Повелитель снов - Александр Прозоров

Андрей одним из первых выехал на раскатанную, судя по следам, санями центральную улицу. Возле крайней избы, притоптывая, курил в ладонь сигаретку солдатик с винтовкой за спиной. Шинель зеленая, поднятый ворот, погоны, кепка с козырьком. Форма непонятно чья — но точно не советская. Услышав топот, бедолага поднял глаза, но никак не отреагировал, то ли растерявшись, то ли приняв казаков за своих. Все же километров сорок от фронта — чего бояться. Почти от середины дороги Зверев до него не доставал, а потому за оружие не схватился, чем окончательно успокоил уже фактически мертвого оккупанта. И поворачивать ближе не стал — позади ведь широким потоком другие кавалеристы идут, так что никуда не денется, прихлопнут. Зато с высоты седла он увидел построение перед недавно побеленной избой за ровным аккуратным плетнем. Человек тридцать, в три ряда, с винтовками за спиной. Напротив них разгуливал какой-то красавчик с плетью и в нарукавной повязке.

— Эскадрон, за мной! — рявкнул Зверев, выдергивая шашку, и дал шпоры кобыле.

Та фыркнула, несколько раз скакнула, разгоняясь в галоп, легко перемахнула метровое препятствие и оказалась на любовно расчищенном плацу. У красавчика начала отваливаться челюсть, а Андрей на всей скорости врезался в строй, принялся хлестать шашкой влево, вправо, влево, разрубая клинком черепа. Те же жертвы, что оказались впереди, были просто опрокинуты ударом груди разогнавшейся тяжелой лошади. Еще взмах, еще…

Красавчик трясущейся рукой схватился за кобуру, выдернул парабеллум, клацнул затвором, вскинул свою игрушку: бах! Но Зверев, не дожидаясь выстрела, упал вправо, вытягиваясь вдоль конского бока, выпростал вперед руку и вогнал клинок чужаку в левую часть груди. Рванул на себя, выпрямляясь в седле, оглянулся. Эскадрон с шашками наголо кружился среди кровавого месива, выискивая тех, кто еще дышал, и затаптывая мертвых. С той стороны улицы послышался одиночный выстрел, потом еще один. Спешившиеся бойцы забегали в дома, выскакивали, бежали дальше. Трое кавалеристов его эскадрона, спрятав шашки, с винтовками забежали в избу возле плаца, и изнутри тоже несколько раз грохнуло.

— Боец Медведев! Медведев, оглох?!

Андрей спохватился, что так здесь называют именно его, вскинул руку:

— Простите, товарищ лейтенант! Отвлекся.

— Здесь кто эскадроном командует, казак? Ты чего себе позволяешь?! Трое суток ареста за самоуправство!

— Есть трое суток ареста! Где прикажете отбывать?

— Боец Медведев!

— Й-я!

— За проявленную инициативу, отвагу и решительность в бою с фашистскими оккупантами объявляю вам благодарность и снимаю все ранее наложенные взыскания!

— Спасибо, товарищ командир!

— Да не «спасибо», а «Служу Советскому Союзу», деревня!

— Так точно!

— Нет никого больше. — Кавалеристы выбежали из дома, один протянул лейтенанту ворох бумаг: — Вот, сейф открытый был. Больше ничего, во все ящики заглянул.

— Молодцы, по коням. Медведев — замыкающим! — Офицер сунул бумаги за пазуху и показал Звереву одетый в меховую рукавицу кулак.

Кавалеристы нагнали танковые колонны, опять перешли на шаг. Через час они перевалили железнодорожное полотно, выкатились на дорогу, с ходу разметали в пух и прах колонну из пяти грузовиков и двух бронетранспортеров. Посыпавшиеся из кузовов солдаты даже не пытались отстреливаться — только разбегались в разные стороны. Фигурки мышиного цвета на белом снегу. Сберегая патроны, казаки порубили их шашками, затем повернули по тракту и перед самыми сумерками налетели на длинный обоз из полусотни телег. Великовозрастные возничие поначалу попытались уступить им дорогу: видать, опять же приняли за своих. Поняв, в чем дело — покорно подняли руки.

