Театр отчаяния. Отчаянный театр - Евгений Гришковец

– Закрой рот, щенок! – сказал человек в шляпе тихо и страшно. – Ты очень недорого заплатил за бесценный урок, который сегодня получил… Будешь умным, вспомнишь его с благодарностью. А будешь дураком, тогда ещё не раз встретимся… И ты лучше всего вали в свой лохосранск и сиди там… А теперь брысь из машины…

Я сунул руку в карман штанов. Нащупал в нём деньги. Осталось немного, но на день хватило бы.

Из машины я вышел, стараясь хранить спокойствие. Не успел захлопнуть дверцу, как в салоне раздался дружный хохот трёх глоток. Белая «Волга» дала из выхлопной трубы облако дыма и уехала, швыряя из-под колёс мелкие камешки и мёрзлую грязь.

Я стоял у обочины минут десять или пятнадцать, не замечая ветра и холода. Мимо меня проехало за это время пяток машин. Но я даже не махнул им, не в силах прийти в себя.

Подобрал меня автобус, который шёл из аэропорта. Шофёр сам решил остановиться и спросить, не нуждаюсь ли я в чём-то. Доехал я на нём до какой-то станции метро.

Мне было очень худо. Всю дорогу в автобусе я сидел на самом краешке сиденья с абсолютно прямой спиной и смотрел перед собой. Смотрел и ничего не видел. Мысль работала бешено быстро и скакала с темы на тему. Думал я примерно так:

«Вырядился, как последний пижон… В Москву полетел! Конечно!.. На кого ты тут хотел произвести впечатление? Кому хотел пустить пыль в глаза? Чучело!.. Ботиночки любимые надел… Вот ведь дурак!.. Хотел привлечь к себе внимание? И привлёк… Сразу! Прям с порога… Ох, как тошно!!! Но как же они, гады, ловко!.. И понятно же, что если бы я сам им деньги не отдал, то руки крутить, бить, резать они бы не стали… Отдал сам… Дурак! Мудила!!! Сам… Как кролик удаву… Как сраный бандерлог!.. А как они, интересно, вычислили, что у меня есть деньги и что меня можно так развести?.. Хотя чё удивляться? Увидели нарядного, самодовольного клоуна… Прилетел из Кемерово, явно, не бандит, не опасный, в штиблетах, без багажа… Идёт весь из себя… Да ещё карман нагрудный поглаживает… А ты вспомни, вспомни, как решил, что перстень выигранный отдашь обратно! Семейную реликвию решил вернуть! Благодетель! Благородный человек… А на деньги повёлся… Загорелся! Себя забыл… Хорошо ещё, что слюна не потекла. А как тебе любопытно стало… как эта ряженая сволочь чек выписывал! Чек! Твою же мать!.. Граф вам выпишет чек, а сумму вы укажете сами… Твою же бога душу… Но как же они со мной!.. Так нельзя с человеком… Хотя, какой я для них человек?.. Они со мной работали как с объектом, как с материалом. Как с болванкой на станке. Они меня уже забыли… А мне их как забыть?.. И что я ребятам скажу? Я не смогу!.. Не смогу!.. Убил бы всех! Особенно водилу! Из пистолета. В упор! В лобешник ему… Рука бы не дрогнула… Или повесить… Стул бы из-под него выбил… С удовольствием! И в глаза бы смотрел… Всех троих бы убил… Господи! Как же мне тошнёхонько!!! Мамочка… Как же мне худо… И ведь у него же в чемоданчике рубашечка лежала… Он мне это показал. Все деталечки продуманы у них! Мастера! Как он испуганного играл! Не хотел парня в машину подсаживать! Гений!.. Вот это спектакль!!! Какие, в жопу, “Люди в поисках гармонии”?..»

Видимо, думая так, я застонал. Глаза мои были сухими. Но чем-то я привлёк внимание кондуктора автобуса. Она подошла ко мне.

– С вами всё нормально, молодой человек? – спросила она.

– Что-то мне нехорошо, – ответил я.

