хотя бы, что я по-прежнему нахожусь внутри него? Неужели он мог беспечно не заметить явления Орандулы и того, как оно меня напугало? Похоже, все-таки мог. Интересно, что ощущал он большую часть прошедшего года, прячась внутри меня? Я помнил, как он пробивался наружу, так что я чувствовал его присутствие, и как он заставлял меня что-то делать. Чего ему стоило там, у Танцующего Веретена, удерживать меня в стороне, пока он крал и разрушал магию жителей равнин? Что тогда произошло? Он вырвался на свободу, поддавшись чувствам, а потом я опять взял над ним верх? Или он просто все остальное время копил силы и ждал? Если я хочу выжить и тем более вернуть себе власть над нашей общей жизнью, мне нужно понять, как он управлял мной и почему возобладал теперь. Я не был уверен, что хочу сам распоряжаться этой жизнью, но твердо знал, что не намерен уступать своему спекскому «я». Я отвергал саму мысль о том, что, возможно, никогда больше не смогу управлять собственным телом. Странность моего положения не позволяла мне его оценить. Испытанный мной ужас непризнанным висел в воздухе.

Ликари предвидел, что мальчик-солдат проснется голодным. В его корзинке лежало несколько толстых корней водяного растения и две ярко-желтые рыбы, хватавшие ртами воздух. Ребенок выжидательно предъявил добычу мальчику-солдату. Тот кивнул, довольный, но Оликея нахмурилась.

— Я приготовлю это для тебя. Мальчик не умеет.

Ликари открыл было рот, собираясь возразить, но смолчал. Видимо, его мать сказала правду. И тем не менее его нижняя губа и подбородок задрожали от обиды. Мальчик-солдат смотрел на него с безразличием, но мне стало жаль ребенка.

«Дай ему что-нибудь! — мысленно потребовал я. — Или хотя бы поблагодари за то, что он для тебя сделал».

Мальчик-солдат явно ощутил мое присутствие, как некогда я улавливал его скрытое влияние на мои мысли и действия. Он нахмурился и снова посмотрел на Ликари — тот, поникнув, отступил в сторону. Мальчик-солдат поднял мех.

— Пусть мой юный кормилец наполнит его снова. Холодная вода пришлась кстати, когда я проснулся.

Ликари замер. Мои слова словно преобразили его — он вскинул голову, расправил плечи, и в его глазах вспыхнули искорки, когда он улыбнулся мне.

— Служить тебе, великий, — честь для меня, — ответил он, забирая мех.

У спеков было принято обращаться так к великим, но он произнес это с подкупающей искренностью.

— Принеси еще хвороста, когда вернешься с водой, — поджав губы, резко добавила Оликея. — И проследи, чтобы он был сухим и хорошо горел. Тогда рыба быстрее приготовится.

Если она рассчитывала задеть Ликари, то ошиблась. Мальчик едва ли заметил, что это она отдала распоряжение. Он кивнул и умчался прочь.

Мальчик-солдат наблюдал за Оликеей, пока она собирала ветки и прутики, чтобы развести костер. Она сдвинула в сторону недавно опавшие листья, расчищая место, сняла слой мха, открыв сырую темную землю, и сложила на ней растопку. Затем она сняла с пояса один из мешочков и достала все, что требовалось, чтобы разжечь огонь. Мою кожу тут же охватил зуд. Мальчик-солдат тревожно заерзал. Отстраненно я отметил, что огниво, которым она воспользовалась, чтобы высечь из кремня искры, гернийской работы. Рядом она положила горсть серных спичек. Несмотря на ее открытую ненависть к захватчикам, их достижениями она не гнушалась. Я язвительно улыбнулся, однако губы мальчика-солдата не дрогнули. Похоже, он думал о другом: спрашивал себя, многие ли спеки вот так, не задумываясь, носят с собой сталь, даже зная, что железо в ней губительно для магии. Он не обращал внимания на мои мысли. Казался ли я ему тихим голосом на краю сознания, смутным неприятным ощущением или вовсе ничем? Мне оставалось лишь гадать.

Оликея умело сложила костер. Я разглядывал ее, пока она бродила вокруг, собирая хворост, чтобы подкормить крохотное пламя, наклонялась раздуть огонь, а затем нарезала корни и чистила рыбу из корзинки Ликари. Неожиданно я осознал, что не могу сравнивать ее с гернийками. Она двигалась легко и уверенно, не замечая собственной наготы, как и сам мальчик-солдат. Как ни странно, он не испытывал к ней ни малейшего влечения. Возможно, я истратил слишком много его магии, и теперь он едва мог стоять, не говоря уже о том, чтобы заигрывать с женщиной. Я держался на краю потока его мыслей: он думал не о плотских утехах, а о еде, которую она готовила. Оценивал, насколько сумеет восстановить к ночи свои силы и как много магии ему придется сжечь, чтобы быстроходом перенести всех троих к народу.

Быстроход. Когда пользуешься им, кажется, будто идешь нормальным шагом, а на самом деле покрываешь куда большие расстояния. Маг может взять с собой и других людей — одного, двоих или даже троих, если он достаточно толст и силен. Но чтобы прибегнуть к магии, понадобится усилие, и выносливость — чтобы поддержать ее. Ему и так придется нелегко, а он еще и не желал сжигать то немногое, что ему удалось восстановить. Тем не менее ему придется. Он сказал, что сделает это, при Джодоли. Великий не отказывается от магического действия, если обещал его совершить. Иначе он полностью лишится уважения народа.

Вернулся Ликари с охапкой хвороста. Оликея сдержанно поблагодарила его и отправила за водой. Я подозревал, что она старается держать его подальше от мальчика-солдата, в то время как сама выполняет более заметные обязанности кормилицы. Она словно почувствовала мой взгляд и повернулась ко мне. Когда наши глаза встретились, мне показалось, будто она все еще видит меня, гернийца, спрятанного внутри мальчика-солдата. Заметила ли она, что его поведение по отношению к ней изменилось? Она смерила меня взглядом, словно лошадь, которую подумывает купить. Затем покачала головой.

— Рыба и коренья лишними не будут, но, если мы хотим быстро восстановить твои силы, тебе нужен жир. В этой части леса и в это время года Ликари его не найдет. А даже если бы и смог, он еще слишком мал, чтобы кого-нибудь убить. Когда мы вернемся к народу, тебе придется исполнить для нас охотничий танец и призвать медведя прежде, чем он заляжет в спячку. Куски жирной медвежатины быстро тебя подкрепят. Я приготовлю их с грибами, луком-пореем и красной солью. На это уйдет время, Невар, но я восстановлю твое могущество.

Одно лишь описание еды наполнило мой рот слюной. Она была права. Тело требовало жира. Рыба и коренья неожиданно показались мне жалкой заменой настоящей пище. Мальчик-солдат сел и погладил пустые складки кожи на животе. Двигаясь медленно и осторожно, он поднялся на ноги. Тело ощущалось странно, чересчур легким. Я успел нарастить мышцы, чтобы носить исчезнувший ныне жир. Кожа свисала свободно, морщась в самых неожиданных местах. Он развел руки в стороны, осмотрел истощенное тело и с отвращением покачал головой. Ему придется начинать все заново.