Ученик Путилина - Юрий Корчевский

Спал в неудобной позе, согнутая рука затекла. Зато сон освежил, а главное – пришло понимание некоторых событий, в частности – зачем студентам опилки. Видимо, мозги усиленно трудились над разгадкой и ночью. Опилки нужны для стабилизации нитроглицерина, как Нобелю кизельгур, как полковнику Петрушевскому магнезия. И придумать такой ход мог только химик. Опилки хорошо впитывают нитроглицерин, как и любую другую жидкость. Такую самодельную взрывчатку можно уложить в коробку или портфель. И она будет не так опасна при транспортировке, как жидкий нитроглицерин.

«Молодец, Паша!» – похвалил себя жандарм.

Студенты собирают ингредиенты, потом соорудят бомбу, детонатор. Обязательно попробуют испытать изделие, для чего выберутся за город, в укромное место, которых в округе полно. Стало быть, небольшой запас времени у него был, неделя, дней десять.

Павел ошибался. Одна небольшая, весом в три фунта, бомба уже была готова, и заговорщики собирались испытать ее завтра. Причем, собирая ее в подвале, подвергали жителей доходного дома смертельной опасности. Если бы бомба сработала вследствие небрежного обращения, рухнул целый подъезд пятиэтажного дома.

Павел решил сегодня за студентами не следить, а посетить полицию. Фамилии и адрес заговорщиков известны, надо запросить. Хоть и не было компьютеров, но бумажный учет полиция вела. Кто приехал, откуда, где родня. Иной раз сведения давали ценные зацепки. Откуда Павлу было знать, что именно сегодня студенты отправятся к своему идейному вдохновителю? Для таких сборищ он арендовал отдельную комнату в трактире на окраине. И перекусить можно, и поговорить без посторонних ушей. Решено было готовую бомбу испытать завтра в лесу в Лисьем Носу на берегу Невской губы. Сбор наметили у трактира в десять часов утра.

В восемь утра Павел, отдохнувший и сытый, был уже на своем наблюдательном посту. В девять к доходному дому подкатила пролетка, и через пару минут трое студентов вышли и уселись в экипаж. Там уже сидел человек, мужчина в котелке. Обычно в пролетке больше троих на сиденье не умещалось, да и лошади тяжело тащить большой груз. К тому же в руках у Игната был большой коричневый кожаный саквояж. Такими обычно пользовались доктора и коммивояжеры. Павел понял – сейчас уедут, видимо – какой-то важный сбор. Пролетка тронулась, он заметался. Ну, уйдут же! Из-за угла вывернула пролетка, но не пустая, а с пассажиром. Павел выскочил наперерез, схватил лошадь под уздцы. Извозчик вскочил на облучке, выхватил из-за пояса кнут.

– Отойди от животины, а то получишь по хребту!

Павел уздцы бросил, в два прыжка подскочил к извозчику, вытащил жандармский жетон, очень похожий двуглавым орлом на полицейский.

– В кутузку захотел?

– Звиняйте, вашбродь, не признал.

Павел повернулся к пассажиру.

– Вам придется сойти.

– Безобразие! Я не доехал! По какому праву вы распоряжаетесь? Я буду жаловаться самому градоначальнику!

– Будете, но потом. Срочно! Или я применю силу.

Пассажир с недовольным лицом сошел. Павел вскочил в пролетку.

– Гони! Впереди пролетка, вон смотри – на Невский проспект пролетка поворачивает. За ней езжай!

Извозчик повернулся.

– А кто платить будет?

– Заплачу, не беспокойся!

Лошадь сытая, отдохнувшая за ночь, и на сиденье один Павел. А в экипаже впереди четверо, это не считая извозчика. Да лошадина похуже. Пролетку почти догнали на Биржевой площади, у Ростральных колонн.

– Не приближайся, – скомандовал Павел. – Я не хочу, чтобы нас заметили.

