Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини

своей за его лояльность. Но, как я уже упоминал, нас обоих обвели вокруг пальца. Наступил момент, когда защищать его долее стало невозможно. Его арестовали по приказу правительства. Капитан Гейнор понял, что проиграл, и повел себя, как все головорезы, припертые к стенке: признался в измене и безропотно покорился судьбе. Гейнора повесили неделю тому назад, и он заслужил кару, как никто другой на моей памяти.

Что еще остается сообщить? Стоит ли лишний раз упоминать, что я обесчестил себя необдуманным поручительством и мне ничего не оставалось, как подать в отставку, не дожидаясь, пока лорд Картерет обрушит на мою несчастную голову град презрительных насмешек. Я пропащий человек, мой дорогой Толлемах, и больше, чем кто-либо, нуждаюсь в сочувствии и жалости в своем нынешнем одиночестве. Я спрятался от мира, запершись в своем кабинете, но мне никуда не деться от Эмили, чей язык колет меня, точно острый нож.

Продолжать письмо нет сил. Но если ты, сжалившись над моим одиночеством, пригласишь меня пожить у тебя в Девоншире, пока об этом деле позабудут и я снова смогу показаться на глаза людям, я буду очень благодарен.

Твой преданный незадачливый кузен

Эдвард Темплтон».

Новость, сообщенная кузеном сэру Ричарду, показалась совершенно невероятной. То, что лорд Картерет, упорствуя в абсурдной ошибке или побуждаемый запутавшимися советниками, несмотря ни на что решился арестовать Гарри Гейнора как капитана Дженкина, не было удивительным. Но чтобы Гарри Гейнор, которого он знал, о чьей карьере ему было все доподлинно известно, чей послужной список год за годом подтверждался хвалебными отзывами и рекомендациями, признал себя якобитским агентом, за которым долго охотилось правительство, — в это поверить было невозможно.

Сэр Ричард еще раз обдумал письмо кузена. Либо он сошел с ума, либо в основе судебного дела лежала чудовищная ошибка.

Он не стал тратить времени на ответ. Взволнованный сообщением, через два дня, — ровно столько времени потребовалось для улаживания дел в поместье, требовавших его личного участия, — сэр Ричард отправился в Лондон. Он прибыл туда еще два дня спустя — лошадей по его приказу гнали всю дорогу. В тот самый четверг, когда капитан Гейнор покинул дом профессора Близзарда, запыленная карета сэра Ричарда остановилась у дома мистера Темплтона.

Тот находился у себя в кабинете. Несмотря на поздний час, — часы давно пробили полдень — мистер Темплтон сидел в вишневом халате и в ночном колпаке. Длинное лицо кузена, казалось, еще больше вытянулось, побледнело и осунулось, щеки обвисли. Он походил на побитую собаку. В его глубоко посаженных глазах затаилась тоска. С первого взгляда на него становилось ясно: человек страдает от жалости к самому себе.

Мистер Темплтон поднялся и пошел навстречу кузену, приветственно протянув к нему руки:

— Мой дорогой Толлемах! — его низкий голос гудел, как орган, и был преисполнен грусти. — Ты проявил душевную щедрость, так быстро откликнувшись на мой зов, отозвавшись на мое… э-э-э… горе.

— Я был не в силах ждать, пока ты явишься ко мне, — услышал он в ответ. — Новость, сообщенная тобой, показалась мне фантастичной, невероятной. Я должен сам услышать объяснения. А уж потом я увезу тебя в Девоншир.

— Возможно, она фантастична, возможно, невероятна, но тем не менее это правда.

Сэр Ричард, как был, в дорожном костюме, опустился в кресло.

— Расскажи мне все! — нетерпеливо потребовал он.

— Ну, что еще сказать? Мое письмо…

— Да, да. Но из письма я узнал лишь сам факт. Я не поверю в него, пока не узнаю подробностей.

— Подробностей?

Мистер Темплтон, наклонив голову, прошелся по комнате. Наконец он остановился у письменного стола против сэра Ричарда. Он посмотрел в окно: серое небо, мелкий дождик, поникшие мокрые ветки кустарника в саду.

И мистер Темплтон поведал наконец кузену свою историю в привычной витиеватой манере, расцвечивая свою речь множеством красивых, но малосодержательных слов, что привело нетерпеливого кузена в состояние крайнего раздражения.

— И это все? — спросил сэр Ричард, когда кузен умолк.

— Тебе этого мало? — возмутился бывший министр. — Того, что я рассказал, оказалось достаточно, чтобы погубить меня, Толлемах!

— И все же, если учесть все, что я знаю о капитане Гейноре, — недостаточно для смертного приговора.

— О, он был коварен, чертовски хитер и коварен! вскричал мистер Темплтон, — Он одурачил, он надул тебя!

Сэр Ричард поднялся и в свой черед прошелся взад-вперед по кабинету, а кузен сел в кресло, упершись локтями в колени и подперев голову руками.

— Он с большой неохотой отправился в Англию, — рассуждал сэр Ричард. — Он приехал сюда по моему настоянию. Даже когда я написал рекомендательное письмо к тебе, он все еще бездельничал в Неаполе, и, держу пари, слонялся бы там до сих пор, не заставь я его.

— Да, он был хитер, — стоял на своем мистер Темплтон.

— Но рекомендации, хвалебные отзывы! — напомнил сэр Ричард. — Подробнейший послужной список, с девятнадцати лет на военной службе — и здесь, и на Востоке!

— Подделка! — пробурчал кузен.

— Подделка? Ни в коем случае. Ты же сам проверил две рекомендации в посольствах в Лондоне?

— Две проверил. А остальные?

— Ab uno disce omnes[1969].

Мистер Темплтон ударил кулаком по ладони.

— Именно так я и сказал лорду Картерету — слово в слово. Он высмеял меня, ей-богу! Я стал отличной мишенью для насмешек, разрази меня гром!

— Так ты говоришь, что он признался в измене? — язвительно осведомился сэр Ричард, всем своим видом являя недоверие.

— Как и подобает трусу.

— Удивительно! А как он держался на суде?

— Мне передали — спокойно, как настоящий злодей.

— Так ты не присутствовал в суде?

— Присутствовал? Да с того момента, как арестовали Гейнора, я никому не показывался на глаза. Разве я мог явиться в суд? Каждый наглец ткнул бы в меня пальцем! Еще бы! Одураченный государственный деятель, который ручался своей честью за предателя! Какое везенье, что мне не предъявили обвинения в государственной измене!

И в тот же момент судьба, ироничный вселенский режиссер, проявила интерес к этой комедии.

Послышался стук в дверь, и появился лакей.

— Капитан Гейнор, сэр, ждет внизу позволения нанести вам визит, — сообщил он.

Двое мужчин будто к месту приросли и молча глядели на лакея.

Наконец мистер Темплтон спросил брюзгливым голосом:

— Чего он ждет, черт побери?

Лакей флегматично повторил свое сообщение.

— Капитан Гейнор? — переспросил мистер Темплтон. — Капитан Гейнор? — повторил он с расстановкой. — Ты с ума сошел или хватил лишнего?

— Ни то ни другое, сэр, — отвечал лакей, позволяя себе ровно столько вызова в голосе, сколько допускали отношения с мистером Темплтоном, внушавшим прислуге благоговейный страх.

Мистер Темплтон поджал губы.

— А ты