Терское казачество - Михаил Караулов

Переселив Терское Войско на Аграхань, Петр Великий нашел его состав слишком недостаточным для обороны выдвинутой на юг новой пограничной лини. Поэтому образованное в 1722 году Аграханское Войско было пополнено 1000 казачьих семей, переселенных в 1724 году с Дона, и размещено вдоль границы пятью городками. Прибывший в 1726 году на Сулакскую линию главнокомандующий Долгорукий так обрисовал деятельность Аграханских казаков в донесении к Императрице Екатерине 1-й: «В русском войске есть две иностранные роты – армянская и грузинская, из которых каждая получает казенное содержание; русским же казакам не дают ничего, а между тем они служат больше и неприятелю страшнее. Я определил им также денежные выдачи, ибо, по моему мнению, лучше платить своим, нежели чужим. Правда, армяне и грузины служат изрядно, однако же казаки действуют гораздо отважнее».

После обратного переселения оборонной линии с Дагестаном с Сулака на Терек в 1735–1736 годах и постройки крепости Кизляра, Аграханское войско, значительно ослабленное не столько боями, сколько болезнями и мором 1729 года, поселено было частью в самом Кизляре под именем Войска Терского Кизлярского, а частью выше Кизляра тремя городками: Бороздинским, Дубовским и Каргалинским, образовавшими Войско Терское Семейное, которому по переходе на Терек определено было выдавать провиант не только на служилый состав, но и на семьи, не исключая и сирот, так как поселенные на неудобном к земледелию болотистом месте казаки Teрские лишены были возможности иметь при местах поселения необходимое к существованию пропитание.

В 1745 году Терское Семейное Войско было соединено с Гребенским в одно, но это изменение оказалось неудачным, и через десять лет оба Войска были вновь обособлены под прежними своими наименованиями. В 1771 году на Терек явился получивший потом известность донской казак Емельян Пугачев и приписался сначала к Дубовскому, а потом к Каргалинскому городку. Весной 1772 года Терское Войско, недовольное своим атаманом Татаринцевым, «заручилось» избрать в войсковые атаманы Пугачева, но обвиненный в смуте Пугачев был схвачен и посажен в кандалах[31] в Моздокскую тюрьму, откуда бежал на Яик, где дело его пошло, как известно, далеко удачнее.

К концу XVIII века (в январе 1792 г.) в Терском Семейном Войске числилось всего 1051 человек, а в Терском Кизлярском и того меньше – 279 человек, причем те и другие занимались в ту пору землепашеством и имели виноградные сады. Совместно с Гребенским Войском оба Терские Войска стояли на охране Терской линии, держали по «кордону» «пикеты» (конные посты), а в случае чрезвычайной опасности усиливали своими отрядами гарнизон Кизлярской крепости. Особенно пришлось им поработать и покрыть себя блистательною славой при обороне Кизляра в 1785 году от двенадцатитысячного скопища чеченцев, кумык и дагестанцев, руководимого Шейх-Мансуром. Перейдя 20 августа Терек ниже Кизляра, горцы разграбили сады и хутора, окружавшие Кизляр, и пять раз штурмовали крепостную ограду, но каждый раз были отбиваемы с огромным уроном. Гребенцами в этой славной обороне руководил атаман Сехин, а Терцами князь Бекович-Черкасский.

При образовании Кавказского Линейного Войска в 1832 году Терское Семейное и Терское Кизлярское Войска были переименованы в Кизлярский и Терский казачьи полки, а затем (1836) слиты в один полк, названный сначала Семейным-Кизлярским, а при издании положения о Линейном Войске, (1845) получивший имя просто Кизлярского полка. С 1870 года Кизлярцы и Гребенцы составляют один Кизляро-Гребенской полк, старейший из полков Российской империи: он более чем на сто лет старше полков старой гвардии Петра Великого.

