Невеста каменного лорда - Таня Соул

и её, – показала на дверной проём, в котором промелькнула проходившая мимо служанка. Мне было без разницы, кто будет помогать мне одеваться и укладывать волосы. Главное, чтобы это не была ставленница Лукреции.

– Её? – изумилась надзирательница и, выглянув в коридор, буквально волоком затащила к нам неудачливую служанку.

Отдать ей должное, девушка не выглядела напуганной. Она уверенно держала свою курносую голову, обрамлённую заплетённой в косу каштановой копной волос, и не опустила глаза, даже когда наши взгляды встретились. Возможно, мой случайный выбор оказался удачным.

– Ты знаешь, что входит в обязанности камеристки, девочка? – обратилась к ней Лукреция.

– В общих чертах, – ответила служанка.

– Штопать умеешь? – не унималась надзирательница.

Девушка кивнула.

– А дорогое платье заштопаешь? Не испортишь?

Служанка слегка нахмурилась.

– Такому меня не учили, госпожа, – ответила она без капли стыда в голосе. Обычным слугам не приходилось чинить дорогую одежду, и в том не было ничего зазорного.

– А сложные причёски умеешь делать? – вопрос Лукреции буквально сочился ядом.

– Нет, госпожа, – покачала головой служанка.

– Ну? – спросила надзирательница, ликующе глядя на меня. – И кто её будет этому обучать?

– Да ваша Мариса Ротвер и будет, – ответила я с вызовом. – Если её попросит управляющий, она не посмеет отказать. Как тебя зовут? – обратилась к девушке.

– Кэт, – ответила она. – Кэт Симас.

– Поздравляю, Кэт. С этого дня ты становишься моей камеристкой. О твоём обучении договорится господин Орно. Уверена, проблем не возникнет.

– Да хоть сама себе волосы укладывай, – гаркнула надзирательница. – Мне какое дело?! – и вылетела из комнаты.

Но дело ей было. И ещё какое. Потому она и злилась.

– Если госпожа Гийер будет тебе угрожать или препятствовать твоему обучению, докладывай об этом мне. Я придумаю на неё управу, – пообещала я Кэт.

Озадаченно кивнув, после секунды промедления девушка выдала как на духу:

– Это огромная честь для меня, Ваше превосходительство, – склонила она голову. – Я оправдаю ваше доверие.

Её признательность была мне понятна. В Флуэнском герцогстве вряд ли осталось много богатых семей, которые держали камеристок. Да и получить подобную должность без опыта и обучения – большая редкость. Что ж, мне оставалось надеяться, что благодарность, которую испытывала по отношению ко мне Кэт Симас, убережёт её от дурного влияния Лукреции. В этом замке мне нужен был хотя бы один союзник, помимо лорда Грэмта.

Перед обедом я разыскала господина Орно и договорилась с ним по поводу обучения для Кэт. На удивлённый взгляд управляющего я ответила довольно просто:

– Мне понравился её характер, – что было отчасти правдой. – Она в любом случае лучше Марисы Ротвер.

Господин Орно кивнул, изображая понимание, но взгляд у него был по-прежнему озадаченный. Спорить со мной он, однако, не стал.

– Лорду Грэмту я сообщу об этом сама. Во время обеда.

– Но Его Светлость предупредил, чтобы обед на него не готовили, – сказал господин Орно.

– Тогда во время ужина… – вздохнула я.

– Кхм, – управляющий сделал паузу. – Ужин он тоже пропустит.

– В любом случае. Я сообщу ему сама, – ответила с напускным спокойствием.

Мне не верилось, что лорд Грэмт пропустит и обед, и ужин из-за внезапно возникших дел. Скорее, он поступит так, избегая меня. Насколько загадочной была для меня причина подобного поведения, настолько же она была и досаждающей.

– Ну, и ладно, – хмыкнула я, заходя в столовую. – Было бы из-за чего расстраиваться.

Однако повод для расстройства был. Совместная трапеза с Лукрецией напрочь лишила меня аппетита. Я с трудом проглотила несколько ложек супа и поднялась из-за стола, не дожидаясь надзирательницу, чем, конечно же, ещё больше её разгневала. Столовую я покидала под её пристальным и испепеляющим взглядом.

К моему сожалению, управляющий оказался прав. На ужин лорд Грэмт не пришёл. И после, в гостиной, тоже не появился. Я сидела у камина до самой ночи, но так и не дождалась возвращения жениха. Действительно ли он меня избегал или, может, с ним что-то приключилось?

Глава 8

Когда окончательно стемнело, я поднялась к себе и, переодевшись в сорочку, поняла, что по-прежнему раздражена. Уснуть в таком состоянии у меня всё равно бы не получилось. Потому, накинув поверх сорочки плащ, я вышла на балкон.

Было ветрено. За густыми облаками наверняка горели звёзды, но свет их не доходил до земли. Очертаний луны тоже не было видно. Раскинувшийся внизу сад освещали лишь редкие факелы вдоль стен, но и их свет касался лишь тропинок с краю – середина была по-прежнему погружена во мрак.

Долго. Долго я смотрела в темноту. И вздрогнула, когда в соседней комнате послышался звук шагов. Ноги сами переступили чуть ближе. И я, не удержавшись, повернула голову и заглянула в окно. С этого угла как раз была видна постель и тумба, на которую Лорд Грэмт поставил зажжённую свечу. Он расстегнул и снял сюртук. Начал расшнуровывать рубашку, открывая верхнюю часть груди. Она неожиданно выглядела рельефной. Да и в целом лорд Грэмт был достаточно высок и подтянут. Мне почудилось, что в его крепком теле было больше жизни, чем в равнодушных чертах лица.

В тот миг Алан Грэмт показался мне красивым.

Поймав себя на этой мысли, я ахнула и отступила вбок. Щёки полыхали от стыда. Так мало времени прошло после моего отъезда из Эргейба, а я, позабыв о возлюбленном, уже разглядывала другого мужчину. Потрясла головой, пытаясь окончательно прийти в чувства, и оживила в памяти образ Оливера. Он тоже был и красив, и подтянут, но в сравнении с лордом Грэмтом казался приземистей. Что же касалось его тела… Я ни разу не видела его без рубашки. Даже в тот самый вечер. Всё случилось слишком быстро, и Оливер толком не раздевался.

Теперь мои щёки горели ещё сильнее. От этих воспоминаний и от странного, жгучего чувства, похожего на сожаление.

Возможно… может быть… в тот вечер я совершила глупость. Меня так страшили предстоящие смотрины. Так пугало возможное расставание с Оливером. Что мой разум покинул меня, и я согласилась на столь рискованную затею. Потому что любила его. Я покачала головой. Нет, люблю его до сих пор. И из-за этой влюблённости мне думалось, что мы не совершали ничего дурного.

Но жгучее чувство не отступало.

Как хотелось бы мне, чтобы всё