Сага о шпионской любви - Игорь Атаманенко

В помещении резидентуры мною с использованием полученной от Вас фонограммы произведена идентификация агента по голосу.

Следует отметить, несмотря на то что процедура идентификации явилась для Вашего источника полной неожиданностью, он держался непринужденно, уверенно, с достоинством и даже иронично.

В ходе устного доклада о выполнении Вашего задания «КОНСТАНТИНОВ» сообщил следующее:

14 июля в 16.20 (время московское), когда сухогруз «Ататюрк» вышел в открытое море, всем наемным морякам было приказано разойтись по кубрикам и лечь спать. Около 23 часов (время московское) моряки были подняты по тревоге и построены в две шеренги на верхней палубе. Им были розданы плоскогубцы и гвоздодеры, после чего все 60 человек были разделены на бригады по 6 человек и принялись снимать обшивку со станков. Доски — фурнитура — аккуратно отслаивались, сортировались и складировались в штабеля, которые затем специальными лебедками опускались в трюмы.

Работа проводилась при свете бортовых прожекторов, на минимальной скорости сухогруза. За каждой бригадой следили по два вооруженных пистолетами с взведенными к бою курками турка из штатной команды. В случае повреждения досок они зверски избивали виновного кусками свинцового кабеля в резиновой оплетке.

По подсчетам агента, всеми рабочими до восхода солнца было разукомплектовано свыше 200 станков.

Справка: каждый контейнер, с находящимся в нем многотонным станком, был обшит досками размером 4×2,5 метра, толщиной 25 мм.

По завершении работ поденщиков партиями по 20 человек под присмотром вооруженных охранников препровождали в кают-компанию, где им вручали по пять долларов и кормили. При этом насильно заставляли выпить по стакану спирта. «КОНСТАНТИНОВУ», с его слов, удалось перелить спирт в стакан соседа по столу.

По прибытии в стамбульский торговый порт агент обратил внимание, что все сошедшие на берег рабочие страдали нарушением памяти. Ни один из опрошенных «КОНСТАНТИНОВЫМ» рабочих (вопросы задавались агентом на английском, французском, греческом и турецком языках) не мог вспомнить, чем он занимался на судне. Отдельные рабочие с трудом вспоминали даже то, что вообще выходили в море. По мнению Вашего источника, в спирт были подмешаны наркотики.

Агентурное донесение «КОНСТАНТИНОВА» будет переправлено Вам дипломатической почтой 20 июля с.г.

В настоящее время мною под различными предлогами предпринимаются исчерпывающие меры, исключающие выход «КОНСТАНТИНОВА» в город и ограничивающие его общение с персоналом российского дипломатического представительства.

Согласно договоренности 19 июля «КОНСТАНТИНОВ» под общим наркозом будет доставлен в контейнере на борт сухогруза «Павлик Морозов» и отправлен в порт Новороссийск в специально оборудованной звуко— и водонепроницаемой камере.

Зам. начальника резидентуры ФСБ в Стамбуле

майор Заика

Дождавшись, когда Карпов закончит чтение телеграммы, Казаченко с плохо скрываемым раздражением изрек:

— Леонтий Алексеевич, у меня складывается впечатление, если больной разведчик очень хочет жить, то контрразведчики бессильны. Какое дьявольски изощренное воображение надо иметь, чтобы до такого додуматься! Нет, вы только представьте: заказывать эшелоны не имеющих сбыта станков, помещенных в короба из кедровых досок. И ведь знал же, стервец, что именно кедром будут обшивать станки. Ахмед-паша сделал расчет на то, что доски будут цельные, по размеру контейнера: 4 × 2,5 м и 8 × 5 м, — и ни разу не прогадал! Это ж сколько кубометров ценнейшей древесины украл у России Ахмед-паша, если только в последний рейс на караван из семи судов было погружено семьдесят железнодорожных платформ со станками!

— Почему украл? Он же оплачивал товар в валюте, кроме того, отечественные производственные мощности не простаивали, наши работяги вовремя получали зарплату, ты сам говорил…

— Да в том-то все и дело, Леонтий Алексеевич, что платил турок лишь за станки, а древесина как упаковочный материал, фурнитура, в стоимость поставки не входит! За станки он платил гроши, а ценнейшая кедровая древесина доставалась ему даром! Доведись ему закупать ее в чистом виде, он бы разорился! Именно древесина приносила ему и его дяде основную прибыль. Мебель из кедра на Западе считается самой экологически чистой и стоит бешеных денег! Не удивлюсь, если излишки древесины, что дядя сам был не в состоянии переработать, он сбывал по выгодным ценам основным производителям мебели в Европе — итальянцам и испанцам. А мы потом эту мебель из нашего же кедра втридорога у них покупаем. Ловок, ничего не скажешь, этот военный атташе!

— Так это не вина, а его заслуга. Плюс наше головотяпство. А почему кедром обшивались контейнеры, почему не сосной или березой?

— На поверку выходит, Леонтий Алексеевич, что Ахмед-паша нашу географию и экономику изучил лучше, чем чинуши из российского Министерства внешнеэкономических связей. Он прекрасно знал, что еще со времен бывшего Советского Союза вся наша продукция, идущая на экспорт, обшивается ценными породами древесины. Потому и был уверен, что, приобретая неликвидные станки-монстры, заполучит даром десятки тысяч кубометров кедра…

— А откуда дровишки? — равнодушно спросил Карпов.

— Из Красноярского края. В том регионе еще с советских времен на десятках тысяч гектаров лесных делянок лежат и гниют миллионы и миллионы мачтовых кедровых стволов. Вывезти их нечем: то горючего не выделили, то технику работяги на запчасти разобрали и пропили. Русская предприимчивость, вы ж понимаете!

— А станки, как турок использует станки?

— Да очень просто — продает сталелитейным компаниям как металлолом — это же сотни, тысячи тонн высококачественной стали…

Казаченко выпрыгнул из кресла и, заложив руки за спину, зашагал по кабинету. Успокоившись, остановился перед Карповым и произнес:

— Проблема, в конце концов, не в этом… Что будем делать с Ахмед-пашой?

— Чтобы тебя, Олег Юрьевич, хоть как-то успокоить, расскажу тебе один исторический курьез.

Однажды приснопамятный Лазарь Каганович, будучи членом Военного Совета, выступал на слете бойцов-отличников Калининского фронта. Шел сорок третий год, и всех интересовал один вопрос: когда же союзники откроют второй фронт. На это Каганович ответил так:

«Открытие второго фронта целиком зависит от одного человека — от Черчилля. Если бы Черчилль был членом ВКП(б), мы с товарищем Сталиным вызвали бы его в Кремль и сказали: или открывай второй фронт, или клади партбилет на стол! А так, ну что мы можем сделать?»

— Да, — в сердцах произнес Казаченко, — будь моя воля, Ахмед-паша не партбилет — аккредитационную дипломатическую карточку на стол положил бы…

— Ты, Олег Юрьевич, — язва! Я же для тебя стараюсь. Ну кто такой генерал Карпов сегодня? Заурядный пенсионер, которому без спецпропуска даже на свое бывшее рабочее место не попасть! А было время… Да что там говорить… Спасибо тебе — сделал меня содержателем явочной квартиры для особо ценных агентов. Если бы не ежемесячное вознаграждение, что ты мне положил за использование моей квартиры, — не знал бы, на что и жить! — в глазах генерала блеснули слезы, он в сердцах ударил кулаком по столу. Вдруг, спохватившись, вскричал: