Невеста каменного лорда - Таня Соул

Я боялся дышать. Казалось, стоит мне шелохнуться, и это голубое платье так же, как и небо над моим замком, затянет серая хмарь. И солнце потускнеет. Превратится в едва заметный свинцовый диск за густыми, бурливыми тучами.

Нет. Нельзя. Нельзя этого допустить.

– Доброе утро, Алан, – голос Эмили, непривычно дружелюбный, рассеял окутавший меня страх. – Что-то не так с моим нарядом? – она неуверенно провела рукой по подолу.

– Нет, – проговорил охрипшим голосом. – Он великолепен.

Эмили вновь улыбнулась, но уже не так лучезарно и, поколебавшись немного, направилась к лестнице, оставляя рядом с собой достаточно места для меня.

Мы шли так близко, что наши руки почти соприкасались. И мне нестерпимо хотелось изничтожить разделявшее нас расстояние. Да. Мне – хотелось. Непривычно, пугающе, но теперь это случалось со мной чаще. Едва отступало ледяное оцепенение, и душу охватывал жар. Мучительный. Нестерпимый.

Как вчера на балконе. Хрупкое тело Эмили, закутанное в плащ. Её дрожь на ветру. Это зрелище породило во мне настоящую муку. Мне вдруг захотелось прижать к себе эту хрупкую, но в то же время сильную девушку. И согреть её тем жаром, который она во мне пробуждала.

Но теперь, когда мне знакомо было это ощущение тепла, оцепенение приносило с собой ещё больший холод. Он проникал в самое сердце. И казалось, что однажды оно остановится. Закаменеет окончательно.

Моя надежда, моя солнечная Эмили Мунтэ, легко превращалась в ледяное проклятье. Была для меня и пробуждением, и вечным сном. Одно её слово – и я каменел. Один её взгляд – и я оживал. Пытка, от которой я не в силах был отказаться.

Во время завтрака мне с трудом удавалось сосредоточиться на еде. Я не мог отвести от Эмили глаз. Будто ждал, что она вот-вот станет прежней. Хмурой и несчастной. Моей заложницей, а не невестой. Но она, поймав мой взгляд, отвечала на него улыбкой. Тёплой и открытой. В те мгновения в груди вновь разливался жар. Наваждение.

– Вы же помните о прогулке? – спросила она настороженно, поднимаясь из-за стола.

Помню ли я? Это всё, о чём я мог думать и прошлой ночью, и этим утром. Но в ответ лишь кивнул и предложил Эмили опереться на мою руку. Она застыла в нерешительности, будто подбирала слова, чтобы отказаться. И в моей груди начало холодеть.

«О Твердыня, только не сейчас», – умолял я мысленно.

Эмили сделала шаг и положила руку на моё предплечье. Холод отступил.

– Алан, просто доверьтесь мне, хорошо? – прошептала она, придвинувшись совсем близко.

Мою спину обжёг недовольный взгляд госпожи Гийер. Гувернантка шла за нами вездесущей тенью. Меня обуревало желание немедленно отправить её обратно в Эргейб, рискуя при этом вызвать гнев лорда Мунтэ. Зачем он выбрал именно её в сопровождающие?

Мы наконец оказались в саду, и Эмили, прикрыв глаза, с блаженством вдохнула запах оранжевых чайных роз.

– Надо было прийти сюда раньше, – она распахнула глаза и улыбнулась мне настолько ярко, что окружавшие нас розы потускнели. А ведь несколько дней назад я думал, что никогда не удостоюсь подобной улыбки.

Позади зашуршал гравий – госпожа Гийер подошла чуть ближе, вызывая во мне очередную волну раздражения.

Позади зашуршал гравий – госпожа Гийер подошла чуть ближе, вызывая во мне очередную волну раздражения.

– Погода ветреная, – обратился я к ней. – А вы так легко одеты. Не хотелось бы, чтобы эта прогулка закончилась для вас простудой. Думаю, вам лучше укрыться вот в той нише, – показал на овальное углубление в стене, в котором была установлена скамья. – Оттуда весь сад как на ладони.

Судя по сдвинутым к переносице бровям гувернантки мой намёк она поняла. С подозрением покосившись на Эмили, выдавила с притворной учтивостью:

– Пожалуй вы правы. Лучше подожду в нише.

Эмили радостно выдохнула, когда госпожа Гийер, развернувшись на каблуках, направилась в противоположную сторону. Я тоже с трудом утаил облегчение.

– Теперь мы на наконец можем поговорить. Алан, – обратилась ко мне Эмили, – скажите, почему вы выбрали именно оранжевые розы? – она обвела взглядом окружённую цветами дорожку.

– Они помогают не забыть.

Несколько долгих секунд между нами висело молчание.

– О чём? – спросила Эмили непонимающе.

– О том, какого цвета солнце, – поначалу мой ответ её удивил, но вскоре в её глазах вспыхнуло понимание. – Мне редко удаётся выезжать за пределы Флуэна. А тут, – взглянул на свинцовое небо, – здесь солнца не увидишь.

Эмили кивнула, погрустнев. И её грусть, подхваченная ветром, принесла ненавистный мне холод. И чувство вины. Если бы не я, ей бы не пришлось тосковать о солнце. Она могла бы наслаждаться им в Эргейбе каждый день.

Её внимательный взгляд стал откровенно хмурым.

– О чём бы вы сейчас ни думали, прекратите это немедленно, – предупредила она грозно. – У вас снова напряглись плечи и закаменело лицо. Мне не нравится, когда вы… такой.

– И мне это не нравится тоже.

– Тогда сопротивляйтесь! – она дёрнула меня за руку и повела глубже в сад. – Иначе я ни за что не поверю в вашу искренность. Боритесь, Алан.

Бороться… Казалось, я уже забыл, как это. И зачем?

– Боритесь вместе со мной, – прошептала Эмили смущённо. – И мы обязательно победим.

Вместе… Мы…

Мысли понеслись вихрем. Закрутились и перемешались окончательно. Слова Эмили, такие понятные и простые, казались мне величайшей загадкой. И никак не укладывались в голове.

– Вы не ослышались, – сказала она, подводя меня к одной из ниш со скамейкой. – Я буду бороться вместе с вами. Думаю, вы всё-таки не безнадёжны. – Она присела на скамью, и я молча последовал за ней, по-прежнему пытаясь осознать услышанное. – Но сначала мне нужно понять вас, Алан, – её рука легла на мою.

Сердце гулко ударилось о рёбра, разгоняя по венам кровь. И мне вдруг стало всё равно, почему наш разговор повернул в это русло и что всё это значило. Лишь бы её слова были правдивы.

– А вам нужно понять меня, – она вздохнула. – Не хочется вас обманывать. Даже если вы… поправитесь, мне всё равно нужно будет вернуться в Эргейб.

Дурак! Какой же я дурак. «Мы» и «вместе» не могло и не может быть правдой. Как и не может относиться ко мне. Я обманул себя сам. Придумал какую-то надежду.

Отдёрнув руку, резко поднялся со скамьи. Сердце