Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини

притворив дверь, запер ее на ключ, торчавший в замочной скважине. Он огляделся и обнаружил, что находится в спальне. Сейчас она пустовала, но доказательств, что в номере были постояльцы, было предостаточно: плащ, брошенный на спинку стула, пара туфель на высоких каблуках, нижняя юбка и шаль, валявшиеся на кровати, полураскрытый, битком набитый саквояж на полу, из которого торчали ленты и кружева.

Из окна, выходившего на восток, в мягком сумеречном свете открывался вид на поля, на заросли шиповника и серую громаду герцогского замка Боуфорт вдали. Вдруг из скрытой портьерами ниши послышался звонкий молодой голос:

— Наконец-то ты вернулся, Генри!

Капитан Гейнор вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки. Его приняли за Генри, и он мгновенно отозвался:

— Да.

— Где ты пропадал так долго? — в голосе женщины прозвучали капризные нотки. — Ты же знаешь, что тебя ждут. Я давно проголодалась и…

Портьеры раздвинулись, из-за них появилась женщина. Увидев постороннего, она невольно осеклась. Гейнор сильно опасался, что она полуодета и вмиг поднимет крик от испуга и смущения. К огромному облегчению, он убедился, что туалет незнакомки имеет вполне законченный вид, если не считать очаровательного беспорядка в прическе и отсутствия шемизетки на белоснежной шее. Перед ним в эффектном обрамлении портьер из пурпурного бархата стояла красивая, царственно величавая женщина. Картина, сама по себе радующая взор, отнюдь не обрадовала капитана Гейнора.

Бледная от испуга незнакомка смотрела на незваного гостя расширившимися от ужаса глазами, а он, опережая ее действия, склонился в галантном поклоне:

— Приношу вам глубочайшие извинения и молю о снисхождении. Простите мое невольное вторжение, мадам!

Спокойный тон и хорошие манеры незнакомца немного успокоили даму, но в ней чувствовалась настороженность.

— Кто вы? — спросила она звенящим от волнения голосом, — Что вы здесь делаете?

— Я перепутал двери и попал в другой номер, — объяснил капитан Гейнор.

— Но вы заперли дверь на ключ, — укоризненно напомнила она, снова поддавшись испугу.

— Просто я не хотел, чтобы меня беспокоили.

— Но вы… вы отозвались на имя Генри! — воскликнула она.

— Меня зовут Генри.

Последовало молчание. Дама нахмурила брови и спросила несколько вызывающе:

— Почему же вы не уходите?

Она направилась к шнурку с колокольчикам.

— Я жду, когда вы разрешите мне покинуть вас, мадам.

— Ждете моего разрешения? — удивленно переспросила она. — Немедленно уходите, сэр!

— Сию минуту, мадам! — смиренно ответил он и, к ужасу дамы, решительно прошел в комнату. — С вашего разрешения, — добавил он холодно, — я предпочел бы покинуть вас через окно.

— Через окно? — недоумевающе переспросила она и с беспокойством подумала, уж не сумасшедший ли перед ней.

В коридоре по-прежнему слышался топот ног, звучали приглушенные голоса.

— Подумайте, мадам! — сказал капитан, махнув рукой в сторону коридора. — Надеюсь, вы не считаете меня совсем пропащим? Я уважаю доброе имя женщины и не могу позволить, чтобы меня увидели выходящим из ее спальни. Согласитесь, окно предпочтительней.

Дама, сузив глаза, преградила ему путь. Капитан восхитился ее смелостью, как прежде — красотой.

— Вы знаете, кто я, сэр? — спросила она. — Я — леди Треш. Мой муж — Генри Треш, один из судей в Мидлсексе.

— Сэру Генри можно позавидовать, мадам, — ответил Гейнор без тени смущения.

Ситуация становилась смешной. Капитан Гейнор отвесил леди Треш церемонный поклон, прижав шляпу к груди.

