Повелитель снов - Александр Прозоров

— Да ты чего, Талисман? — дружно загудели конники, стеснившись вокруг. — Какой он князь? У всех на глазах вырос, в станице голозадым бегал. Оставь, замполит! Мало ли чего человек в контузии ляпнет? Ему годов-то сколько? Его в Гражданскую и в проекте не было. Он родился-то, когда уже и американцам с япошками[6]пинка под зад дали. Что он о белых знать может? Только в кино и видел да в книжках читал…

Под дружным напором бойцов эскадрона офицер отступил, закрыл свою планшетку. Но тут какой-то бес дернул Зверева за язык, и Андрей спросил:

— А Талисман — это имя или фамилия?

От взрыва дружного хохота едва не сорвало маскировочный навес. Кавалеристы толкали друг друга локтями, сгибались от смеха, утирали слезы. Замполит густо покраснел, процедил сквозь зубы:

— Я ведь и под трибунал за оскорбление офицера отдать могу…

— Да ты чего, он же контуженый! — опять взяли мальчишку под защиту бойцы. — Мало ли чего с пулей в затылке померещится? Он еще и князем назывался, замполит. Да брось ты, на контуженых не обижаются…

— Если контуженый, пусть в санбат топает, а не в полку байки травит, — недовольно буркнул замполит. — Боец Савельев, вы санитар или нет? Почему помощь раненому не оказываете?

— Виноват, товарищ младший лейтенант, — отозвался один из веселящихся кавалеристов, отошел в сторону, подобрал между седлами большущую сумку с красным крестом: — Иди сюда, князь.

Он осмотрел рану, покачал головой:

— Повезло тебе, казак. Еще чуток, и пришлось бы мозги со снега собирать.

Савельев полез в сумку, начал промывать рану чем-то обжигающе-холодным. Зверев втянул сквозь зубы воздух, спросил:

— А чего такого смешного в этом… политруке?

— Да везучий он больно. Почище тебя везучий. Полгода с небольшим как призвали. Аккурат приказ «Ни шагу назад» вышел. Про заградотряды и прочее. Сам знаешь, в отряды эти простых людей не берут. Только коммунистов, орденоносцев, солдат самых отважных и опытных. Ну а нашего хлопца туда как комсомольского активиста направили, чуть не с призывного пункта. Первый раз заняли они позиции возле Данкова. Там его змея укусила. В итоге парня в санчасть с распухшей ногой отправили, а к позициям заградотряда вечером немцы прорвались. В общем, двое суток они держались, пока к ним подкрепление подбросили. Сам понимаешь, от батальона рожки да ножки остались, чуть не поголовно в землю лег. Талисмана нашего после нескольких уколов выписали, и он снова, с другой ротой заградительной к Дону пошел. Споткнулся однажды, ключицу сломал. Его — опять в госпиталь. А рота — из станицы Мелеховской со штабом сорок седьмой армии немцев выбивала, а опосля держала селение до подхода Черноморской бригады. В общем, сам догадываешься, в тыл отводить оказалось некого. Талисмана в сентябре выписали, и опять — в батальон заградительный. Двенадцатого октября его в тыл отозвали и на курсы политруков отправили, а тринадцатого сто двенадцатая дивизия со своих позиций драпанула. И заградотряд возле Сталинградского вокзала четверо суток ее участок держал. Про лейтенанта Хлыстова слышал? Так это как раз отряд нашего замполита бывший. Можешь представить, сколько их уцелело, когда десятая дивизия подтянулась. А Талисмана в новенькой форме к нам в эскадрон определили. Дескать, опытный боец станет станичникам моральную поддержку оказывать. А в дивизии только половина казачьего пополнения, остальные из госпиталей да из частей расформированных. Сами кому хочешь нос утрем. Короче, как про биографию замполита казаки проведали, так зараз и стали следить, чтобы неприятности с ним не случалось. Пока с нами он — бояться нечего. А не дай бог ногу подвернет или с поносом в тыл побежит — хана части, покрошат в капусту. Одно слово: талисман. А он, дурак, бесится, что у каждой кочки для него соломку норовят постелить. Клычев Шурка поутру ему руку подал, чтобы о растяжку лейтенант не зацепился. Так замполит на него чуть рапорт за рукоприкладство не написал, насилу угомонили.

Савельев закрыл сумку, громко позвал:

— Товарищ лейтенант! У бойца Медведева возможна легкая контузия. Прошу снять его сегодня с наряда.

— Снимаю, Медведев, — ответил с одного из седел совсем взрослый мужик, тоже в портупее. — Разрешаю спать, красный казак. Авось до утра мозги на место усядутся.

— Спасибо, товарищ лейтенант.

— Не «спасибо», а «есть», красноармеец! — сурово поправил офицер.

— А-а-а… где мое место? — поинтересовался Зверев, чем опять вызвал смешки.

— Возле противотанкового ружья, боец, — ответил ему лейтенант. — И вы, Медведев, при нем вторым номером. Надеюсь, не забыли, как обращаться со вверенным вам Родиной оружием?

— Не забыл, есть, товарищ лейтенант!

— Иди сюда, князь, — поманил его успевший привалиться к седлу Павел Шеремет. — Вот, гляди, здесь твой потник, автомат и седло твое, и сумки с припасами. Не забудь, что делать, коли тревога случится. Ружье беру я, патроны и гранаты — ты. Помнишь? Лошадей Чижик уже увел, он за тебя наряд достоять взялся. Чего тебе еще объяснить?

— Ничего, разберусь…

Ночевать на снегу Звереву было уже не впервой. Правда, раньше это случалось в более комфортных условиях, ну да и в тулупе, валенках и ватных сапогах зимой тоже не замерзнешь. Особенно на толстом войлочном потнике и с седлом под головой.

«Обидно, — подумалось ему. — Сколько раз в детстве мечтал, как бы лихо в Отечественную воевал. На истребителе бы бился, на „Т-34“ немецкие бы пушки утюжил, в разведку бы ходил. А попал в дебильную кавалерию. Кому она тут нужна? Только супы на позиции возить да тыловые дороги патрулировать. Конница — она в шестнадцатом веке силою была. А в двадцатом… Только мух на стерне смешить. С шашками на танки не попрешь…»

— Чего ты там бормочешь, князь? — зевнул рядом старший сержант. — Уж не в горячке ли бредишь?

— Говорю, какого черта мы тут нужны? Я понимаю — танки там, бронетранспортеры. А от нас какая польза? Современная война — это война моторов. Конной лавой на танки не попрешь.

— Чего-о? — вскинулся Шеремет. — Ты, малец, видать, точно контуженый! Откуда тебе такая дурь в башку-то простреленную залетела! Да сильнее и грознее казачьей лавы ничего в мире нет и никогда не появится! Нашел чего хвалить — танки-моторы. Хлам все это, хлам и баловство. Я тебе так скажу: десять лет назад их придумали, через десять лет про них все забудут. А конница — она останется. Татар били, поляков били, шведов били, французов били, турок били, и немца побьем.

— Это ты погорячился, Павлуша, — вступил в разговор неспешно доедающий кашу кавалерист. — Танк — это все-таки сила. И пушка у него, и пулеметы, и лоб железный. Когда такая штука на тебя катит, жопе потно становится.

— Жопе, может, и потно, а гранаты простой он боится. Бутылки с бензином — и той боится.