Лакуна - Роза Сергазиева

К выпускным экзаменам, которые он сдал все как один на тройки, да и в целом в аттестате других оценок у него не оказалось, Ласков "машинно-ресторанную" бригаду распустил. Пришло время заняться серьезным делом. Искать других друзей. Другие сферы добывания денег. Примкнул к челнокам, возил баулы из Турции, сам торговал на барахолке мужскими костюмами. Когда возникла необходимость в компьютерах — и здесь пристроился, покупал у одних большими партиями, продавал другим по одному. Попробовал свои силы начинающий бизнесмен и на бирже — они создавались чуть ли не под каждый вид товара. Потолкался и ушел, слишком быстро требовалось вращаться и соображать. Не просчитал ситуацию, остался с пустым карманом. Так и метался Алик туда-сюда по рынку, пока, наконец, не додумался свой банк организовать. Банки в середине 90-х открывались по нескольку десятков в день, зарегистрировать финансовое учреждение стало невероятно просто, уставной капитал многих таких точек составлял сущие пустяки. И главное — никто не интересовался образованием учредителя, имеет ли он хоть какое отношение к финансовой сфере.

Этой легкостью и воспользовался Алик. Прежде всего, придумал название — "Гант". Советские люди, давно мечтавшие познать заграницу, слетались как мухи на мед на всякие иностранные слова. Чем и пользовались отечественные компании, регистрируясь под громкими именами с иноземным акцентом. "Гант" вписывалось в тенденцию, хотя в реальности представляло собой сокращенный вариант от слова "гантели". Но об этом знал только один человек в банке — его хозяин. Первыми клиентами стали фирмы и фирмочки многочисленных друзей Ласкова. Алик принципиально не работал с "физиками", слишком много возни с наличкой. А тут — заполнил циферками строчки в квитанциях и денежки полетели со счета на счет. Тем более что сам он подобной рутиной не занимался, для подобных целей нанял персонал. Из оголодавших специалистов: бывших бухгалтеров госучреждений, которым вдруг перестали платить зарплату, и недавних выпускниц финансовых факультетов, девочкам не терпелось прикупить приличную одежду.

И вот теперь-то у Ласкова появились первые настоящие деньги. Он перестал добираться до работы на электричке, рассекал на иномарке. Следующий шаг — снял квартиру в Москве, в престижном центре. Трехкомнатную, с евроремонтом. Обставил по последней моде: кожаные диваны, барная стойка, видюшник. На кухне — печь СВЧ, шведский холодильник. И еще — ванна джакузи. С пузырьками. Приезжали люберецкие знакомцы, ахали — каким крутым стал Алик! Банкир открывал холодильник и наливал гостям дорогое шампанское.

Ласков попробовал вести соответствующий новому имиджу образ жизни. Съездил в отпуск в Турцию, покатался по волнам на парусной доске: никакого удовольствия, весь мокрый, пекло, голова гудит. Сходил в Консерваторию на концерт заезжей звезды, за билет уйму денег отстегнул: о чем пела, так и не понял. Дома кассеты гораздо комфортнее слушать. В рестораны заглядывал. Но развлечение быстро приелось: его обязательно какие-нибудь длинноногие девицы подкарауливали, масляно улыбались, просительно заглядывали в глаза. Ну и зачем серьезному мужику продажные пантеры: все, чего удалось с таким трудом добиться, враз пустят по ветру. Так что и в дорогие едальни он бросил ходить. Смешно сказать — к "Макдоналдсу" пристрастился. К тому, у которого подростком дежурил, добывая первые копейки. Так и проводил дни: с утра в банке, даже в субботу (сидел у себя в кабинете, пил приготовленный секретаршей дорогой кофе, смотрел в огромное окно на шумную улицу или тягал штангу в спрятанной за кабинетом комнате отдыха), вечером, по дороге домой — ел на Пушкинской гамбургеры с жареной картошкой. По воскресеньям — после кино по видюшнику с попкорном — в джакузи. Жизнь!