— Я бы предпочел, мадам, быть представленным вам при других обстоятельствах, но и сейчас эта встреча для меня большая честь.

Капитан снова поклонился, но вовсе не спешил уйти — ни через дверь, ни через окно. Он решил для себя: чем дольше он здесь пробудет, тем лучше. Беготня в коридоре прекратилась.

— Немедленно отоприте дверь, сэр! — леди Треш, точно королева в трагедии, вытянула руку с указующим перстом, подчеркивая настоятельность приказа.

— Это было бы неблагоразумно, — воззвал к ее разуму капитан. — А выпрыгнуть из окна очень удобно: высота здесь не более двенадцати футов[1947].

Царственная грудь леди Треш вздымалась от волнения.

— Скажите наконец, кто вы! — потребовала она.

Капитан пожал плечами, в его глазах промелькнула грустная усмешка. Он чуть было не назвал свое имя, полагая, что в его положении лучше всего сдаться на милость победителя, как вдруг на лице леди Треш появилось выражение растерянности, и она невольно прижала руку к груди.

В коридоре слышались чьи-то тяжелые шаги. Леди Треш поняла, что вернулся муж. Шаги замерли у двери, щелкнула ручка. Потом в дверь постучали, и ворчливый голос произнес:

— Кейт!

— Мой муж! — прошептала, словно выдохнула, леди Треш.

Капитан Гейнор сочувственно развел руками.

— Я же говорил, — прошептал он в ответ, — мне придется выпрыгнуть в окно.

Леди Треш стиснула пальцы, глядя на него с отчаянием и злостью.

— Я погибла! — простонала она.

— Не бойтесь!

Капитан на цыпочках прошел мимо нее к окну и распахнул его настежь.

Тем временем стук в дверь становился все настойчивей и громче. Снова щелкнула ручка, послышался ворчливый голос:

— Открой же, Кейт!

— Это ты, Генри? — отозвалась она.

Незваный гость уже стоял на подоконнике.

— А кого еще ты ждешь? Черт побери, что за привычка запираться!

Леди Треш медленно прошла по комнате и повернула ключ. Капитан Гейнор исчез.

Он прыгнул вниз и, пролетев добрых четырнадцать футов, приземлился. В голове у него шумело, но медлить было нельзя. Он промчался через конюшенный двор и укрылся в конюшне, прежде чем сэр Генри наверху пересек порог комнаты. В конюшне капитана ждал сильно обеспокоенный Маклин-младший. Увидав Гейнора, шотландец возблагодарил Бога.

— Конь оседлан, — сказал он вместо приветствия. — Пойдемте, сэр!

От сына хозяина капитан узнал, что пятеро его друзей арестованы. Их отправили в Лондон в наемных экипажах в сопровождении правительственных сыщиков. Сэр Томас Ли, обороняясь, выхватил шпагу, ему прострелили руку. Мистер Дайк тоже пытался оказать сопротивление, ему разбили голову. Хозяин гостиницы на свободе, он найдет ответ на любой каверзный вопрос, заверил капитана Маклин-младший.

Выслушав его, капитан Гейнор решил оставить своего коня в конюшне Маклина до следующего приезда. А сейчас он попросил почтовую лошадь.

Коварный удар правительства по якобитскому движению болью отозвался в душе капитана, но он не терял присутствия духа. К ночи он добрался до Чаринг-кросс, отвел лошадь на почтовую станцию и занялся претворением придуманного им плана в жизнь.

Через полчаса он уже сидел неподалеку от Уайтхолла[1948], прислонившись к дереву, и с интересом наблюдал за ночным сторожем. Тот с фонарем и с палкой ходил взад-вперед по набережной возле своей будки. Капитан вытащил из нагрудного кармана флягу, в которую Маклин-младший при расставании налил с полпинты бренди. Капитан выпил меньше половины содержимого, щедро полил оставшимся бренди жилет и выкинул