Дарио - Оливия Торн

class="p1">— Ты что, забыла свою вчерашнюю истерику? Как только мы обнаружили, что ты пропала, то догадались, что ты направляешься в ближайшую церковь. Слава богу, мы были правы.

— Но… почему Адриано и Массимо тоже появились?

— В качестве подкрепления, конечно! — крикнул Никколо. — Ты что, думаешь, мы позволили бы главе семьи разгуливать без охраны?

Я нахмурилась. Дарио появился первым, почти на минуту раньше. Если бы кто-то ждал, чтобы причинить ему вред, Адриано и Массимо прибыли бы слишком поздно.

— Но…

— ДВИГАЙСЯ! — крикнул Никколо, и я быстро выскочила из комнаты.

Но, уходя, не могла отделаться от ощущения, что не все, сказанное им, было правдой.

Глава 19

Следуя указаниям Никколо, я нашла в конце коридора закрытую дверь. И осторожно постучала.

— Войдите, — раздался приглушенный голос Дарио.

Я вошла в комнату и увидела, что он смотрит на меня из-за изысканно инкрустированного стола. Полки на стенах были заставлены книгами в кожаных переплетах и старинными мраморными бюстами.

— Что тебе нужно? — процедил он сквозь зубы.

Я подняла поднос. Его содержимое слегка зазвенело в моих дрожащих руках.

— Никколо сказал, что… что я должна зайти и позаботиться о твоей руке.

Дарио прищурился.

— И это все?

— … и поблагодарить тебя. Еще раз. За то, что спас меня.

Он сердито уставился на меня.

— И?

— … и извиниться. За то, что сбежала.

— За то, что ослушалась меня, — прорычал он.

Еще пару часов назад эти слова — За то, что ослушалась тебя — застряли бы у меня в горле. Если бы я вообще их произнесла, то выплюнула бы их в гневе.

Но за эти два часа многое произошло.

Все, что я чувствовала, это запах никотина, когда незнакомец закрыл мне рот…

И все, что я слышала, это звук пряжки его ремня, когда он расстегивал брюки.

— … за то, что ослушалась тебя, — прошептала я.

Это, похоже, несколько удовлетворило Дарио. Кивнул головой, и я подошла к нему.

Рядом с его креслом стоял пуфик. Я присела на него, чтобы сделать свою работу.

Я нежно взяла его руку в свою и осмотрела ее. Он смыл с нее кровь нападавшего, но костяшки пальцев были в синяках, царапинах и опухли.

Я положила в одно из полотенец немного льда, смочила тряпку талой водой из ведра и приложила к его руке.

Все это время он сердито наблюдал за мной.

Я то поднимала на него глаза, то отводила их, продолжая прикладывать лед.

Наконец он заговорил.

— Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты покидала территорию? Почему я отказал тебе в просьбе пойти в церковь?

— Да, — пробормотала я, опустив глаза.

— Два дня назад в вашем кафе появился один из наших врагов. Теперь мы обнаружили шпионов в миле от моего дома, один из них маскировался под священника, не меньше. Когда я приказываю тебе что-то сделать, то делаю это не только для того, чтобы защитить семью, но и для того, чтобы защитить тебя. Люди, которые хотят нас убить, с радостью сделают то же самое с тобой только потому, что ты остаешься здесь.

Хотелось сказать:

— Я думаю, ты имеешь в виду «только потому, что тебя здесь удерживают».

Но решила, что сейчас не время озвучивать свои мысли.

— Я знаю, — только и пробормотала я.

— Все чаще я вижу, что люди вокруг меня — либо мои враги, либо подкуплены моими врагами.

— А разве у вас нет союзников? — спросила я.

— С тех пор как умер мой отец, кажется, нет, — с горечью ответил он.

Несколько минут мы больше ничего не говорили.

Наконец я отняла мокрое полотенце, высушила его руку и стала мазать ее приятно пахнущей мазью. Затем обмотала бинтом костяшки пальцев и ладонь.

Процесс был медленным и расслабляющим. В конце концов, мой страх начал ослабевать.

Его рука была огромной — она намного превосходила мою. А его пальцы были такими мозолистыми… такими грубыми и мужественными…

Закончив, сложила все обратно на поднос.

— Я тебя оставлю.

Встала, чтобы уйти, и была уже на полпути к двери, когда он сказал:

— Стоп.

Я медленно повернулась и посмотрела на него. У меня свело живот.

— … да?

Он злобно улыбнулся.

— Ты ослушалась меня. Неужели ты думала, что тебе удастся уйти безнаказанной?

Мое сердце заколотилось.

— Прости меня, — прошептала я. — Я обещаю больше так не делать.

Он встал из-за стола.

— Меня не волнует, что ты обещаешь делать в будущем; меня волнует только то, что ты уже сделала. А теперь иди сюда.

Я робко подошла к столу, боясь, что он может сделать.

— Снимай трусики, — приказал он.

Я уставилась на него.

— Ч-что?

— Ты меня слышала.

— Я…

Самое глупое оправдание вырвалось с моего языка.

— … я не могу. У меня руки заняты.

— Положи это.

Я тяжело сглотнула и поставила поднос на стол.

— Теперь сделай это, — приказал он.

— Я… пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла, посмотрев ему в глаза.

Он обогнул стол и прорычал.

— Мне не нужны твои слезы — я хочу, чтобы ты подчинялась мне. А теперь снимай трусики.

Я напряглась, представив себе самые ужасные вещи, которые он сейчас со мной сделает.

Я медленно наклонилась к подолу своего платья…

… задрала его с двух сторон, чтобы хотя бы спереди было прикрыто…

… и медленно стянула с себя нижнее белье, позволив ему упасть на лодыжки.

Затем отпустила платье и позволила ему снова коснуться колен.

Я не могла смотреть на него, пока делала это. Мое лицо пылало, а все тело дрожало от страха.

— Выйди из них, — сказал он хриплым голосом. В его голосе больше не было злости.

Я подняла на него глаза.

Теперь в его лице было что-то еще, когда он смотрел на меня, — желание.

Мое дыхание стало тяжелым, грудь поднималась и опускалась, я медленно отходила от него, оставив нижнее белье на полу.

Я вспомнила наш поцелуй накануне вечером, и вдруг почувствовала нарастающий жар между ног.

Но я не думала, что сегодняшний вечер закончится только поцелуем.

Это одновременно и возбуждало меня…

И пугало.

Он подошел и встал рядом со мной.

— Подними платье до бедер, — приказал он низким голосом. — И смотри на меня, пока делаешь это.

Я смотрела в его темные, страшные глаза, наклоняясь и медленно поднимая платье к бедрам.

Его рука потянулась вниз и схватила подол моего платья.

— Пожалуйста… — испуганно сказала я.

— Молчи, — ответил он низким рычащим голосом.

Я закрыла рот, хотя мои губы дрожали от страха.

Он смотрел на меня, а я смотрела на