Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

Вернувшись поездом в Вашингтон, Черчилль согласился на то, чтобы в первый день нового, 1942 г. подготовленная Рузвельтом декларация была опубликована от имени «объединенных наций» – двадцати шести стран, либо ведущих войну против Германии и Японии, либо находящихся под немецкой или японской оккупацией. В ней выражалась решимость добиться полной и окончательной победы над Германией и Японией. «Декларациями войны не выигрывают, – позже написал Черчилль, – но они объясняют, кто мы есть и за что мы боремся».

На следующий день Черчилль и Рузвельт вместе председательствовали на встрече, где определялись масштабы американского военного производства на 1942 и 1943 гг. 5 января Черчилль улетел из Вашингтона во Флориду, чтобы отдохнуть и восстановить силы. На третий день он телеграфировал в Военный кабинет: «Отдыхаю на юге по совету Чарльза Уилсона после весьма напряженного периода».

Черчилль провел во Флориде пять дней. Он купался в теплом море и диктовал записки о военной политике, в том числе свое возражение на требование Сталина о присоединении Прибалтийских стран к Советскому Союзу после окончания войны. По возвращении в Вашингтон он с Рузвельтом договорился о том, что каждая страна подготовит девяностотысячный контингент войск для высадки во Французской Северной Африке и что в случае движения японцев к Австралии Рузвельт направит 50 000 американских солдат для ее обороны. Два лидера также создали несколько комитетов: Объединенный комитет начальников штабов для определения широкой программы действий, основанной на стратегической политике; Объединенный комитет по сырьевым материалам для создания общего фонда военного снаряжения и Объединенный комитет по регулированию судоходства, основанный на постулате, что ресурсы обеих стран и в дальнейшем будут составлять общий фонд.

Конференция завершилась 12 января. На прощание Рузвельт сказал Черчиллю: «Верьте мне до последнего вздоха». Когда через две недели Черчилль поздравлял президента с шестидесятилетием, Рузвельт ответил: «Очень приятно оказаться с вами в одном десятилетии». Их союзник Сталин тоже оказался в этом десятилетии; он недавно отметил свой шестьдесят второй день рождения.

14 января Черчилль самолетом отправился из Вашингтона на Бермуды. Во время четырехчасового перелета он двадцать минут сам управлял машиной. Тогда, как позже записал летчик, «премьер-министр спросил, можно ли ему выполнить несколько поворотов с креном, и выполнил их очень успешно». С Бермуд он планировал отправиться в Британию морем, но из-за ухудшения ситуации в Малайе было решено продолжить маршрут по воздуху. За восемнадцать часов предстояло преодолеть 3365 миль. Когда самолет приближался к месту назначения, оказалось, что он немного сбился с курса и очутился в пяти-шести минутах летного времени от немецких зенитных батарей в Бресте. «Мы немедленно поворачиваем на север», – сказали Черчиллю, как только ошибка была обнаружена. Когда самолет приближался к Плимуту, британский радар зафиксировал «вражеский бомбардировщик», летящий из Бреста. Шесть истребителей были подняты в воздух с приказом сбить его. Эта ошибка тоже была обнаружена вовремя, и самолет благополучно приземлился.

Черчилль отсутствовал более месяца, а через два дня после возвращения впервые узнал от Уэвелла, что на северной, обращенной к материку стороне острова Сингапур не проводилось никаких серьезных работ по укреплению обороны. Все основные оборонительные укрепления были размещены таким образом, чтобы отражать возможное нападение с моря, между тем как японцы продвигались по суше, приближаясь к острову с севера. Тем не менее Черчилль решил, что им следует оказать решительное сопротивление. «Все мужское население, – объявил он начальникам штабов 19 января, – должно быть задействовано на строительстве земляных укреплений. Сам город Сингапур нужно превратить в крепость, которую следует защищать насмерть. Ни о какой сдаче не может быть речи».

