Тени Лордэна - Алессандр Рюкко

же стремительно, как пожар по высушенный июльским солнцем степи, перескакивая от дома к дому, от кухарки к кухарке, от вознице к вознице, увозившему её в самые дальние кварталы. Все прочие темы разговоров были позабыты, излюбленные сплетни о грязных делишках изменников-соседей остались в стороне, чтобы жадные до тайн и загадок, оставлявших простор для необузданной народной фантазии, умы вцепились в образ неуловимого убийцы с новой силой, обогащая старые фантастические слухи всё новыми, ещё более красочными домыслами и невероятными выдумками. С лёгкой подачи болтунов Янс становился великим мастером тёмных искусств, решившим захватить власть над городом; диким оборотнем, способным перевоплотиться в любого зверя, от комара до акулы, и даже принять личину любого человека; грозным мертвецом, восставшем из могилы ради отмщения вероломным предателям-друзьям и роковой возлюбленной. Ему приписывали способности летать по воздуху без крыльев и проходить сквозь стены развоплощённым туманом, умение становиться невидимым и ползать по потолкам, нарушая законы притяжения. В их воображении он читал мысли прохожих и убивал недругов силой потустороннего взгляда, открывал замки, произнося тайные слова, и протискивался в самые узкие щели лучше всякой кошки, и в чём-то они даже были правы. Однако, сколько бы они не ломали головы над его прошлым, сколько бы противоречивых версий они не выдвинули, никто так и не сумел ни на йоту приблизиться к ужасающей истине тех событий, которые привели Янса к заточению.

Вечером того же дня, прославленного узника в сопровождении тридцати всадников конвоя перевезли в здание Сената, где он предстал перед собранием. Под округлыми, высокими сводами главной залы собралась почти вся городская знать, так что многим не нашлось места на устланных бархатными подушками мраморных скамьях, и любопытным юнцам приходилось сидеть на голых, холодных ступенях как каким-то простолюдинам, но никому не было дело до неудобств и проявления почестей. Все жаждали увидеть пугающую диковинку, ужасающего монстра, бессильно мечущегося в нерушимой клетке, и каково же было их разочарование, когда к ним ввели низкорослого, щуплого и совершенно невзрачного мужичка в гремящих кандалах, столь изнеможденного и безвольного, что он едва мог стоять на своих двоих без помощи пары гвардейцев. По залу пронёсся недовольный и при том язвительно-насмешливый ропот. Одни глумились над жалким пленником, вторые же потешались над неумелыми стражами, которые так долго и безуспешно ловили эту ничтожную блоху, позволив ей пролить немало крови. Ну а после того, как во всеуслышанье было объявлено, что убийца не сможет давать показания по той причине, что в момент ареста он подлейшим образом откусил собственный язык, многие из присутствовавших встали и демонстративно покинули залу, обозвав столь скучное судилище сплошным надувательством и пустой тратой драгоценного времени.

Хотя из-за атаки на посольство королевства дело должно было принять дипломатический окрас и растянуться во времени на долгие месяцы, чтобы королевские посланники смогли лично допросить пленника и удостовериться в наличии или отсутствии заговора против короны, каким-то удивительным и никому неведомым образом судебный процесс завершился в два дня и с официального согласия герцога Уфирийского, поручившегося за волю короля, сенаторы единогласно приговорили Янса к смерти через повешение и назначили казнь на полдень следующего дня. Приготовления не заставили себя ждать, и ещё до того, как щегольски разодетые глашатае с тучными беретами на головах, из которых торчали разноцветные страусиные перья, и с золотыми цепочками на шеях, на которых висели массивные сенатские бляхи, наделявшие их слова властью, огласили народу приговор, слаженная команда гномов плотников уже приступила к возведению массивного эшафота на высоких опорах и пары роскошных трибун для знатных зрителей по обе стороны от него.

— Ремень на левом боку. Затяни его ещё сильнее.

— Ага, сейчас… вот так. Достаточно? Не слишком туго получилось?

— Нет, в самый раз.

Шедив немного подёргал за торчавший из пряжки кончик, испытывая надёжность крепления, после чего просунул его в шлёвку. Сделав это, кузнец ухватился за отливавший синевой нагрудник и попытался повертеть им в разные стороны, проверяя плотность прилегания к туловищу, но стальные пластины остались на положенных им местах, лишь немного поскрежетав о кольчужные элементы поддоспешника. Почти весь комплект новёхонькой брони уже был надет на своего безрадостного хозяина, и только полный шлем с массивным забралом, усеянным великим множеством прямоугольных отверстий, да походившие на драконьи лапы латные перчатки остались лежать на шерстяном одеяле, положенном поверх неотёсанных досок стола. Гладкие, округлые и идеально подогнанные латы сидели на Хромосе словно панцирь на жуке носороге, ничуть его не сковывая и почти даже не отягощая.

— Ты там ещё не запрел под всем этим железом? Что-то уж больно жарко сегодня, а ведь ещё даже не полдень.

— Ничего, потерплю, — ответил Хромос, уставившись куда-то в пустоту и чувствуя лишь гулкие удары взволнованного сердца.

— Хорошо, потому что сейчас станет ещё хуже, — с этими словами Шедив с размаху нахлобучил шлем на голову товарища, на которой и так уже был надет плотный подшлемник, который вполне мог послужить в качестве зимней шапки. — Так… вроде нормально. Осталось только подвязать. Ага… а теперь проверим.

Кузнец нанёс несколько размашистых ударов тяжёлого кулака по стальной макушке, от чего весь доспех ворчливо загремел.

— На этом вроде бы всё, — сказал он с улыбкой на губах, довольный своим последним творением, в которое он вложил не только всё накопленное тяжким трудом за долгие годы мастерство, но и любовь с фантазией. Решись он выковать доспех для самого себя, всё равно бы не сумел сделать его лучше. — Ну? Как тебе? Нравится обновочка?

— Просто великолепна, — ответил капитан, не без усилий подняв пока что тугое, ещё не расшатанное забрало.

— Что-то по голосу этого не скажешь, — кузнец сделал пару шагов назад и сложил на груди руки. — В кой-то веки у всего города праздник, а ты один ходишь хмурый. Не ужели не рад, что поймал того подонка?

— С чего ты взял, что это был я?

— Ну так… вроде же в том деле ты был главным следопытом, вот я и подумал… А-а-а… теперь понятно. Кто-то тебя обошёл! То-то ты такой сердитый ходишь. Ну ничего, ничего. Я бы на твоём месте тоже бы злился, если б кто увёл мою добычу.

— Да, именно поэтому, — соврал капитан, не желая посвящать друга в тяготившие его проблемы. Он не сомневался, что, даже не шибко поверив услышанному, честный и верный кузнец всё равно станет предлагать помощь, не принимая отказов, и ради правого дела не пожалеет собственного живота,