Оглядываюсь и не сожалею - Анатолий Петрович Абрамов

был исключительно требователен к себе и к другим, пунктуален и дисциплинирован. Всякого рода нарушения порядка вызывали у него мгновенную реакцию гнева, здесь он не знал компромиссов, и виновники получали сполна. В такие минуты его все боялись и старались уйти подальше от его глаз. Но никто его не осуждал, поскольку понимали, что это не каприз, а справедливое возмездие.

Тем более мы ценили его редкие, скупые похвалы. Особенно запомнились его выступления на ежегодных партконференциях с анализом работы подразделений предприятия. И когда он с трибуны произносил мою фамилию и говорил, что мой отдел хорошо поработал (естественно, это было не каждый раз), кровь приливала к лицу, и душу переполняло чувство благодарности к нему и желание отдать все свои силы работе. Он понимал и умело использовал силу морального поощрения. Он умел возвысить сознание своих подчиненных до уровня тех ответственных задач, которые он им поручал. Нельзя было не сделать или сделать посредственно то, что поручил Королёв. Да, работали не за страх, а за совесть! Мне не раз приходилось ездить с его заданиями в самые высокие инстанции и помню, как он терпеливо, детально учил как себя держать, вести разговор, согласовывать документ. Предварительно звонил тому руководителю, к которому меня направлял и говорил обо мне, как о своем помощнике, хотя в то время я был начальником отдела. Этот невинный обман был тоже частицей плана выполнения задания, что придавало мне вес в глазах того, с кем я имею дело. Мне приходилось неоднократно по заданию СП писать срочные технические обоснования новых важных предложений. Этой работе предшествовал продолжительный обстоятельный разговор, во время которого он весь уходил в существо вопроса, просил не соединять его по телефону и раздражался, если кто-нибудь прерывал разговор. Поражала его железная логика, глубокая последовательность и неотразимость доводов. После этого я запирался где-нибудь поблизости от его кабинета и работал, иногда это было за полночь. Уезжая, СП заходил ко мне, быстро пробегал взглядом написанное, одобрительно кивал головой и, улыбнувшись на прощание, уходил, предупредив, что машина в моем распоряжении. Нередко ночью у меня на квартире раздавался телефонный звонок, и меня вызывали в цех, где шла круглосуточная работа, в процессе которой выявлялись вопросы, требующие решения конструктора. СП добился такого положения, при котором процесс производства шел без перерыва, и даже малейшая задержка рассматривалась, как чрезвычайное происшествие. Поэтому ночные вызовы воспринимались как обычное дело и не вызывали недовольства. Так надо! То же относилось и к отпускам, которые отменялись довольно часто, нередко вызывали из отпуска даже с Кавказа.

Как-то СП срочно потребовался один из его заместителей, который отдыхал в Закарпатье и в этот день, как нарочно, заблудился где-то в лесу. По просьбе СП был организован поиск силами большого количества людей. Товарищ был найден, после чего он срочно связался по телефону с СП. Однажды зимой я поехал на две недели в дом отдыха в Калининскую область, но через два дня получил телефонограмму, в которой мне предписывалось на следующий день утром быть у СП. Я в недоумении пытаюсь связаться с ним по телефону, но на месте его нет, а секретарь заявляет, что это его указание. Она, воспитанная в духе беспрекословного исполнения поручений, не решилась напомнить СП о том, что я в отпуске. По своему усмотрению она дала телефонограмму, потратив уйму энергии, чтобы достать номер телефона дома отдыха, затерянного в лесу у черта на куличках. Целый день я дежурил у телефона, только вечером застал СП дома и вопрос был решен. Он пожелал мне хорошего отдыха. Надо отдать ему должное, что он без нужды никогда не ломал наши планы и не подчеркивал свой изнурительный режим работы. Главное для него был итог работы.

СП был мужественным и волевым человеком. Мне пришлось однажды плыть с ним по Северной Двине на катере. Дул пронизывающий, сильный ветер, льдины ударялись о катер, сотрясая его. Через полчаса, промерзнув до костей, я спустился вниз, а СП продолжал стоять с капитаном на мостике, вцепившись в поручни, до конца маршрута, а это еще два часа!

Доверяя своим помощникам, он вместе с тем строго контролировал их деятельность. Как-то мы проводили в Ленинграде очень ответственную работу, которой руководил сам СП. Уезжая в Москву, он поручил руководство одному из начальников отделов и мне, потребовав ежедневно докладывать ему по телефону. Работали мы по шестнадцать часов в сутки, затем шли по спящему Ленинграду к Финляндскому вокзалу и из узла связи докладывали СП о минувшем дне, для чего приходилось его будить, но он это считал в порядке вещей. Так было более месяца, и вот однажды мы сообщили ему о допущенном промахе в работе. Что тут было… Он нас стер в порошок, называл мальчишками, кричал и, в заключение, обещал уволить. Сначала мы сникли, а потом начали хохотать, сказалось длительное нервное перенапряжение. Мы понимали свою вину, но мы своевременно исправили допущенный промах, а что касается увольнения, то нам это слышать не в первой. Королевские «разгоны» стали со временем легендой, делал он их мастерски, глаза его метали молнии, слова уничтожали, он грозил отправить домой пешком по шпалам (если дело было на космодроме), советовал перейти работать в артель, где делают керогазы или на стружко-дробилку. Он выпускал приказы с выговорами сразу человек на десять, и довольно часто. Однажды и я попал под этот огонь, «схлопотал» выговор за то, что проведя неоднократно работу и убедившись, что все идет нормально (работа проводилась ночью на аэродроме), поручил руководство ею своему заместителю, который, в силу своего флегматичного характера, не доглядел, что привело к деформации одной детали объекта. Так за то, что я «самоустранился» (хотя и с разрешения СП), то есть не присутствовал лично на операции, я и получил выговор. Это был единственный выговор в моей трудовой деятельности, и копию приказа я храню как дорогую реликвию о железном СП. Кроме меня в этом же приказе фигурировали еще пять фамилий руководителей всех рангов.

Другой характерный случай. Вечером, после окончания рабочего дня мы (несколько человек) работали в кабинете СП, он был явно не в духе, обстановка была напряженная. В этот момент вошла секретарь и, обращаясь ко мне, сказала, что звонит жена. Я взял трубку и жена напомнила мне, что у нас на сегодня билеты в театр (хотели выбраться в кои-то веки). Я спокойно и тихо ответил ей, что сегодня ничего не получится, она поняла и я повесил трубку. СП исподлобья посмотрел на меня и спросил, в чем