Любовник на все времена - Сара Линдсей

Диана судорожно стиснула руку Генри, тогда он свободной рукой ласково провел по ее шее. Как только его пальцы коснулись кожи, Диана моментально напряглась, глаза сузились. Генри почувствовал, как быстро пульсирует ее кровь. Легкими касаниями он принялся гладить ее нежную бархатистую кожу. Дыхание Дианы стало более спокойным, она расслабилась, а еще через мгновение тихо вздохнула и запрокинула голову назад в ожидании поцелуя.

Краска сбежала с ее лица. Кожа побледнела так, что сквозь нее проглядывали вены. Она походила на драгоценную фарфоровую вазу, изящную и хрупкую, с которой следовало обращаться очень бережно, чтобы не повредить.

Генри наклонился и нежно прижал губы к ее губам. Так целуются, поздравляя друг друга с каким-нибудь праздником. Он не мог даже вспомнить, когда он так целовался в последний раз. Поскольку Генри не имел никакого желания быть пойманным в брачные силки, он благоразумно оделял своей любовью вдов, актрис и женщин легкого поведения. Но поцелуй с Дианой вызывал у него чувства, схожие с теми, которые возникают у путешественника, открывшего новую землю.

Генри нежно провел пальцами по волосам и поцеловал снова чуть ниже в шею. Диана тихо вздохнула, она уже не сопротивлялась и не возражала, более того, судя по всему, ей это начинало нравиться.

Слабая дрожь пробежала по ее телу и передалась Генри, который не мог не почувствовать ее. Он прижался носом к коже, вдыхая ее сладкий и нежный аромат, — запах чистой и невинной девушки. Его губы, чуть касаясь, ласково скользили вдоль шеи. Дыхание Дианы, сначала сдержанное, стало более глубоким.

Как вдруг с ее губ слетел тихий стон, говоривший о многом. О том, что Генри действовал умно и правильно. Его охватило волнение. Он опять впился в ее губы, сохранившие запах миндального ликера, который подавали на десерт. В нем чувствовалась сладость и пряный привкус — и все это как нельзя лучше сочеталось с запахом самой Дианы.

Она считала его беспринципным человеком, нахалом, и Генри захотелось оправдать это мнение. Воспользовавшись ее слабостью, он опять крепко поцеловал Диану. Поцелуй совершенно опьянил его. Ему неудержимо захотелось продолжения.

Голос благоразумия слабо зашевелился в его сознании, пытаясь вступить в борьбу со страстью, но быстро отступил, проиграв схватку. Не в силах сдержать порыв, он прижал ее к себе. К его удивлению, Диана задрожала и сама прильнула к нему.

Все шло слишком хорошо.

Их тела подходили друг другу, как нельзя лучше. Глубинное, звериное желание овладело Генри, он почти не понимал, что делает, он жаждал обладать ею, а Диана, очевидно, нисколько не противилась его желанию. Казалось, еще минута, и он не выдержит, поднимет юбки и овладеет ею прямо здесь в библиотеке. Ее хриплое взволнованное дыхание, нарастая крещендо, доводило его до исступления.

Когда в последний раз им овладевала такая неистовая безудержная страсть? Виной всему была ее наивная неопытность, невинность, что оказалось для Генри новым, неизведанным, манящим и привлекательным. Все женщины, с которыми он сближался в последние годы, были опытными и сведущими в любовной игре.

Но его отношения с Дианой нисколько не походили на игру, в любом случае он не играл с ее чувствами.

Обхватив рукой ее бедра, он еще плотнее прижал ее к себе, идя все дальше и дальше по дороге, ведущей к блаженству. Оторвав губы от его губ, Диана слабо вскрикнула и отвернулась в сторону. Очевидный отказ от дальнейшего продолжения. Она уже не шла вместе с ним по одной и той же дороге, осознание этого было мучительно для Генри, так как его разгоряченное желанием тело жаждало продолжения.

— Генри, прекратите! — В тишине ее голос прозвучал громко, как выстрел, и подействовал отрезвляюще, как холодный душ. Боже, он целовал Диану Мерриуэзер в библиотеке Келтонов, где их легко могли бы обнаружить.

Но ему совсем не хотелось останавливаться.

Диана, нет, для них обоих будет лучше, если он мысленно будет называть ее мисс Мерриуэзер, выглядела растрепанной и смущенной, но это лишь придавало ей очарования. Она была явно готова к несерьезным отношениям, но к несчастью, не относилась к тем женщинам, с которыми можно спокойно и безнаказанно флиртовать и развлекаться.

Он отступил от нее, заставляя себя думать о холодных озерах и занятиях в университете, лишь бы отвлечься, заставить себя думать о чем-нибудь другом.

О чем угодно, только не о ней.

— Как хорошо, что вы так благоразумны, — признался Генри.

Диана заморгала, постепенно выплывая из чувственного тумана, охватившего ее сознание. Она провела рукой по губам, которые еще хранили следы его поцелуев.

— Вы целовали меня, — промолвила она, словно не веря в случившееся.

— А вы меня, причем очень правдоподобно и, как мне кажется, без всякого притворства. Вы почти убедили меня в своих чувствах.

— В самом деле? — Ее брови взлетели вверх.

Генри закусил губу. Как бы они оба ни притворялись, но и он, и она прекрасно знали, что минуту назад их захватила страсть.

— Учитывая вашу природную неприязнь к нахалам, можно было бы ожидать, что вы поведете себя… — он запнулся, подыскивая нужное слово, — …более сдержанно.

— Более сдержанно, — повторила она, заливаясь краской от смущения.

— Вот именно. Но если вы помните, между нами не было никакой сдержанности, более того, никакого отчуждения или неприязни, — ухмыльнулся Генри. — Раз вы убедили меня в своем искусстве притворства, то, поверьте мне, теперь мы сможем без труда уверить высший свет в наших взаимных чувствах.

Диана остановила его, подняв вверх указательный палец:

— Мое внезапное увлечение вами ни у кого не вызовет сомнений. Мужчины мной совсем не интересуются, поэтому вряд ли кого-нибудь удивит, если я стану бегать за вами как собачка и вымаливать знаки внимания. Все сочтут это неким помешательством.

Генри улыбнулся:

— Вот видите, речь уже идет о помешательстве. Как быстро мы начинаем понимать друг друга и верить в то, о чем час назад никто из нас не смел даже думать.

— Тем не менее, — продолжала Диана, не обращая внимания на скрытую насмешку, — ваш план не очень удачен. Кто вам поверит, когда вы ни с того ни с чего начнете проявлять интерес ко мне. Я уже вам говорила и опять повторю, если вы столь непонятливы: я не отношусь к тем женщинам, которые вызывают у мужчин страсть. На меня мужчины смотрят равнодушно, тогда как вы вызываете у женщин…

У Генри не было больше сил слушать подобную чушь. Она — женщина, мимо которой мужчины проходят равнодушно? Она что, забыла, с какой страстью они целовались всего несколько минут назад? Она не просто возбудила его, она буквально воспламенила в нем страсть. Его возбуждение до сих пор не улеглось, достаточно было посмотреть на его бриджи.

И она еще не верит, что он увлекся ею? И все же ее одолевали сомнения, и это было совершенно непонятно. Он и сейчас с трудом отводил глаза от восхитительных, чувственных губ, которые он целовал с такой жадностью и хотел бы целовать и дальше. Непонятно, как это случилось, но она вдруг превратилась для него в желанную и очень привлекательную женщину.