Любовник на все времена - Сара Линдсей

— Продолжай, — потребовала герцогиня. — С кем танцевала Диана?

— Несколько раз с Уэстоном.

— A-а, очень красивый малый. Это нам на руку, когда их видят вместе.

— Диана, как мне кажется, слегка увлеклась им, и меня это настораживает. У него такая репутация…

— Прекрасный молодой человек, из хорошей семьи, в будущем он унаследует титул виконта. — Герцогиня явно не разделяла озабоченности Линнет. — Если Диана выйдет за него замуж, то займет более высокое положение в свете, чем став женой баронета. В отличие от тебя она никак не может унаследовать титула отца.

Это был прямой намек на неудачное замужество Линнет, которое лишило ее дочь ряда светских привилегий.

— Да, не спорю, Генри Уэстон из хорошей семьи, но он не пара Диане. Почему он вдруг стал так любезен с ней? Последние годы он ее избегал.

— Как знать, может быть, его подталкивают родные, напоминая о долге перед семьей.

«В отличие от тебя, неблагодарной», — в ушах Линнет почти явственно прозвучали эти несказанные слова. Она решила переменить тему разговора, начинавшего приобретать нежелательный подтекст.

— На другой день после бала Диана призналась мне, что ей хотелось бы, чтобы этот сезон стал для нее последним.

— Ну что ж, вполне благоразумное решение. Если она и в этом году ни с кем не обручится, то скорее всего она уже никогда не выйдет замуж.

Линнет недоуменно заморгала:

— Но ведь ты сказала, что твое самое горячее желание — увидеть внучку замужем.

— Если бы я действительно захотела, то она давно бы вышла замуж. Впрочем, я не намерена отступать. Если Диане не удастся никого заполучить к концу этого сезона, а мы обе понимаем, насколько это маловероятно, в таком случае придется поискать другие способы. Что скажешь насчет того, чтобы провести несколько месяцев в Бате или Брайтоне. В этих курортных городах публика самая разношерстная, общество смешанное, что, конечно, мне не очень нравится, но иногда и там можно встретить приличного джентльмена весьма знатного происхождения. Кроме того, Диану можно выдать за какого-нибудь почтенного джентльмена пусть даже и преклонного возраста. Я уже попросила мужа составить список друзей и знакомых, которые могли бы составить партию нашей Диане.

— Нет! — От возмущения Линнет вскочила на ноги. Она скорее согласилась бы на то, чтобы Диана ушла в монастырь, лишь бы ее дочь не стала женой какого-нибудь старого распутника, годящегося ей в отцы, если не в деды.

— Что ты хочешь этим сказать? — Голос герцогини, как и полагается настоящей леди, звучал ровно, спокойно, невозмутимо, но в нем слышалась стальная твердость.

— Мне бы не хотелось утруждать отца, может быть, все уладится и без его участия, — попыталась вывернуться Линнет. — Ведь сезон только начинается, может, все образуется без его вмешательства.

— Твои слова не лишены смысла. В конце концов, нет худа без добра. Если Диана так и не выйдет замуж, то она станет для тебя опорой и утешением в старости, как ты для меня.

«Разве такой участи я желаю моей дочери? В отличие от тебя мне не безразлично ее счастье», — хотелось крикнуть Линнет. От негодования она не находила слов: ее мать как была эгоисткой, так и осталась.

Себялюбие родителей погубило ее брак, уничтожив возможность обрести свое собственное счастье. Хотя это не совсем верно. Ее брак распался под влиянием ряда других причин, но упорное нежелание родителей признать ее выбор, пойти на примирение, лишь подливало масло в огонь. С упорством, достойным всяческих похвал, они вбивали клин между ней и Томасом и, в конце концов, добились своего.

Отложив гребень, старая герцогиня принялась заплетать волосы Линнет в косы.

— Есть ли какие-то новости от моего внука?

— Ничего нового с момента нашей последней встречи.

Герцогиня недовольно фыркнула:

— Но с тех пор прошло почти три недели.

Линнет рассмеялась:

— Я была бы только рада каждый день получать от него известия, но у молодых людей в его возрасте, обучающихся в университете, есть куда более приятные занятия, чем писать письма родственникам. Впрочем, я уверена, что у нас нет поводов для беспокойства. Алекс всегда был уравновешенным и благоразумным мальчиком, он не из числа тех юношей, которые причиняют лишние хлопоты своим родителям.

— Я не могу не беспокоиться о моем внуке. У меня есть наглядный пример — твой брат. Уехав давным-давно в Индию, он не собирается возвращаться домой. А ведь пора. Надо помочь отцу, снять с его плеч тяжкий груз управления нашими поместьями.

Линнет не слушала, так как знала почти слово в слово дальнейшие сетования матери. Она плохо знала брата, Дэвид был старше ее на восемь лет. Виделись они редко лишь во время каникул, когда Дэвид приезжал домой. Говорил он мало, что вполне понятно: слишком велика была между ними разница в возрасте. Окончив Кембридж, Дэвид тут же уплыл в Индию, где получил хорошую должность в Ост-Индской компании. И судя по всему, ему там так понравилось, что он и думать забыл о возвращении домой. Линнет хорошо понимала его: иногда ей тоже хотелось уехать как можно дальше от родителей.

— Раз в полгода он пишет мне письма, из которых видно, что он по крайней мере жив и здоров. Если Дэвид так небрежно, так легкомысленно относится к своему долгу, в таком случае его заменит Алекс. Он станет наследником. — Герцогиня взмахнула обеими руками, делая утверждающий жест.

— Да, понятно, — уже без прежнего восторга, сдержанно ответила Линнет. После ее замужества родители прекратили всякое общение с ней. Первые шаги примирения и сближения были сделаны ими после рождения Алекса, и Линнет сразу поняла, в чем тут дело. Ее сын со временем мог стать герцогом Лэнсдауном, только ради этого пришлось бы соблюсти ряд формальностей.

Она пыталась втолковать это Томасу, когда к ним вскоре после рождения Алекса приехали ее родители. Их сопровождала свита слуг и служанок, несколько экипажей, наполненных дорогими и, увы, большей частью бесполезными подарками. Томасу очень хотелось захлопнуть двери дома прямо перед их носом, но Линнет уговорила его не горячиться. О, как она надеялась, как она верила тогда в возможность примирения с ее родителями.

— Дорогая, только не надо принимать это за изъявление любви и доброй воли со стороны твоих родителей. Мы же все прекрасно понимаем, в чем тут фокус. Твои родители потеряли надежды, возлагаемые на твоего брата, и теперь решили заменить его Алексом.

Линнет обхватила его за шею, прижалась К груди, пытаясь всеми доступными ей средствами охладить вспышку гнева. Но Томаса было не просто утихомирить. О, как она любила его за эти настоящие мужские качества — твердость, решительность, упорство.

— Я прекрасно понимаю тебя, — как можно мягче ответила она, — но если они увидят детей, то не смогут не полюбить их. С другой стороны, Диана и Алекс тоже привяжутся к деду и бабушке. Томас, мы же одна семья. У тебя никого нет. Если с нами, не дай бог, что-нибудь случится, кто, кроме моих родителей, позаботится о будущем наших детей? А у них, и не забывай об этом, от рождения есть привилегии. Когда Диана вырастет, она сможет составить более выгодную для себя партию, пользуясь покровительством герцога и герцогини Лэнсдаун. Алекс…