Три этажа - Эшколь Нево

– Но крокодил, значит, их съел! – взволнованно сказал Нимрод.

– А вот и нет. Добрый крокодил не собирался их есть. Они вообще не в его вкусе. Одним глазом, который он всегда держит над водой, он увидел скорпиона на спине у черепахи и сразу понял, что сейчас произойдет, если только он не подплывет к ним сбоку и не сделает что-нибудь необычное. Ну вот он их и проглотил. А потом быстро подплыл к другому берегу и выплюнул обоих. Черепаха со скорпионом покатились по земле и раскатились в разные стороны. Черепаха поползла в одну сторону, а скорпион, который только-только проснулся, – в другую. Так все они – и скорпион, и черепаха, и крокодил – спаслись от огня, который не смог перебраться через реку, потому что он – огонь. Все хорошо, что…

– …хорошо кончается! – подхватила Лири. – Расскажи еще сказку!

– Нет, уже поздно, – сказал Эвиатар.

– А ты шепотом, – попросил Нимрод. – Ну пожалуйста!

– Только тихим-тихим шепотом, – согласился Эвиатар тоном заговорщика, и мои дети засмеялись. Я и сама, стоя за стеной, невольно улыбнулась.

– Ладно, воробышки, – сказал он. – Сейчас я выключу свет, а вы будете делать то, что делаете, когда становится темно.

– Мы подразнимся! – бодрым голосом выкрикнул Нимрод. – А потом заснем!

– Позови, пожалуйста, маму, чтобы пожелала нам сладких снов! – сказала Лири. (Я всегда желаю им на ночь шоколадных снов, мармеладных снов, зефирных снов и к каждому лакомству добавляю по поцелую.)

– Да, конечно, – сказал Эвиатар. – Сейчас позову.

Когда я входила, а он выходил из комнаты, мы слегка соприкоснулись плечами. Звучит соблазнительно, но на самом деле он такой тощий, что чуть не уколол меня своей костью.

Зато дети были, как всегда, ласковыми. Это мои самые любимые минуты. Я пристраиваюсь рядом с каждым из них, сначала обнимаю под одеялом Нимрода, потом – Лири. Глажу их и целую. Мы немножко болтаем. Нимрод любит, чтобы ему почесали между лопатками. Лири – чтобы ее погладили по голове. Обоим нравится, когда я трусь носом об их шейки.

Если у меня и есть повод гордиться собой как матерью, то он состоит в том, что я научила своих детей выражать любовь физическим прикосновением. Я видела, как они прощаются с другими детьми, не стесняясь их обнять. Иногда это выглядит смешно, потому что другой ребенок не понимает, что произошло, и стоит столбом, бессильно опустив руки, но, несмотря ни на что, эта сцена наполняет мое сердце счастьем.

Почему? Потому что, по крайней мере в этом отношении, мне удалось разорвать цепь: моя бабушка не обнимала маму, а мама не обнимала меня. Но я обнимаю Лири. А значит, и она будет обнимать свою дочь.

♦

Перед тем как закрыть глаза, Лири спросила, можно ли Андреа остаться у нас ночевать.

– Она боится возвращаться домой в темноте, – объяснила мне дочь. – Сейчас на улице полно скорпионов.

– Ради бога, – сказала я.

– Ты передашь ее маме, что она переночует у нас? – спросила Лири. Ответственная, как старшая дочь. Вся в меня.

– Передам, – пообещала я.

Нимрод не сказал ничего, хотя, судя по дыханию, еще не спал. Удивительное дело: он отнимает у старшей сестры вещи, чиркает фломастером у нее в тетради, дергает ее за волосы и без конца дразнит, выводя ее из себя…

Но он никогда не насмехается над ней из-за Андреа. Только иногда, когда ее нет поблизости, подходит ко мне и тихо говорит: «Андреа ведь не взаправдашняя, верно? Лири ее просто придумала, да?»

♦

Не прошло и получаса после того, как уснули дети, как раздался звонок в дверь. Эвиатар споласкивал посуду и ставил ее в машину. Я поднялась открыть дверь, но он быстро преградил мне путь и приложил палец к губам, приказывая молчать. Заглянул в глазок. Взял лист бумаги и написал: «Это они. Скажи, что ищешь ключ». Я так и сделала. Подвигала разные предметы, изображая поиски. Тем временем он выскользнул на балкон и вскарабкался на перила. Я жестом велела ему подождать и быстро нацарапала записку: «Соседи напротив за границей. Перелезь на их балкон. Спрячься в игрушечном домике их сына». И пошла открывать дверь. Я специально откинула цепочку, чтобы показать, что мне нечего скрывать, и с улыбкой сказала: «Добрый вечер. С кем имею честь?» (Я была неподражаема, честное слово!) Бандюганы были оба, как на подбор, коротышки, но от их стриженых голов так и веяло жестокостью. Первый, с квадратным подбородком, был в белой тесной футболке. Второй – с выступающим вперед острым подбородком – в такой же тесной черной футболке. – Мы разыскиваем Эвиатара Гата, – сказал острый подбородок.

– Думаю, вы ошиблись адресом, – сказала я. – Это дом Асафа Гата.

– Это мы знаем, мадам, – сказал он.

Они вошли в квартиру и принялись обходить комнату за комнатой.

– Простите, но кто вам позволил? – возмутилась я. Я шла за ними по пятам, стараясь преградить им путь. – Здесь дети! Кто дал вам право врываться в чужой дом и?..

Они не обратили на меня ни малейшего внимания (только потом я поняла, насколько страшным было это их молчаливое равнодушие) и продолжали искать Эвиатара. Под креслами. На антресоли. Они открывали шкафы, передвигали вешалки с одеждой, опрокинули на пол корзину с грязным бельем… Я протестовала, угрожала позвонить в полицию и даже сфотографировала их со смартфона, но все это не произвело на них ни малейшего впечатления.

Нимрод и Лири спали. Даже когда бандиты включили у них в комнате свет. Даже когда они распахнули их шкаф (в этом они, слава богу, пошли в Асафа: их из пушки не разбудишь). Если один из головорезов, подумала я, посмеет тронуть моих детей, я применю навыки, полученные на курсах самообороны. Я уже оперлась на одну ногу, приготовив вторую, чтобы врезать по яйцам тому, в белой футболке, но они довольно быстро убрались из детской. Как будто им самим было неловко там шуровать.

Наконец они вышли на балкон. В подобных обстоятельствах обычно говорят: «Я затаил дыхание». Нет, дыхания я не затаила, но большой палец у меня на ноге поднялся над вторым и прижал его к полу, как со мной часто бывает в состоянии стресса.

Они провели на балконе несколько долгих секунд, после чего вернулись в гостиную. Тип в белой футболке сказал: «Извините за беспорядок». (Честное слово, он сказал: «Извините».) «Видимо, мы получили ложную информацию». Черная футболка поднял ко мне свой острый подбородок и добавил: «Позвольте, мадам, дать вам совет. Если Эвиатар Гат случайно здесь появится, не впускайте его в дом. Это принесет вам большие неприятности. У вас ведь дети, правда?»

– Уберите разгром, – сказала я им.

– Что? – Они смотрели на меня с изумлением.

– Вы перевернули мой дом вверх дном. Кто, по-вашему, будет все это убирать?

♦

Ничего они не убрали. Потому что на самом деле я их об этом и не просила. Но было бы здорово, если бы попросила, скажи? Вообще, пока я тебе пишу, меня не покидает соблазн рассказать не о том, что произошло, а о том, что могло бы произойти. Пока что я сдерживаюсь, но ты имей это в виду. Я не уверена, что меня хватит надолго.