Не должны, движение здесь оживленное. Кто в центр едет, кто на окраину, к заводам. Через Биржевой мост на Петроградский остров, а потом и на Аптекарский. Извозчик обернулся.

– Похоже – за город едут, в Шлиссельбург.

Павел уже и сам догадался. Ездил сюда по службе в самом начале. А зрительная память у него хорошая, можно сказать – фотографическая. Уже Черную речку проехали, где дуэль Пушкина была. Перелески пошли, город уже закончился. И вдруг вспышка, грохот взрыва, черный дым. Пролетку впереди разнесло в клочья, как и людей. Извозчик потянул поводья, но лошадь уже сама остановилась, косилась глазом, прядала ушами. Лошадь – животное пугливое. Павел с пролетки соскочил, бросился вперед. Лошадь еще была жива, но вся в крови, билась в агонии. Чтобы животина не мучилась, Павел вытащил револьвер, выстрелил ей в голову. Из людей в живых не было никого. Куски тел, причем обгорелые от взрыва, обрывки одежды и кровь, много.

Похоже – рвануло в саквояже. Толкнули или согрелся динамит. Тепла взрывчатка не любила.

Извозчик стянул шляпу, перекрестился.

– Бомбисты?

– Именно так. Удумали покушение на государя учинить, да сами взорвались.

– Ох, что деется!

– Вот что, езжай в полицейское управление, расскажи, что видел. Пусть сюда чины приедут.

Извозчик помялся. Павел причину понял, достал портмоне, вынул ассигнацию в рубль.

– Благодарствую, вашбродь!

Видимо, извозчик служил в армии, там солдаты так обращаются к командирам, сокращенно от «ваше благородие». Извозчик уехал. От останков пролетки пахло химикатами и гарью. Придется писать рапорт о происшедшем, а еще показания свидетеля, коим будет извозчик. И улизнуть ему не удастся, на бумазейной кофте значок с номером 1462. Каждый извозчик имел такой номер. А пока придется торчать на дороге и отгонять любопытствующих. А таковые были из проезжающих. Останавливали пролетки, глазели, испуганно ахали. Будет сегодня в городе разговоров! Павлу влетит по полной программе – не уследил. А он в душе доволен. Не взорвись бомба сейчас, по ее подобию сделают другую и швырнут в государева чиновника. Судя по мощному взрыву, если применить бомбу в городе, будут случайные жертвы. А сейчас бомбисты мертвы, наказал Господь. Случись теракт, мог погибнуть исполнитель, а другие остались бы целехоньки и готовили другие бомбы. Ну пожурят его – почему не сообщил о подозрениях. Надо будет еще конфисковать в подвале ингредиенты бомбы. И допросить студентку Соловьеву. Причем сегодня же. Иначе узнает, такие новости быстро разносятся, и сбежит, спрячется на время у знакомых или родни.

Через час прибыли сразу три пролетки. Две с полицейскими и одна с извозчиком, которого он посылал. Из полицейских старшим был участковый пристав, Павлу знакомый, представляться не пришлось. Павел рассказал, что следил за подозреваемыми, не приближался, взрыв последовал неожиданно. Назвал фамилии студентов, а еще доложил, что был неизвестный. И не исключено, что в действие бомбу привел он.

– Задал ты мне задачу!

Полицейские записали фамилии студентов, принадлежность к Горному институту. Вдруг неизвестный оттуда? Хотя Павел сомневался. Для студента он по возрасту стар, на преподавателя не похож, не в униформе, сюртуке с галунами на стоячем воротнике.

Горный институт был организован еще Екатериной II в 1773 году, располагается на 21-й линии Васильевского острова. Сначала учебное заведение называлось горным училищем, готовило специалистов для Берг-коллегии по горной части. С 1866 года училище повысили в ранге до института. Институт поставлял кадры для геологоразведки, горной промышленности, преподаватели и студенты носили униформу.