Невеста каменного лорда - Таня Соул

до этого колотившееся в груди, начало замедляться. Обострённые чувства вновь немели. Но на этот раз я с радостью приветствовал оцепенение. Так я хотя бы не буду чувствовать боли. Так смогу стерпеть это унижение.

– Алан, не надо, – Эмили потянула меня за рукав, но я не поворачивался. Ждал, когда боль отступит и вернётся привычный холод. – Я всего лишь хотела быть с вами честной.

– Честной?! – сорвалось у меня с губ. – Разве честность и порядочность – для вас не пустые слова? – холод во мне сменился огнём. Кровь кипела.

– Зачем вы так? – Эмили разжала пальцы и отпустила край моего рукава. – Вас беспокоит то, что… случилось в Эргейбе? – спросила она сдавленным голосом.

И волна гнева, накрывшая меня секунды назад, схлынула, оставляя после себя горькое сожаление. Я не хотел её обижать. И не хотел говорить ничего подобного. Совсем не это имел в виду.

– Если уж мы решили быть честными, – произнёс, опустившись рядом с ней на скамью, – то «случившееся в Эргейбе» мне неприятно. Но это не значит… – с досадой покачал головой, коря себя за сказанное, – что я осуждаю вас, Эмили. У вас, наверно, были на то причины. Просто мне это… неприятно.

Она усмехнулась.

– Причины… – шепнула, будто дивилась этому слову. – Может, они и были. Но если вы ждёте, что я начну посыпать голову пеплом и каяться, то зря. Что случилось, того не изменишь. Ни раскаянием, ничем. – Она замолчала и, опёршись спиной о холодную стену, перевела взгляд на несущиеся над замком тучи. – Расскажите мне кое о чём, Алан, – попросила она, вздохнув.

– О чём?

– Нет, – покачала она головой. – Сначала пообещайте, что расскажете.

Эта простая и детская уловка показалась мне настолько забавной, что я, не подумав, согласился.

– Ну смотрите, вы дали мне слово.

– Так что вы хотели узнать? – у меня вдруг появилось дурное предчувствие.

– Расскажите мне о своём проклятии.

Не стоило так бездумно соглашаться на эту затею.

– Вы обещали мне, – напомнила Эмили требовательно. Её рука вновь легла на мою. Возможно, этим она хотела приободрить, но вместо того снова повергла меня в смятение.

Мой взгляд невольно переместился на другой конец сада, где в точно такой же нише восседала госпожа Гийер. Если гувернантка узнает, что за напасть меня постигла, станет ли она с такой же радостью подталкивать свою подопечную к браку? Хотя я уже давно заметил, что кого-кого, а госпожу Гийер счастье Эмили волновало в последнюю очередь.

– Только если это останется нашей с вами тайной, – ответил, взвесив, насколько было возможно, поступок, который собирался совершить. Во всём королевстве была лишь пара людей, кому я решился открыться сам, да ещё пара, кому доверился мой отец перед смертью. Что ж, сегодня о моём горе станет известно ещё одному человеку.

– Клянусь, что никому и ни за что не расскажу, – в голосе Эмили не было и следа сомнения. И я верил ей. Хотел верить.

– Будь по-вашему, – выдохнул, готовясь рассказать историю своего оцепенения. Оно началось почти в тот же миг, когда я появился на свет. Но первые солнечные лучи застали меня ещё свободным от проклятия.

– Что вы знаете об утере Благословения Твердыни? – спросил я у Эмили, не отрывая взгляда от её сосредоточенного лица. Напряжённых губ. Залёгшей меж бровями морщинки.

– Утере? – переспросила она. – Но как его можно потерять?.. – она осеклась. Понимание и неверие отразились в её глазах.

– Ну, вот вы уже и знаете, как это можно сделать. И наверняка начали догадываться, что со мной приключилось.

– Но кто стал бы?..

– Моя мать, – теперь, когда оцепенение ненадолго отступило, слово «мать» отдавалось в сердце тягучей болью. Застарелой, но не пережитой. У меня когда-то была «мать», которую я не знал. И то стало её собственным выбором. – Она была странствующей берегиней земли.

– Была?

Вопрос царапал слух и разъедал душу. Вместо ответа, я переспросил:

– Что вы знаете об утере Благословения Твердыни?

«Об утере того, на чём зиждется сила лордов», – добавил мысленно.

– Его нельзя потерять, – ответила Эмили шёпотом. – Только берегиня может забрать его ценой собственной жизни.

– Да, ценой жизни, – слова давались тяжело, в горле пересохло. – Потому что призвание этерры отдавать, а не отнимать. Только особая нужда может заставить её вмешаться и забрать у эрра Благословение. Без него – лорд не может пользоваться силой Твердыни. Не может отдавать её Древу. Не может поддерживать жизнь на собственных землях. Без него он становится изгоем, как я.

Эмили молчала. Долго.

– Неужели ваша собственная мать забрала у вас Благословение?

И снова глухая, саднящая боль.

– У меня и у отца – у нас обоих. Видите ли, отец был ужасным эгоистом…

– Так вот в кого вы пошли, – перебила Эмили и тут же смущенно замолкла.

– Видимо, – согласился я. – Отец полюбил берегиню. Вы же знаете, что Орден обязывает их продолжать род? Из их дочерей растят этерр, а из сыновей – этерреев. Мне суждено было стать одним из них. В том нет ничего необычного. Отцы многих берегинь и служителей были лордами – так преумножается сила Твердыни. После зачатия этерра обязательно должна вернуться в Орден. Рожать и растить детей вне его берегиням строжайше запрещено. Если такой ребёнок будет найден, его немедленно предадут земле. Но когда мать забеременела и должна была уйти, отец отказался её отпустить. Опоил, устроил тайное венчание и запер в замке. Она до последнего надеялась сбежать, но не смогла. И тем самым предала свой Орден и нарушила клятву этерры. Её ненависть к отцу была так сильна, что она не пожалела жизни ради наказания для него. Умерла, чтобы он страдал, видя, как погибают его земли и как мучается его сын.

– Она поступила так с вами из-за ненависти к вашему отцу? – переспросила Эмили ошарашенно.

– Может, не только к нему, – мои слова пропитались горечью. – Должно быть, она ненавидела и меня тоже. Своего сына, рождённого в грехе вне Ордена. Иначе бы разве она поступила так со мной?

Эмили отвернулась и не ответила.

Что ж, её отвращение ко мне было объяснимо. Постигшая меня кара хуже любого проклятья. И моё признание уже пролегло