Сновидения - Яркая Дэйзи

она и разом осушила кружку до дна. — Ты мне как родная внученька, я люблю тебя больше всех на свете.

«Микото никогда не болела… — Я поджала губы и отвернулась. — Никогда ещё её руки так не дрожали. Она стала дольше спать и реже высыпаться. Всё чаще дома начали заваривать чай с малиновым вареньем. — Моё лицо помрачнело. — Раньше, когда я серьёзно болела, матушка отпаивала меня этим целительным снадобьем. Говорила, что оно лучшее лекарство от любой хвори. Вот только я сейчас не болела, а Микото никак не прекращала кашлять».

— Спасибо, — заговорила я тихо, и мы обе понимали, что эти слова имели больший смысл, чем могло показаться на самом деле.

Я прикрыла глаза и вдохнула полной грудью мистический аромат лаванды, который никто другой не ощущал. Этот запах, столь дивный и чарующий, ужасом сковывал моё сердце и заставлял думать, что медленно и безвозвратно теряла я свой светлый рассудок.

Присутствие Матери мерещилось повсюду — в любом случайном шорохе, шёпоте ветра за окном и громыхании тревожного неба. Каждую ночь я слёзно молилась и понимала, что бесповоротно становилась безумной. В голове начали появляться мысли, словно написанные чужой рукой, что можно было побыть в сновидениях чуть дольше. Вновь окунуться в манящую иллюзию лучшей жизни. У меня возникло чувство, что как бы я ни пыталась убежать от недобрых грёз, они всё равно меня настигнут. Рано или поздно зловещий рок, волочившийся тенью, толкнёт меня в объятия ледяной могилы.

Для себя я видела одно единственное решение — дать отпор злу, пока оно не уничтожило всё, что было дорого.

«Мать просто так меня не отпустит, — подумала я. — Рано или поздно мне придётся заглянуть страху в глаза, чтобы уберечь себя и тех, кто всегда был рядом. Я не могу всю жизнь находиться в бегах. — Моя ладонь осторожно нашла старушечью руку и чуть сжала её. — Пока я не разберусь с тем, что натворила, Мать продолжит отнимать мою волю к жизни. И, возможно, не только мою…»

Старушка легонько приобняла меня за плечи, ещё не подозревая, что этот разговор мог стать нашим последним.

Этой ночью, засыпая, я уже крепко сжимала в руке проводник с лавандой, готовясь к решающей встрече.

⋇⋆✦⋆⋇

Меня не встретили на боль, ни красочные двери, грёзы радушно распахнули свои хищные лапы, завлекая в свои смертельные объятия. Открыв глаза, я вдохнула свежий, цветочный аромат и уверенно шагнула на ступень невозврата.

«Отступать больше некуда, я уже сделала свой выбор, — я уверенно двинулась вперёд. Передо мной, расстилаясь густыми коврами, тянулись поля незабудок. Небо вечерело, заливаясь розовым и алым, завлекая взор одиноких путников своими сочными красками. Было страшно. Настолько, что хотелось тотчас развернуться и кинуться прочь. Преодолев колючую дрожь во всём теле, я часто задышала, приводя себя в чувства — нельзя было поддаваться боязливым эмоциям. — Если не я, то кто справится со злом?»

Позади зашелестела сухая трава. В звенящей тишине раздались тяжёлые, но осторожные шаги, словно огромный, дикий зверь подкрадывался к своей желанной добыче. Хищник был далеко не солнечным и тёплым, как поцелуй лета, но и не ужасающим и холодным, как ночная вьюга. Хоть шерсть его и была соткана из острых иголок, в груди было горячее и доброе сердце.

Санеми.

— Давно не виделись, — раздался мужской шёпот.

Все возможные страхи разом стихли и перестали ядом отравлять мою душу. Расправив уверенно плечи, я осторожно обернулась, сердце моё заколотилось ещё чаще, и радость от неожиданной встречи мягко окутала нутро.

— Верно… — Светлая улыбка просияла на моём лице. — Ты изменился, — ласково пробормотала я.

Санеми вырос и стал мужчиной. Его лицо огрубело, не осталось привычной детской наивности. Взгляд потяжелел и стал холоднее, на дне которого ещё плескалось привычное задористое чувство, доступное только особенным людям. От Санеми пахло приятной свежестью, как в сосновом лесу после первого осеннего дождя, всё его присутствие будоражило приятную и немного тоскливую ностальгию.

— А ты — нет, — сказал он ласково и без издёвки, вытянув руки вперёд.

Неожиданно на мою голову опустился самодельный венок из незабудок.

— Не думала, что ты цветочные венки плести умеешь, — звонко рассмеялась я, и прежде, чем беспорядочные мысли успели обрести покой в моей голове, огрубевшие ладони Санеми легли на мои щёки — настолько бережно и осторожно, словно касались драгоценности. Он притянул меня к себе чуть ближе, овладев всем вниманием, и я почувствовала, как волнение вновь растеклось по всему телу. Только не трепетное и горячее, лишающее почвы и бегущее мелкой дрожью по нежной коже, а совершенно иное, из-за чего смущение прилипало к щекам, а по затылку бежал холод.

— Если бы ты не пропадала, то знала обо мне намного больше. — Его лицо оставалось бесстрастным, когда в глазах плескались странные, неведомые чувства. Я отвела взгляд первой — мои губы невольно скривились. Липкое, непонятное ощущение поселилось в груди, вызвав волну негодования. Неприятны мне были такие касания — столь близкие, немного интимные!

— Прости. — Моя хрупкая ладонь легла на запястье мужчины, и кончики его пальцев едва ощутимо дрогнули. Санеми поспешил отстраниться, и я слабо улыбнулась. Со стороны могло показаться, что образ мужчины был соткан изо льда, а в груди душа и сердце давно окаменели. Но если бы я приблизилась чуть ближе, то почувствовала, как горячо и громко громыхало последнее.

«Ты такой чудной, Санеми. Тот ещё кактус», — подумала я и едва слышно хохотнула. Теперь, когда я знала ответы на многие вопросы, взглянула на мужчину совершенно иначе — более осмысленно и открыто, как на живого человека из крови и плоти. Хотелось спросить у самой себя, как бы всё сложилось, если бы я и Санеми встретились иначе — при других обстоятельствах. Однако, все эти рассуждения нагоняли болезненные мысли, поэтому я поспешила отвлечься и спрятать все свои горькие чувства глубоко в сердце.

Санеми неожиданно тепло улыбнулся, ощутив моё настроение.

— Красивые цветы, они мне нравятся. — Он решил отвлечь меня и сорвал с венка незабудку, покрутив в своих пальцах. — Посмотри. — Кивнул мне за спину, и я обернулась, с любовью оглядев дерево глицинии.

— Говорят, что она оберегает от злых духов. — прошептала я на грани слышимости. Мне припомнились слова старушки.

— Ты близка к истине. — Мы приблизились к пахучему дереву и спрятались в объятиях его плакучих ветвей.

Я и Санеми негромко заговорили и без резких нот, но с присущей жадностью, омываемой потоком торопливых мыслей. Неожиданно в мою душу закралось чувство, словно Санеми понимал всё на свете — и меня, и мои чувства, и то,