Возле разгромленного обоза ударная группировка и заночевала — чтобы еще до рассвета двинуться дальше. Пленных и раненых отправили на захваченных повозках в тыл под конвоем казаков, раненных легко. Раненых, кстати, оказалось всего два десятка со всего корпуса.

Кавалеристы на отдохнувших конях пошли рысью, то и дело норовя вырваться вперед танковой колонны. Два часа ходу — и взорам открылось довольно крупное селение. За крайними избами возвышались несколько каменных домов, дымили черными жирными клубами три котельных, время от времени слышались паровозные свистки.

— Аганерово, — тут же угадал опытный Шеремет. — Станция. Уж за нее-то немцы драться будут злобно. Без нее им к Сталинграду даже дырявой подметки не довезти.

Танки, не снижая скорости, начали разворачиваться в боевой порядок. Эскадроны — тоже. Когда, до поселка осталось всего около километра, первый раз жахнули пушки, спрятанные справа и слева у крайних домов. «Тридцатьчетверки» начали бодро отвечать, массированным огнем перемешивая позиции противника с землей. Метров через двести из-за снежных сугробов застрекотали пулеметы, захлопали винтовочные выстрелы. Но вот пушки к этому времени успели замолчать, и танки повернули свои стволы против новых огневых точек. Кавалеристы же сбились за бронированными машинами, прячась от дурных пуль. Время от времени то тут, то там спотыкалась лошадь, кувыркался по земле человек — это выглядело не столь ужасающе, чтобы поворачивать и бросаться наутек. Зверев опять сунул руку в темляк и потянул шашку на свет: с нею, как ни странно, он чувствовал себя куда увереннее, нежели с кургузым «ППШ».

— Инстинкт далеких предков, однако…

Насколько точно били танкисты, понять было трудно: впереди все белое, ровное. Только красные огоньки. Потом десятки частых разрывов — и все стало черным и перекопанным. Новые огоньки — новые разрывы. Снова огоньки — опять разрывы. Еще двое казаков вылетели из седел, приняла пулю точно в голову идущая рядом с самым танком лошадь. До вражеских позиций осталось триста метров… Двести… Сто… И фашисты побежали! Они выскакивали прямо под пулеметные очереди «тридцатьчетверок», бросали тяжелые винтовки и мчались к совсем близким мазанкам.

— Румыны, — презрительно бросил Шеремет и тоже обнажил клинок.

Танки нагнали бегущих людей и перестали стрелять. Удрать от стремительного врага оккупанты все равно не успевали. Кто не оглядывался — попадал под гусеницы танков. Кто отскакивал от тяжелых боевых машин — тех рубила конница. Андрей успел дотянуться до двоих, легко и точно чиркнув им отточенной сталью сбоку под основание шеи. Легкое прикосновение — и захватчик врезается головой в ту самую землю, которую так хотел отобрать у ее народа.

— Эскадрон! За мной, эскадрон! — Лейтенант не дал своему подразделению войти в Аганерово, повел его вдоль окраин, обогнул поселок и приказал спешиться с южной стороны. — Коноводы, забрать лошадей! Пулеметчикам занять позиции. Цель: дорога на Котельниково. Старший сержант Шеремет, на тебе железная дорога. Остальным обеспечить оборону со стороны поселка!

Трое бойцов увели скакунов почти на километр южнее, подальше от шальных пуль, остальные кавалеристы зарылись в снег до мерзлой земли. Не прошло и четверти часа, как из-за крайних домов показались люди в форме, десятка полтора. Пулеметчики подпустили их поближе — чтобы назад сбежать не смогли — и повалили несколькими экономичными очередями. Еще через минуту сосредоточенный огонь разнес кабину пытавшегося покинуть селение грузовика.