Однако Уэвелл больше не находился в распоряжении Британии. В результате заключенных в Вашингтоне соглашений его деятельность как командующего перешла под контроль Соединенных Штатов. Черчилль мог отправлять ему лишь «предложения». Это он объяснил Уэвеллу в телеграмме от 20 января и добавил: «Я дал совершенно ясно понять: я ожидаю, что будет защищаться каждый дюйм, что все снаряжение и все оборонительные сооружения должны быть взорваны в клочья, чтобы не достаться врагу, и что вопрос о сдаче может подниматься только после продолжительных боев среди руин города Сингапур».

27 января в палате общин Черчилль потребовал провести вотум доверия правительству, потому что, как он сказал парламентариям, «дела идут плохо, а дальше будет еще хуже». Дебаты длились три дня; на третий день он сказал в палате: «Я ни в коей мере не преуменьшаю опасность и возможные неудачи. Но в то же время заявляю, что уверен – и в данный момент как никогда раньше, – что мы положим конец этой войне таким образом, который соответствует интересам нашей страны и будущему всего мира». Черчилль получил доверие 464 голосами против одного.

Во время голосования объявили, что японцы в 30 километрах от Сингапура. «Худшее началось», – таковы были слова Черчилля. Через четыре дня после того, как он произнес их, командование немецкого подводного флота в целях усиления внутренней безопасности изменило код шифровальной машины, и британская разведка снова потеряла возможность читать зашифрованные сообщения. Так продолжалось до конца года. Когда в момент самого бедственного положения в Сингапуре Черчилль узнал об утрате этой драгоценной возможности, он смог поделиться этой обескураживающей новостью только с ближайшим кругом коллег. Но никто из них не знал, что именно теперь немецкая разведка взломала британский шифр, которым передавалось большинство сигналов от североатлантических конвоев. Битва за Атлантику, которая предыдущей осенью, после громадных потерь и трудностей, казалось, была уже выиграна Британией, вновь стала непредсказуемой.

5 февраля по мере продвижения японских войск к Сингапуру под сомнением оказалась способность к сопротивлению даже Бирмы. В поисках новых альянсов и договоренностей Черчилль выдвинул идею слетать в Индию, встретиться с лидером китайских националистов Чан Кайши и постараться выработать англо-китайскую стратегию действий на севере Бирмы, а также предложить Индии провести ассамблею по обсуждению новой конституции с перспективой полной независимости страны после войны. «Какое сильное решение и насколько силён сам старик!» – записал секретарь Идена Оливер Харви. Эпизод в Вашингтоне вынудил личного врача Черчилля попытаться отговорить его от такого рода поездки. «Если бы не его сердце, – сказал Иден Харви, – не возникло бы и вопроса, что ехать должен именно он». Впрочем, не болезнь, а ощущение, что он должен находиться в Британии, когда падет Сингапур, убедило Черчилля отказаться от этой поездки.

Утром 14 февраля Уэвелл проинформировал Черчилля, что, по мнению командующего в Сингапуре генерала Персиваля, «войска не способны к дальнейшему сопротивлению». Черчилль немедленно разрешил Уэвеллу дать указание Персивалю сложить оружие. На следующий день в плену у японцев оказалось 16 000 британских, 14 000 австралийских и 32 000 индийских военнослужащих. «Наступил момент, – сказал Черчилль, выступая с радиообращением, – выказать то спокойствие и самообладание, в сочетании с суровой решимостью, благодаря которым мы не так давно вырвались из объятий смерти. Мы должны доказать, как это не раз бывало в нашей богатой истории, что в состоянии встречать неудачи с достоинством и с новыми силами. Кроме того, необходимо помнить, что мы теперь не одни. Три четверти человечества идут с нами бок о бок. Будущее может зависеть от наших действий и от нашего поведения. Пока мы не проиграли. И мы не проиграем. Двинемся же непреклонно все вместе навстречу буре – и пройдем через бурю».