Так бы и лежал в пузырящейся ванной до старости, да грянул дефолт.

— Деньги на глазах испарились, — вспоминал Алик. — Сам виноват, мог ведь предвидеть, что всеобщее безумие когда-нибудь кончится крахом. Но не насторожился, расслабился, потерял чутье. Сначала уволил всех служащих, сам в зале работал, но что толку — денег-то все равно нет. Потом от аренды отказался, затем и банк закрыл. Сам жил на то, что в сейфе на работе сохранил.

Днем слонялся из угла в угол, не привык столько времени дома проводить. Но и ночами успокоение не приходило, мучила бессонница. Спасаясь от нее, Ласков однажды вышел на безлюдную улицу и бродил бесцельно между домами. Очутился на каких-то развалинах, попытался перепрыгнуть через оказавшийся на пути провал, не рассчитал и рухнул вниз.

Удивительно, но полет вниз длился неестественно долго.

— Я упал плашмя на ленолиум, — Алик перебирал детали той ночи. — Быстро очухался, видимо, потому, что тело тренированное. В полной темноте стал ощупывать пол вокруг себя, уперся ладонью в кирпичи. Сел, прислонившись к стене. Посмотрел наверх — надеялся звезды увидеть, ведь там по моим представлениям должно находиться небо. Но над головой та же кромешная темень. А как просветлело, разглядел коридор, постучал в ближайшую дверь, к Егору. Ох, как трудно пришлось в первое время. Мне никто не хотел верить, что теперь всё в Москве продается за доллары, что государство временно обанкротилось. Пытался колонистам даже доказать, что капитализм лучше социализма. А потом плюнул: нельзя взрослых людей переубедить, если им с рождения вдалбливали незыблемые понятия о том, что есть хорошо и что считается плохо.

— Можешь точно показать точку своего входа? — Денис воспроизвел на телефоне схему коридора.

— Так ее Егор уже обозначил, — Ласков, даже не глянув на дисплей, почему-то быстро вскочил на ноги. — Достаточно верно. Мне больше нечего прибавить.

Да, непонятный персонаж. Хромов, бесцеремонно вытолкнутый в коридор, раздосадовано поскреб затылок. Надо разобраться. А пока предстоит заняться подозреваемым номер два в трактовке Травкина — дядей Мишей.

Вот только Джина пора отвести домой… Домой? Неужели свою половинку спортзала он уже мысленно называет домом?..

Дядя Миша редко покидал "каморку" — так уничижительно называл он довольно просторную, но, конечно, скромную по сравнению с апартаментами остальных жителей колонии, кладовую сестры-хозяйки. Такое пренебрежение к жилищу высказывалось исключительно на публике: чтобы ни у кого не возникло желания лишний раз здесь задержаться и внимательно присмотреться к хранящимся на полках богатствам, основное преимущество которых в… их количестве. Стальев сразу понял, что, находясь постоянно среди вороха вещей, ему всегда будет чем заняться. Во-первых, можно раскладывать предметы в определенном порядке, потом придумать другую систему и опять все передвинуть. Еще вариант — составить опись, а затем периодически проводить инвентаризацию. Или, наконец, проверять рабочее состояние предметов и проводить их профилактический ремонт. Чем как раз и занимался мудрый бомж, когда Денис заглянул в каморку: приделывал к игрушечной машинке отвалившееся колесико. Абсурдное с точки зрения полезности дело, но оно занимало руки и голову.

— Наш новый член коллектива? — Стальев обернулся на скрип открываемой двери. — Что-то понадобилось в хозяйстве?

— Да вот, — Денис на мгновение задумался: старый маргинал как и бывший банкир входят в список подозреваемых (правда, в чем именно, добровольный следователь еще не сформулировал, так, пока лишь интуиция), поэтому нужно вести себя естественно, не вызывая лишних вопросов. Какую причину придумал Штирлиц, входя вслед за чемоданом с рацией? Мол, таблетки от головной боли понадобились. Хорошая подсказка, — пора сменить наклейку, — и парень потер царапину.