Академия магического права. Брюнетка в законе - Наталья Жильцова

Вопросов ни у кого не было. Молчание в аудитории царило по-прежнему идеальное.

– Что ж, в таком случае переходим к следующему делу.

Все два часа, которые шло занятие Себастьяна Брока, я ловила на себе полные превосходства и насмешки взгляды Дейдры и бывшей компании. Под конец чувство стыда и собственной неполноценности стало давить столь сильно, что дико хотелось просто подскочить и выбежать из аудитории.

Я держалась из последних сил. Отсчитывала последние оставшиеся минуты, надеясь на то, что вот-вот все закончится и о моем фиаско забудут, но…

– На сегодня все, – наконец сообщил Верховный судья. А потом вдруг окатил меня ледяным взглядом и добавил: – К следующему занятию я ожидаю от вас более профессионального поведения и меньше эмоций.

И эти слова вместе с последовавшими язвительными смешками стали для меня последней каплей.

Из аудитории я выходила, с трудом сдерживая слезы. Судья был прав, конечно, и в глубине души я это признавала. Но зачем же было так… прилюдно унижать? Я ведь просто пыталась защищать, выполнять свою работу! Так для чего бить по самому больному?

Чувствуя, что сил не осталось, я сорвалась с места и стрелой помчалась к телепортационному залу. А добежав до своей комнаты, рухнула на кровать и разрыдалась. Любого другого, посмевшего сказать мне такое, я бы просто отшила, а вот Себастьяну Броку ничего возразить не могла.

Злые слезы обиды буквально душили. Почему он так плохо думает обо мне? Несправедливо!

Раздавшийся стук в дверь и легкий скрип я проигнорировала. Впрочем, как и голос Сайруса:

– Кара? Я увидел, что ты бежала и… ты что, плачешь?

Он метнулся к кровати, а спустя мгновение меня подхватили горячие руки и прижали к груди.

– Кара, ну не плачь, не надо. Не стоит оно того, – забормотал он. – Это же Брок, у него ледяное сердце, об этом всем известно. Его, говорят, сама Великая Хранительница ради Справедливости души лишила…

В этот момент в комнату вошла Лил и удивленно уставилась на нас.

– Кара? Что случилось? – с беспокойством выдохнула она, а потом гневно посмотрела на Сайруса. – Это ты ее довел своими шуточками?

– Нет, он ни при чем, – отчаянно пытаясь успокоиться, замотала я головой.

– Тогда кто?

Лилиан присела на край моей постели.

– Судья Брок, – коротко ответил Сай.

– Выгнал с занятия? Низкий балл влепил? – строила гипотезы Лил.

– Нет, там другое. В общем, он повел себя…

– Он был прав, – перебила я Сайруса, хлюпнув носом. – И это обиднее всего.

– Не всякую правду стоит говорить, – возразил оборотень. – И вообще, Кара, заканчивай это мокрое дело, нашла из-за кого рыдать. И насчет Галитара не переживай, мы ему с ребятами такую месть придумаем, у-у! Поверь, наши следаки – народ с фантазией.

– Действительно, – поддержала Лил. – Еще не хватало из-за пары грубых слов себе настроение портить. Ты же Кара Торн, в конце концов. Забыла?

– Н-нет, – я снова шмыгнула носом. После чего, уже успокаиваясь, стерла слезы и поблагодарила: – Спасибо. Что бы я без вас делала?

– Лежала бы тут и слюнявила подушку. А завтра пришла бы на занятия с красным носом и опухшими глазами, – хмыкнул оборотень.

– Кстати, тебе до сих пор грозит эта участь, если немедленно не умоешься и не приведешь себя в порядок, – добавила подруга.

Понимая, что она права, я послушно кивнула и пошла в ванную. Однако едва успела ополоснуть лицо прохладной водой и подправить поплывший макияж, как вдруг активировался настенный магокомм.

– Студентка Торн, немедленно в кабинет ректора, – произнес металлический голос.

Мы удивленно переглянулись.

– Это еще с чего? – с напряжением спросила Лил. – Кара, что ты такого страшного еще натворить успела?

– Да вроде ничего, – я недоуменно пожала плечами. – Я даже не прогуливала еще ничего в этом году…

– Прогулы? Хочешь сказать, тебя за прогулы сама ректор отчитывала?

– Ну… вообще-то да, – я смутилась. – Точнее, сначала, конечно, декан был. Но потом меня отчислить могли, и тогда до ректора дело дошло. Она все внушала, что ради папы даст мне еще шанс… вот как-то так. Ладно, пойду схожу.

Удивление не покидало меня по пути до самого ректората. Я пыталась припомнить все возможные и невозможные прегрешения, однако ничего, кроме модифицированной формы, в голову не шло. Но ведь этот вопрос, как известно, уже выяснили. Причем решение было принято в нашу пользу…

В приемной меня уже ожидала секретарша ректора. И, едва я показалась на пороге, с самым скорбным видом указала на дверь.

«Похоже, дела плохи», – подсказала интуиция. Но в чем причина?

Догадок по-прежнему не было.

На всякий случай скромно опустив глаза, я вошла в огромный кабинет, стены которого были обтянуты темными гобеленами.

Госпожа Трингрос, высокая, пожилая, прямая, как палка, ненатуральная блондинка, сидела за длинным столом.

Я присела в положенном книксене… и тут же дернулась от яростного крика:

– Что ты себе позволяешь, Кара?!

Стало страшно. На моей памяти кричала ректор в первый раз: все выволочки раньше производились сухим, менторским тоном. Я по-прежнему отчаянно силилась вспомнить, что же такого себе позволила, если учесть, что в последнее время была чиста, как фата невесты. Но в следующий момент едва не охнула от услышанного:

– Как ты посмела так себя вести с Верховным судьей?!

Вести? С… судьей?!

Открыв рот, я оторопело уставилась на госпожу Трингрос. А та продолжала неистовствовать:

– Ты мнишь себя настолько особенной, чтобы пререкаться с Себастьяном Броком?! Может, пояснишь, что дает тебе право вести себя столь бесцеремонно и срывать занятие нелепыми попытками в очередной раз привлечь внимание?

– Госпожа… но… я… – растерянная и окончательно сбитая с толку, я судорожно пыталась найти слова для объяснений. – Все ведь не так было! Вы…

– Молчать! – рявкнула ректор. – Я год уговаривала Себастьяна Брока вести у вас этот спецкурс! Год! И не для того, чтобы одна нахальная выскочка позволяла себе превращать занятия в балаган! От тебя требовалось только одно: сидеть, молчать и получать бесценный опыт!

По моим щекам вновь потекли слезы. Невероятно! Всего можно было ожидать, но только не того, что блистательный Верховный судья побежит жаловаться на меня ректору Академии! И за что? За попытку, пусть неудачную, выполнить работу защитника!

Да что сегодня за день? Такое ощущение, что вся несправедливость этого мира обрушилась на мою голову!

– Еще одна подобная выходка, Кара, и я не посмотрю на то уважение, которое испытываю к твоему отцу, и вышвырну тебя из Академии, – жестко сообщила госпожа Трингрос. – Я три года терпела твои выходки, лень и безответственность, но у всего есть предел. Иди и задумайся наконец о своем поведении и дальнейшем будущем. Подумай, хочешь ли ты стать позором для своего отца.