Рыжая Соня и кладовые тьмы - Джордж Бейли

Вместо этого Вожак сделал нечто странное. Он вдруг отошел в сторону, вытянул меч и принялся срезать верхушку кочки, рядом с которой стоял. Никто по-прежнему не проронил ни слова.

Все просто молча наблюдали, как полетело прочь переплетение корней, а в образовавшейся ямке блеснула не тронутая ржавчиной сталь.

— Похоже на сундук,— заметил кто-то у него за спиной, в то время как Север нагнулся, просунул меч под крышку и, пользуясь оружием как рычагом, откинул ее.

Тускло блеснуло золото, но несмотря на его огромное количество; находка ни на кого не произвела особого впечатления. Тем не менее Север нагнулся и зачерпнул пригоршню монет.

— Я таких и не видел,— задумчиво проговорил Вожак, и люди обступили его, теперь уже с интересом разглядывая находку.

Монеты и впрямь выглядели странно. Непривычно толстые кругляши с волнообразной кромкой, возвышавшейся над средней частью.

Кромка имела вид свернувшейся в кольцо змеи, которая держала в зубах собственный хвост. На лицевой стороне каждой монеты рельефно выделялась змеиная голова с венчавшей ее короной, а на обратной вилась надпись на неведомом языке. Монеты сохранились превосходно, и Соне даже показалось, что она различает надменность и ум в чертах разумного змея.

— Твари,— скривилась она, чтобы окончательно отделаться от неприятного впечатления,— еще монеты свои чеканили…

— А ведь каждая едва ли не втрое тяжелее туранского империала! — заметил Кучулуг, подбрасывая кругляш на ладони.— И золото темное, красное… — Почти как кровь,— недовольно проворчал Чико, и Соня поморщилась.

Ей и самой пришло на ум такое же сравнение, хотя она и понимала, что на самом деле это не так. Однако она давно уже привыкла, что магические камни, помогавшие им видеть в темноте, многое искажают.

— Перестань! — отмахнулся Север.— Просто золото чистое, без примесей, оттого и цвет красноватый,— сказал он, пряча с десяток монет в поясную сумку.— Люблю диковинки,— с усмешкой пояснил он, поймав на себе удивленные взгляды воинов.

В зале нашлось еще несколько таких же заросших мхом сундуков, но их уже никто откапывать не стал. Несмотря на то что богатства в них хранились огромные, унести находку они все равно не могли.

Ратники не стали задерживаться, а лишь водворили тяжелую крышку на место, прикрыли ее выдранной кочкой и отправились назад. Халима задумчиво шагала посреди отряда, отрешенным взглядом уставясь в спину Севера и думала о том, что не оправдались ее надежды. Эта надоедливая мысль все последние дни не выходила у нее из головы. Наказы Странник давал впустую: не за кем оказалось следить и нечего отбирать.

Один раз показалось ей, что Север нашел что-то, да и то она ошиблась. Хотя поток силы… Даже заколка раскалилась… И все-таки — нет. Скорее всего, это из-за той тайной комнаты с изваянием. Ее же личные планы… Тут она подумала, что зря, пожалуй, поторопилась.

Ведь не только за диковинами отправилась она сюда, была и иная причина, причем не менее важная… Нет, нельзя уходить сейчас… Ах! Проклятая несдержанность! Мало ее учила Разара! Теперь придется что-то спешно придумывать, чтобы объяснить всем, почему она столь резко изменила мнение.

Она пристально смотрела на могучую фигуру Вожака, на мощные пласты мышц, мягко перекатывавшихся под тонкой кольчугой, и думала о том, сколько дремлющей, нерастраченной силы таится в этом человеке. Силы, которая подстать ее могуществу… Внезапно воин, возглавлявший отряд, остановился, и цепочка ее размышлений разорвалась в самом начале.

Север поднял руку, и все тотчас замерли. В первое мгновение Халима не поняла, что его насторожило, да и теперь, в полной тишине, она по-прежнему не могла различить ни звука. Ее даже начало злить, что он, мужчина, оказался чувствительнее ее, сильной колдуньи, и видит то, чего никак не может увидеть она! Видеть!

Ее словно осенило, и в тот же миг Пифия различила едва заметное свечение, проникавшее в зал через один из проломов. Шли бы они с факелами, наверняка ничего не заметили бы! Да и без обостряющих восприятие камней тоже. Она пристальнее всмотрелась в призрачный, словно сочащийся из камня, свет и еще раз подивилась необыкновенной чувствительности Вожака.

А Север уже медленно двигался вперед, и Соня шла за ним следом, отставая лишь на шаг. Ее заряженный арбалет лежал на сгибе руки, а вся фигура говорила о готовности мгновенно прикрыть возлюбленного. Именно сейчас Халима впервые подумала о том, что ее счастливая соперница делит с Севером не только постель, но и опасности тоже. Но даже смерть за него показалась ей желанной. Лишь бы в последний миг осознать, что он спасен, и тогда… Она почувствовала, как против воли глаза повлажнели, а сердце учащенно забилось… «Тьфу ты, дура! — выругала она себя.— Нашла о чем мечтать — о смерти!» Она украдкой смахнула так и не скатившуюся слезу.

— Вроде все чисто,— сообщил Север, слегка покосившись на свою подругу, словно спрашивая ее мнения, и та кивнула, соглашаясь.

— На сотню шагов вперед нет ничего живого,— стоя за их спинами, сказала Халима, стараясь, чтобы голос ее не дрожал.

Воин, однако, и теперь не удивился. Он словно знал, что она рядом и, обернувшись, кивнул:

— Да, я тоже никого не чувствую.

Тем не менее, прежде чем войти в пролом, он вытянул меч и только затем осторожно двинулся вперед, держа перед собой обнаженный клинок. Соня пошла следом, держась в двух шагах позади, чтобы не мешать ему, но и суметь мгновенно прийти на помощь, если это будет нужно. Ход оказался просторным. По крайней мере, для девушки, хотя она и понимала, что, случись потасовка, Северу придется туго, просто потому что размахнуться негде. Драться придется ей, и она уже начала прикидывать, как стрелять, чтобы не задеть Вожака и в тоже время держать под прицелом возможно большее пространство.

А вот Север ни о чем таком не думал вообще.

Странным образом он чувствовал, что впереди никого нет, и такая уверенность удивляла даже его самого. Он шел небыстро, привычно окидывая взглядом серые шероховатые гранитные стены, но ни единого ответвления, ни места, где мог бы укрыться враг, не видел. Ход выглядел на удивление ровным и прямым, а тусклое свечение в его конце понемногу становилось все ярче. Он слышал, а вернее, ощущал, легкую поступь Сони за спиной и более тяжелые шаги остальных воинов.

Через пятьдесят шагов тоннель кончился. Север вышел на просторную площадку и замер в изумлении. Выходившие следом воины тут же невольно останавливались, так что тем, кто шел за ними, приходилось их подталкивать. Вскоре, однако, толчея рассосалась, и люди замерли, пораженные открывшейся их взглядам картиной.

— Клянусь Лепестком,— восторженно прошептала Соня,— это же целый мир!

Везде: внизу, под ногами, над головой и вдаль простиралось некое подобие горной долины. Лавовые потоки, начиная от ярко-желтого, почти белого, и заканчивая всеми тонами красного, бесчисленными ручьями медленно стекали по противоположному склону, собираясь у его подножья в пестрое, змеящееся разноцветными огненными струями озеро.