Магия отступника - Робин Хобб

Разговоров почти не было. Джодоли и мальчик-солдат сосредоточились на еде, как это умеют делать только великие, а Фирада и Оликея бросали друг на друга настороженные взгляды соперниц. Мальчик-солдат не просто ел — он наслаждался каждым кусочком, пока прожевывал его, получал удовольствие от вкуса и ощущения и одновременно подсчитывал, какую часть пищи его тело сможет запасти, чтобы потом истратить на магию, а сколько уйдет на простое поддержание жизни. Итог его не обрадовал. Почти все, что он сегодня съел, ему наверняка придется использовать вечером, чтобы перенести себя, Оликею и Ликари к народу. Он не сможет приступить к восстановлению запасов, пока не достигнет зимовья. Легкие, сытные дни лета минули. И он спрашивал себя, захотят ли спеки поделиться припасами с незнакомым великим вроде него.

После трапезы Джодоли объявил, что намерен навестить деревья предков в долине, пока не наступил прохладный вечер.

— Прибегать к магии легче, когда солнце не печет, — заметил он, и я знал, что он прав, хотя и не понимал, откуда пришло это знание. — Встретимся на зимовье? — спросил он меня.

Мальчик-солдат серьезно кивнул и снова поблагодарил его за помощь. Я смотрел им вслед: Джодоли шел неспешно, а Фирада мягко подгоняла его.

Оликея сдержала обещание. Она чуть напоказ помогла мальчику-солдату встать, а затем отвела его к берегу ручья. Ликари пошел с нами, и она тут же приставила его к делу, велев принести мелкого песка, чтобы отскрести мои ступни, и хвоща, чтобы вымыть спину. Невар был бы смущен, если бы маленький мальчик и красивая женщина мыли его, пока он праздно сидит на мелководье, позволяя им это делать. Мальчик-солдат принимал это как должное.

Оликея все прищелкивала языком над обвисшими складками моей кожи, но справилась просто прекрасно. Я и не знал, насколько приятно, когда кто-то чистит тебе пятки, а потом разминает их. Думаю, она понимала, что от удовольствия я едва мог шевельнуться, поскольку после мытья уложила меня на чистый мох у ручья и принялась растирать мне спину, плечи, руки и шею. Ощущения были столь восхитительными, что мальчик-солдат не хотел засыпать, чтобы ничего не пропустить, но, разумеется, уснул.

На этот раз я спал вместе с ним. Сносить телесную усталость выпало на его долю, но, думаю, возможна и усталость души, и я ее ощущал. Прошло меньше двух дней с тех пор, как моя жизнь полностью изменилась. Одной ночью я был приговоренным преступником, спасающимся от казни, а следующей превратился в мага, растратившего всю свою магию. Два огромных шага, отделивших меня от мальчика, второго сына, росшего, чтобы сделаться офицером каваллы. Думаю, мои чувства нуждались в отдыхе и обрели его.

Когда я очнулся, оказалось, что я смотрю моргающими глазами мальчика-солдата вверх на сплетающиеся у нас над головой ветви. Листья трепетали и так отчаянно бились друг о друга, что, ослабленные осенними холодами, отрывались от черенков и осыпались. Несколько падающих листиков замельтешили желто-оранжевым вихрем. Я смотрел на них, совершенно сбитый с толку. Шелест их показался мне каким-то странным, в их дрожи был ритм, похожий на шепот людей вдалеке, ритм, не имевший с ветром ничего общего.

Ветра вообще не было.

А голоса были, они шептали.

Дюжины голосов, еле слышных. Мальчик-солдат попытался выделить из шелеста единственный звук.

— Лисана говорит…

— Скажи ему, скажи, чтобы пришел сейчас же!

— Поспеши. Она обезумела от горя. Она угрожает…

— Огонь не боится магии. Торопись.

— Мальчик-солдат, Невар, скажи ему, разбуди его, скажи ему поспешить…

Воздух вокруг меня заполонили падающие листья и шепчущий шорох. Мальчик-солдат перекатился на живот и кое-как поднялся на ноги. Покачнулся, оперся о ствол ближайшего дерева. Его возня разбудила Оликею, которая спала, прижавшись к его спине.

— Я должен сейчас же пойти к Лисане, — сообщил он ей. — Она в опасности. Ей угрожает безумная гернийская женщина.

Мальчик-солдат показывал дорогу. Оликея нехотя следовала за ним, а Ликари, нагруженный припасами, тащился позади.

— Что ей от тебя понадобилось? — сердито спросила она сразу же, как только села.

— Она в опасности, — пояснил мальчик-солдат. — Я должен ей помочь.

Не дожидаясь ответа, он двинулся вперед. Тело его затекло и казалось чужим после стольких месяцев, когда он был очень толстым. Хотя и с болью, он заставлял ноги сгибаться и спешить. Деревья шептали ему, подгоняя шелестом листвы и тихим шуршанием голосов.

— Он опоздает…

— Все мы, не только Лисана…

— …она сама виновата, что разделила его…

— Почему страх не остановил ее? Как ей удалось зайти так далеко?

— Украденная магия. Она горит ею.

— Урони на нее сук. Вдруг это убьет ее.

Спина мальчика-солдата взмокла, и пот сочился ручейками по всему телу, находя все новые складки, где можно задержаться, и все новые места, чтобы стирать их в кровь. Он упрямо шагал вперед. Тело сделалось легче, а мышцы остались сильными, но сам себе он казался старым и измученным. Сердце отчаянно колотилось в груди. Не успевшая усвоиться пища неприятно хлюпала в животе. И тем не менее он заставлял себя спешить.

Позади Оликея не смолкала ни на миг: о чем-то напоминала ему, предупреждала, мешая прислушиваться к шепоту. Сама она, судя по всему, его не различала или принимала за шелест ветра в листве.

— Ты делаешь глупость. Зачем тебе идти к Лисане? Что ей может быть от тебя нужно? Ты истратишь всю свою силу — и что мы будем делать ночью? Нам что, придется ждать здесь еще целый день, пока ты не отдохнешь и не поешь как следует, прежде чем мы сможем вернуться к народу? Большинство кланов уже прибыли в зимние поселения и вскоре отправятся на торговые побережья. Я хочу быть с ними, когда они соберутся на ярмарку. Когда все кланы сходятся на зимовье, всегда бывает много бесед, пиров, танцев, музыки и торговли. Если мы желаем всем этим насладиться, не стоит прибывать туда измотанными. И мне совсем не хочется впервые показывать тебя там тощим как скелет и полумертвым. Нам и так придется провести несколько дней в моей хижине, прежде чем мы отправимся на ярмарку. Я должна подготовить тебя, чтобы ты пользовался уважением. Невар! Ты меня совсем не слушаешь! Да сбавь же ты шаг.

Несмотря на всю его слабость, она поспевала за ним с большим трудом. Я понял, что он воспользовался быстроходом, чтобы сократить расстояние между собой и Лисаной. Он тратил не так уж и много магии, но деревья казались слегка размытыми, а почва под его ногами — не такой твердой. Оликею и Ликари влекло следом за ним. Почуяв дым, он вдруг удвоил усилия, поглощая магию, как если бы обладал безграничным ее запасом. В два огромных шага мы очутились перед пнем древесного стража.

Эпини сгребла в огромную груду листья, сухие и недавно опавшие. Кузина стояла, довольно ощерившись, и наблюдала за тем, как густой белый дым поднимается от крошечного костра, который она развела у основания пня Лисаны. Рядом ждал запас сухих веток, чтобы подкормить пламя, когда оно разгорится.