– Тошнит? Остановиться?

– Нет, пожалуй… А попить у вас не найдётся?

– Попить нету… Если надо остановиться – скажите.

– Да. Спасибо большое!

На станции метро я купил воды и так стал пить, что захлебнулся и потекло из ноздрей. Люди шли к эскалаторам и на выход. Все мимо меня. Рядом с кабинкой дежурной по станции стоял молодой милиционер. Я понял, что боюсь его и ненавижу.

Мыслительный процесс прервался. Но мне невыносимо было находиться среди людей. Мне невыносима была Москва. Она была огромна, непосильна и враждебна. Каждый человек, каждое лицо, даже движения теней несли в себе опасность.

Я вспомнил то, как не смог стоять среди улицы в Берлине после того, как получил бутылкой по голове. Но в этот раз было много хуже. Настолько, насколько Москва больше Берлина.

Мне как-то нужно было провести целый день в столице. Прожить его. Но я не понимал где. Будний день. Все знакомые и родственники должны были находиться на работе. К тому же с любым человеком нужно было бы говорить, что-то объяснять. А я не был на такое способен. Я просто хотел, точнее, мне было необходимо, оказаться в каком-то месте, на какой-то территории, которую я мог почувствовать своей, безопасной, защищённой от бандитов, милиционеров, жуликов, денег, жестокости, пошлости, вероломства. Был бы рядом театр, пусть даже кукольный, оказался бы поблизости университет или любой другой вуз, пусть медицинский или юридический. Или музей, пусть бы даже с пыльными чучелами и древними костями, я бы пошёл туда. Мне нужна была моя территория. Территория культуры, науки, искусства. Я получил слишком сильный удар реальности и времени, в котором жил. И я ничего не смог ему противопоставить.

Какое-то время я стоял у схемы метрополитена и просто смотрел на неё, не фокусируя зрения. Цветные полоски линий метро казались бессмысленными калябушками ребёнка. Я не мог сообразить, на какой нахожусь станции. Потом мне всё же удалось навести резкость и начать читать буквы. Все названия были чужими, ни одно не было ни с чем связано: ни с домом, ни с детством, ни со студенческими или школьными годами. Никаких хороших или плохих воспоминаний ни одна станция не вызывала. Я никогда не жил в Москве, и в этом городе мною ничего не было пережито. У меня не было в столице своей территории, на которой я мог бы перевести дыхание и почувствовать себя в безопасности. Московские театры, музеи и вузы на схеме метро указаны не были.

И вдруг я прочёл название станции «Университет». Сердце приятно откликнулось на это родное и любимое слово. Следом глаза скользнули и прочли: «Библиотека им. Ленина».

– Библиотека! – сказал я сам себе. – Конечно же библиотека!.. «Даруй мне тишь твоих библиотек…» – прошептал я строчку любимого стихотворения.

До станции «Библиотека им. Ленина» доехал с двумя пересадками. В само здание библиотеки вошёл как отпущенная из сачка в аквариум рыбка. Я быстро там сориентировался, оформил разовое посещение и пошёл в главный читальный зал. Ничего читать или листать я не собирался. Мне просто надо было туда, и всё.

В огромном объёме неподвижного воздуха читального зала главной библиотеки страны я смог вдохнуть и выдохнуть спокойно. Свободный стол нашёлся почти в середине величественного помещения. Я пошёл, сел на стул, положил руки перед собой на стол и опустил на них тяжёлую голову.

Мне не стало хорошо. Но мне стало безопасно и почти спокойно. Книги. Бессчётные тома. Энциклопедии, учебники, атласы, академические собрания сочинений, справочники, словари, набитые рукописями хранилища, древние книги, стеллажи, картотеки и формуляры, а также люди, работавшие в библиотеке и пришедшие в неё читать, не пропустили бы ко мне ту жизнь, которая шумела и бурлила за мощными стенами книжной цитадели. В самом центре самого безумного города я сидел в неподвижном воздухе и времени. Я спрятался. Укрылся. Спасся.