Начало Кавказской линии. Кубанское наместничество. Кабардинский вопрос. Крепости и селения по линии. Моздокский полк. Волгский и Хоперский полки. Черноморцы и Кубанцы

Передвижением Гребенских городков на левый берег Терека, постройкой Кизляра и поселением Терского Семейного Войска между Кизляром и Гребенским Войском было положено начало великой Кавказской Линии, где затем разыгралась столетняя Кавказская Война, история которой полна страниц настолько же славных, насколько и кровавых.

В то же самое время, в 1736 году, Россия вновь взяла с бою у Турции город Азов, давно уже служивший яблоком раздора между обеими империями и не раз уже переходивший из рук в руки. А между тем Азов и Терка стояли на двух противоположных концах «большой Черкасской дороги», торгового пути, соединявшего Турцию и Крым с Каспийским морем и лежащими за ним Хивой и Бухарой[32]. Вместе с тем вошли в пределы государства и зарубежные до той поры земли Гребенцов (после 1711 г.) и Донцов (после усмирения Булавинского бунта в 1708 г.). Теперь сама собой возникла для России необходимость овладеть Кавказским предгорьем и шедшим вдоль него торговым путем, да кстати захватить в свои руки и обширные пустопорожние земли, лежавшие между территориями обоих казачьих Войск.

А тут еще присоединилось неизбежное столкновение с населявшими Кавказское предгорье мелкими и крупными племенами, начавшими подпадать под влияние Крыма и Турции в XVII веке, к концу которого это влияние настолько упрочилось, что все Прикубанье образовало уже отдельную область, во главе которой стоял крымский сераскир, или «калга», т. е. наместник. Создание сильной власти в близком соседстве от дальней русской окраины скоро дало себя знать. Уже в 1688 году сераскир Казы-Гирей пришел с огромной крымской ратью на Терек и погромил городки Терских казаков. Через 20 лет (1707) вновь крымцы доходят до Каспия, сераскир Эштек-Каип-Султан, разгромив снова Терских казаков, сжигает и самый большой их город[33], причем погибли в пламени все старые грамоты и документы низового Терского казачества. Надо было принимать решительные меры, чтобы не потерять всего Предкавказья.

Удачные походы крымцев на Терек не только окончательно объединили многочисленные прикубанские племена черкес – адыге: натухайцев, шапсугов, бжедугов, убыхов, темиргоевцев, бесленеевцев, даховцев, махошевцев, абазинцев и др., но грозили и самым Теркам. Подчинившиеся Москве еще при Иване Грозном кабардинцы заговорили теперь иначе. Мусульманство сделало огромные успехи среди кабардинцев, хотя и исповедовавших до того времени частью христианство, частью язычество, но по обычаям своим не подходивших под христианский уклад быта. Действовавший в 1721 году на Кавказе Волынский писал Императору Петру Великому: «И тако вся Кабарда ныне видится под рукою Вашего Величества; токмо не знаю, будет ли им из моей медиации (медиация – посредничество в разрешении конфликта. – Примеч. ред.) впредь польза, понеже между ними и во-веки миру не бывать, ибо житье их самое зверское, и не токмо посторонние, но и родные друг друга за безделицу режут, и я чаю, такого удивительного дела мало бывало, или и никогда; понеже по исследовании дела не сыскался виноватый ни один, и правого никого нет; а за что первая началась ссора, то уже из памяти вышло; итак, за что дерутся и режутся, – истинно ни один не знает, только уж вошло у них то в обычай, что и переменить невозможно. Еще ж приводит их к тому нищета, понеже так нищи, что некоторые князья ко мни затем не едут, что не имеют платья, а в овчинных шубах ехать стыдно, а купить и негде и не на что, понеже у них монеты никакой нет, лучшее было богатство скот, но и то все крымцы обобрали, а ныне князей кормят уздени и всего их мерзкого житья и описать невозможно; только одно могу похвалить, что все такие воины, каких в здешних странах не обретается, ибо что татар или кумыков тысяча, тут черкесов довольно двухсот».