Сэр Евгений - Виктор Тюрин

- Если они убили друг друга, то где тубус?! Где он?! Где деревянный запечатанный тубус?!! Он должен был быть там! Крысы кладбищенские! Висельники!

В эту ночь их жизни спасли только уверения, что они хорошо запомнили того 'пьяницу' и при встрече смогут его опознать.

В это самое время, когда Рваное ухо шел с докладом к хозяину, сам Лорд сидел в таверне 'Голова быка' перед стаканом вина и ждал вестей от своих людей. Впрочем, он не столько ждал, сколько вспоминал свое прошлое. При его профессии приходилось часто ожидать результата, причем не только часами, а даже приходилось и по нескольку суток. Именно с тех времен выработалась эта привычка коротать время. Конечно, есть вино и женщины, но Лорд как истинный профессионал старался не смешивать развлечение с делом, ведь в любой момент может потребоваться быстро принять решение или начать действовать, а вот воспоминания… Они хорошо отвлекают, и в тоже время не притупляют ни инстинктов, ни разума, которые могут понадобиться в любую минуту.

Он не был Лордом в полном смысле этого слова, хотя и являлся представителем известного дворянского рода во Франции, правда, сильно обедневшего и потерявшего свое прежнее влияние. Но даже при этом он не мог заявить о себе как дворянин, так как в пятнадцать лет, в ссоре, заколол ровесника, своего двоюродного брата. Выхватил из ножен кинжал и вонзил юному барону прямо в сердце. Если он сейчас и сожалеет, то только о том, что сделал это при свидетелях, из-за которых ему пришлось бежать и скрываться уже долгие годы, отказавшись от имени, рода и дворянства.

Будучи с детства болезненным ребенком и постоянно проигрывая схватки своим ровесникам, он так и не стал хорошим воином. Даже сейчас на исходе четвертого десятка с его богатым жизненным опытом в убийстве ближнего, он не рискнул бы стать с мечом в руке против противника, зато во владении кинжалом и арбалетом ему было мало равных. Удар ножом в спину и яд в бокале стали излюбленными методами его работы, которая заключалась в шпионаже и убийствах. Похищения людей, убийства и шантаж - все это было его весьма доходным ремеслом. В нем не было ни чести, ни совести, зато все это в избытке заменяло ему циничное отношение, как к человеческой жизни, так и к чувствам. Именно поэтому он с большим удовольствием играл человеческими чувствами, так как представлял людей, попавших под его влияние, пустоголовыми марионетками. Хорошее знание человеческой психологии, хотя он и понятия не имел о таком предмете, давало ему власть над людьми, которой он упивался, считая себя вершителем человеческих судеб. Это было бы его единственной слабостью, если не приступы неожиданного, неуправляемого гнева. Именно один из таких приступов лишил жизни его двоюродного брата. Они бывали не чаще чем раз в год, но они были страшны своей непредсказуемостью для этого осторожного и хладнокровного убийцы и шпиона, старающегося все предусмотреть на три хода вперед.

Во время скитаний он перепробовал много профессий. Был учеником аптекаря в Париже, где приобрел начальные знания о сонных зельях и ядах; служил подручным палача; будучи около года главарем банды, грабил и убивал купцов на дорогах, проявляя при этом прямо звериную жестокость, но осознать, что хочет, понял только после двух лет службы камердинером и доверенным слугой одного французского епископа. Именно на этом поприще он отточил умение влезать людям в душу, выпытывая их тайны, а затем манипулировать ими, как марионетками. К тридцати пяти годам за ним тянулся кровавый список убитых, а также обесчещенных и преданных им людей. Его искали не только ближайшие родственники убитых, но и несколько десятков дворян из различных родов и семейств, желающих увидеть кровь клятвопреступника и предателя на своем клинке. Спустя некоторое время он получил известность, как хладнокровный шпион и умелый убийца, который за деньги готов достать хоть дьявола из ада. Росло мастерство, росли и доходы - уже сейчас у него было столько денег, что он мог прожить безбедно не одну, а целых две жизни богатого рантье. Изредка ему приходили в голову подобные мысли, но недолго задерживались в его голове, так как Лорд прекрасно сознавал, что такая жизнь для него равносильна самоубийству. В то же время постоянно метаться, меняя места жительства, сбрасывать со следа наемных убийц, пущенных по его следам, становилось все сложнее и утомительнее, к тому же раны и годы все чаще напоминали ему, что со временем ему придется остепениться. Неизвестно как бы сложилась его жизнь дальше, если бы на него не вышли люди с таким предложением работы, от которого наемный убийца не смог отказаться. Не из-за денег, а из-за власти над людьми, которую ему предлагали в качестве награды, а ведь именно она была и оставалась по сей день его главной страстью, составлявшей смысл его жизни.

