Во славу Отечества! - Евгений Белогорский

– Да, я тоже заметил уловку начштаба с проливами, – поддержал француза англичанин, – они так искренне верят в заверения Черчилля, что мне откровенно их жаль. Наш Уинни может обещать этим дикарям всё что угодно и позабыть выполнить.

Оба собеседника негромко рассмеялись, подобно тому, как смеются взрослые люди над шалостями детей или наивностью простофиль.

– Значит, вы не допускаете мысли о возможности полномасштабного русского наступления этим летом, – продолжил донимать собеседника сын коварного Альбиона, налив себе новую порцию бренди.

– Вы так настойчивы в этом вопросе, Джордж, словно хотите повесить на мои плечи всю ответственность за принятие окончательного решения, – Жером хитро подмигнул собеседнику, давая понять о понимании щепетильности англичанина. – Хорошо, скажите мне, кто из русских генералов сможет осуществить это наступление?

– Брусилов.

Француз скептически улыбнулся собеседнику:

– Корнилов обещал назначить его командующим Румынским фронтом, хотя мне кажется наиболее вероятным, что возглавить это наступление придется либо ему самому, либо генералу Алексееву.

– Их разногласия по-прежнему так сильны?

– Да, генерал Брусилов никак не может простить своего бывшего подчиненного, который так стремительно обошел его, ударившись в политику. Я думаю, что если Брусилов и согласится вернуться из отставки, то с большим скрипом.

– А что вы скажете о Рузском и Эверте, это боевые генералы и воюют с самого начала войны?

Жером ехидно хмыкнул:

– Вы забыли добавить, что Рузский за войну награжден тремя Георгиями, а Эверт – двумя, не так ли?

– Именно, так! – с жаром подтвердил Джордж.

– Тогда добавьте к этому тот факт, что, будучи командиром Западного фронта, Эверт умышленно не поддержал наступление Брусилова в шестнадцатом году, а Рузский не смог организовать прорыв на Северном фронте, хотя сил для этого имел ничуть не меньше Брусилова. Не думаю, что за полтора года эти генералы сильно изменились.

Аргументы француза были весомыми, но англичанин не хотел сдаваться, он немного поразмыслил, а затем убийственным тоном произнес:

– Деникин.

Жером вновь скептически хмыкнул и, вдохнув ароматного дыма сигары, ответил:

– О да, это убийственный аргумент с вашей стороны. Этот генерал подает определенные военные надежды, и я, с некоторыми оговорками, соглашусь с вами, что он может совершить прорыв вражеского фронта, хотя никогда ещё этого не делал. Но вот только весь вопрос, какого фронта. Румынского? Чтобы развязать руки Корнилову или Алексееву в случае отказа Брусилова вступить в должность главкома, то да! А кто будет прорывать австрийский и германский? Вспомните Брусиловский прорыв, всё шло гладко, пока немцы не перебросили на помощь австрийцам свои войска, и наступательный порыв русских полностью иссяк, не получив поддержки на других участках фронта. Для успешного наступления против Германии нужно несколько толковых генералов. Ну, Джордж, говорите, предлагайте кандидатуры, смелее!

Британец покрылся красными пятнами то ли от возбуждения, то ли от выпитого бренди и сердито выпалил:

– Кто-нибудь из «стальной дивизии» Корнилова, из неё выдвинулось много способных офицеров.

– Кто конкретно?

– Я не могу сказать этого сейчас, но убежден, что они есть.

Жером сочувственно покивал головой и на правах старшего по званию произнес:

– Хорошо, они есть, я вам верю, даже не требую их имен, хорошо! Тогда встаньте на место Корнилова и скажите, согласитесь ли вы рискнуть, поручив командование самым важным наступлением этой войны пусть опытному офицеру, но весь опыт которого заключается в командовании дивизией или полком, который никогда не управлял армией, корпусом, не говоря уже о фронте? Вы сегодня видели Корнилова, похож ли он на азартного игрока, способного поставить всё на кон? Скажите, Джордж!

Собеседник француза ещё больше пошел пятнами, но ничего не ответил. Выдержав паузу, тот снисходительно улыбнулся англичанину, что только прибавило пятен на его лице.

– Я прекрасно понимаю ваше желание быть правым, но скажите мне по совести, разве не должен настоящий генерал дорасти до своего чина. Возьмите Людендорфа и Гинденбурга, этот сплав опыта и взрослого напора, перед которым рухнул русский фронт в пятнадцатом году и от которого мы с большим трудом отбились в семнадцатом. Вы молчите, значит, я прав. У Корнилова к началу лета нет генералов, способных успешно наступать против немцев. Он, конечно, может произвести в генералы своих сослуживцев по дивизии или фронту, но это не решит проблему. Чтобы родить дитя, женщина носит его в своем чреве девять месяцев, и это закон природы. Все остальные – выкидыши или хилые дети.

Британец откинулся в кресле и стал яростно дымить, стараясь найти весомый аргумент в свою пользу, но их не было. Жером тоже успокоился и, сменив покровительствующий тон, стал рассуждать вслух:

– Даже если предположить, что Корнилов пойдет на огромный риск и его новые выдвиженцы прорвут фронт немцев в важном месте, к чему это приведет? Смогут ли они за одну военную кампанию вернуть себе все утраченные земли, выйти к прежним границам и взять Берлин? Вряд ли, особенно с такой армией, которая несколько месяцев назад поднимала на штыки своих офицеров, мерзкое зрелище, скажу я вам.

Собеседник ничего не ответил генералу, и тот продолжал:

– Солдаты кайзера, как никто другой, умеют держать оборону, мастерски сводя на нет все усилия по её прорыву, вы это знаете лучше меня по прошлым боям на западном фронте. Даже танки, умелому применению которых сейчас придается особое значение, не смогли глубоко взломать немецкую оборону. Значит, всё русское наступление сведётся к срочной переброске дополнительных сил немцев на восточный фронт, чего мы, собственно, и добивались, отправляясь в гости к русскому вождю.

Закончив излагать свои мысли, Жером блаженно вытянул свои ноги, медленно выпуская дым из ноздрей и искоса наблюдая за тем, как англичанин переваривает его аргументы.

– Кроме этого, сегодня во время нашей торжественной встречи на перроне я заметил одну мелкую, но о многом говорящую деталь. Штык одного из солдат почётного караула, стоявшего с краю, имел на себе следы ржавчины. Сопровождавший нас адъютант Корнилова также заметил это и ловко закрыл собой этого солдата, одновременно пытаясь отвлечь наше внимание видом зенитных пулеметов на поезде командующего. Когда я вновь смог созерцать шеренгу караула, солдата уже не было, а с лица капитана ещё не сошла злость от подобного ляпа. И напрасно вы пытаетесь найти в моих словах скрытую симпатию к русским, её просто нет, как её и не может быть по отношению к сидящему в клетке тигру, постоянно стремящемуся выйти на свободу. Сейчас Корнилов временно стабилизировал положение в стране, но оно продлится лишь до нового внутреннего толчка, после которого русский колосс окончательно рухнет и развалится. И пусть сегодня Корнилов согласен наступать только на Кавказе и в Румынии, а затем, возможно, и в Галиции. Каждое из этих наступлений может оказаться той соломинкой, которая переломит хребет медведю, после чего мы свободно сможем ввести сюда свои войска и поделить между собой все эти огромные земли.