Песни сирен - Вэл Макдермид

— Прекрасно. Ступайте. В конце концов, мистер Брендон дал вам карт-бланш.

Так вот что значит свалить ответственность на другого, подумала Кэрол, направляясь вниз по лестнице в комнату группы ХОЛМЗ. Пятиминутный разговор с утомленным инспектором Дейвом Уолкоттом подтвердил то, что она подозревала. Группа ХОЛМЗ не имела ни программного обеспечения, ни экспертов, чтобы проделать нужный Тони анализ. Очень надеясь, что Майкл сумеет получить достаточно достоверные данные, Кэрол направилась в буфет — посмотреть, нет ли там Кевина Мэттьюза. Одно дело — противостоять попыткам завести разговор о расследовании убийства с помощью психологического профиля, и совсем другое — молчать о применении высоких технологий. Потому что, если брат ее подведет, можно будет распрощаться с дополнительными сотрудниками.

Кевин сидел один, склонившись над чашкой кофе, на отставленной в сторону тарелке лежала недоеденная жареная колбаса. Кэрол выдвинула себе стул и села напротив.

— Не возражаете?

— Милости просим, — сказал Кевин. Он поднял глаза и слабо усмехнулся, отбросив назад со лба непослушные рыжие завитки. — Как продвигается дело?

— Наверное, чуть лучше, чем у вас с Бобом.

— И что собой представляет этот специалист из Министерства?

Кэрол на минутку задумалась.

— Осторожный. Быстрый, острый, но он не всезнайка и не собирается учить нас делать нашу работу. Действительно, интересно смотреть, как он работает. Смотрит на все под иным углом.

— Что вы имеете в виду? — спросил Кевин, искренне заинтересованный.

— Когда мы смотрим на преступление, то ищем материальные ключи, улики, вещи, которые укажут нам, с кем стоило бы поговорить и где поискать. Когда он смотрит на преступление, все эти штуки его не интересуют. Он хочет знать, почему материальные улики оказались именно там, где оказались: таким образом он может выяснить, кто это сделал. Мы пользуемся информацией, чтобы идти вперед, а он пользуется ею, чтобы продвинуться вспять. Это понятно?

Кевин нахмурился.

— Полагаете, у него получится?

Кэрол пожала плечами.

— Пока рано судить. Но по первому впечатлению, я бы сказала — да, у него есть что предложить.

Кевин усмехнулся.

— Расследованию или вам?

— Идите вы куда подальше, Кевин! — сказала Кэрол, которой до смерти надоели намеки. — В отличие от некоторых, я никогда не гажу на собственный порог.

Кевин смутился.

— Я пошутил, Кэрол, честно.

— Шутки должны быть смешными.

— Ладно, ладно, простите. И все-таки, каково это работать с ним? Приятный тип или как?

Кэрол заговорила медленно, взвешивая каждое слово.

— Если учесть, что доктор проводит жизнь, влезая в мозги психопатов, он выглядит совсем нормальным. В нем есть что-то очень… закрытое. Он соблюдает дистанцию. Немногое выпускает наружу. Но он обращается со мной как с равной, в отличие от некоторых жирных служак. Он на нашей стороне, Кевин, а это главное. Я бы сказала, он один из тех трудоголиков, для которых самое интересное это выполнить свою работу. Кстати, о выполнении работы, Пучеглаз сказал, что вы нарыли что-то насчет Коннолли?

Кевин вздохнул.

— Не уверен, что это ценно. Одна из соседок вернулась домой с работы без десяти шесть. Она знает время, потому что по радио в машине только что начали передавать сводку погоды для моряков. Коннолли был на подъездной дорожке, он закрывал капот машины. На нем был комбинезон. Соседка говорит, судя по всему, занимался машиной, он вечно с ней возился. Когда соседка входила в дом, Дэмьен загонял машину в гараж. Она же вышла из дома примерно через час — ехала играть в сквош — и заметила, что машина Коннолли припаркована на улице. Она удивилась, потому что Дэмьен никогда не оставлял там тачку, особенно после наступления темноты. И еще она заметила, что в гараже Коннолли горит свет. Вот вроде бы и все.

— Это встроенный гараж? — спросила Кэрол.

— Нет, но он пристроен к дому, и дверь оттуда ведет в кухню.

— Так что, похоже, его вынесли из дома?

Кевин пожал плечами.

— Кто же знает? Никаких следов борьбы нет. Я говорил с одним из оперов, осматривавших место, и он сказал, что нам не стоит становиться на уши.

— Похоже на первые два случая.

— Вот и Боб так говорит. — Кевин раздраженно оттолкнул в сторону стул. — Я, пожалуй, пойду и хорошенько поработаю. Сегодня вечером мы выезжаем в город.

— Может, столкнемся там попозже, — сказала Кэрол. — Доктор Хилл хочет осмотреть места преступлений в те же часы, когда выбрасывались тела.

Кевин встал.

— Только не позволяйте ему разговаривать с незнакомыми людьми.

Тони вынул пластиковый контейнер из микроволновой печи и сел ужинать у себя на кухне. Он собрал все данные на четырех убитых, какие смог найти, потом сбросил файлы на дискету, чтобы поработать дома. Едва дойдя до трамвайной остановки, он понял, что голоден как волк. Потом вспомнил, что ничего не ел, кроме овсянки на завтрак. Он работал с такой сосредоточенностью, что ничего не замечал. Тони всегда считал голод хорошим симптомом: если он внезапно понимал, что дьявольски хочет есть, это означало, что он так увлекся, что способен идентифицировать себя с другим человеком, понять его болезненную логику, воспринять иной набор эмоций.

Он накинулся на еду и умял со сказочной скоростью, чтобы поскорее вернуться к компьютеру и заняться характеристиками жертв. Зазвонил телефон. Не задумываясь, Тони снял трубку.

— Да? — бодро ответил он.

— Энтони, — произнес голос.

Тони уронил вилку, разбросав по столу спагетти.

— Анжелика, — ответил он, возвращаясь на землю и цепляясь за якорь собственного сознания.

— Сегодня мы стали общительнее? — В голосе звучала сексуальная хрипота.

— Я вовсе не был необщительным. Просто мне нужно было кое-что сделать. А ты меня отвлекла — сказал Тони, удивляясь, зачем снисходит до оправданий.

— Это общий план, — сказала она. — Но я по тебе соскучилась, Энтони. — Я была так возбуждена, что, когда ты меня отшвырнул, как старый носок, вся радость дня померкла.

— Зачем ты занимаешься этим со мной? — спросил он.

Этот вопрос он задавал ей и раньше, но она всегда уклонялась от ответа.

— Потому что ты заслуживаешь меня, — отвечал голос. — Потому что я хочу тебя больше, чем любого другого в мире. И потому, что в твоей жизни нет больше никого, кто сделал бы тебя счастливым.

Все та же старая история. Избегаем ответов, заменяя их лестью. Но сегодня Тони хотел именно ответов.

— Что заставляет тебя так думать? — спросил он.

Голос в трубке тихонько фыркнул.