'Править людьми! Вот мой удел! Даже если обещанный мне герцогский трон будет не из красного дерева, а из кучи трупов! Пусть воняют, зато мягко сидеть! Я буду повелевать этими пустоголовыми марионетками, дергая за ниточки, которые они называют человеческими чувствами! Гм! Что-то я сегодня излишне возбужден. Не стоит слишком сильно горячить свое воображение, ведь если прав лекарь папы Бертолуччи, это сгущает кровь, что может вредно отразиться на желудке и мужской способности. А ведь восхитительная еда и роскошные женщины прекрасная приправа к власти, придавая ей еще более изысканный вкус! Поэтому мне лучше сосредоточься на деле! Я с таким трудом нашел виконта… Навел Барона на него… Ад и дьяволы! Как так получилось?! Как эти тупоголовые ублюдки могли упустить человека?! Впрочем, я сам виноват. Выбрал отборных глупцов, у которых столько ума, сколько в их дубинках. Проклятье! Ладно, попробуем понять: кто он? Из Хранителей? Или посторонний человек, оказавший в переулке не в том месте и не в то время? Но куда тогда делись деньги и бумага?! Эти висельники заявляют, что сразу вбежали в переулок, как только оттуда вышел пьяный горожанин. И ни денег, ни тубуса, хотя обшарили все вокруг, они так и не нашли. Даже если принять то, что деревянный пенал они пропустили, не обратили на него внимания, то, как быть с деньгами? Их забрал пьяный? Он же прихватил тубус. Тогда… тогда он не горожанин, а человек Хранителей. Но как он мог там оказаться?! Как?! Мне нужен этот горожанин! Нужен! Иначе я так и не найду концы в этой запутанной истории! Если еще и Меченый допустит ошибку… Только попробуйте, ублюдки, упустить еще раз - дьявол в аду рога себе обломает от зависти, когда увидит, что я с вами сделаю!'.

Мы уже успели отмахать по дороге не менее пяти миль, когда нас стала нагонять группа вооруженных людей. Сначала оглянулся Джеффри, затем я, потом мы переглянулись. Погоня? Очень даже, похоже. Это были явно не торговцы, а солдаты. Можно было подумать, что это скачут воны из дружины какого-нибудь местного барона, но в тоже время были одеты разношерстно, не имея при этом на одежде ни значков, ни цветов своего господина. Когда я оглянулся во второй раз, один из всадников, скакавший впереди, в этот момент недвусмысленно указал на нас, после чего никаких сомнений у меня не осталось. Я пришпорил лошадь. Сколько времени могли выдержать кони бешеную скачку, я не знал, так как не имел подобного опыта. Мне только и оставалось крепче держаться в седле и молить Бога, чтобы помог оторваться от преследователей. Впрочем, и большого страха как такого не было. Скорее всего, потому, что страх ассоциируется с чем-то знакомым, а здесь было нечто похожее на киношную погоню из исторического фильма. Но так, похоже, думал только я, но не Джеффри, старый вояка, судя по его застывшему лицу. Уж он-то чуял исходившую от наемных убийц опасность, как та акула кровь. Вдруг я неожиданно увидел, как он довольно рискованно наклонился набок и стал шарить рукой в одной из переметных сумок, спустя минуту его лицо посветлело. Уловив мой взгляд, он криво усмехнулся в ответ, после чего резко выбросил руку назад. Его жест напоминал движение руки сеятеля - землепашца. Я не сразу понял, что это было.