Доктор, который научился лечить все. Беседы о сверхновой медицине - Александр Никонов

— Я считаю, что медицина должна когда-нибудь стать точной наукой. А пока это схоластика. Медикаментозная медицина. Где лечит не врач, а таблетка. Врачу нужно только знать, что прописать по протоколу…

А вот Блюм лечит вне протокола. И как верно заметила его дочь, работает на «отходах медицины», подбирая самых состоятельных клиентов, потому что, имея уникальное предложение, имеет смысл работать только в самом верхнем сегменте рынка — среди наиболее платежеспособных клиентов: всё равно одного Блюма на всех не хватит. Значит, надо отсекать лишнюю аудиторию финансовыми барьерами. И делать эти барьеры ровно такой вышины, чтобы времени хватило на всё — и на просочившихся сквозь барьеры клиентов, и на семью. Когда-то в королевской клинике Англии он пахал по 12 часов. Прошли те времена. Наступила эпоха углубления в себя.

— Сейчас для меня главное — процесс самосовершенствования, самопознания, самоудовлетворения.

— А семья при этом на первом или на втором месте?

— Семья внутри. В самолёте когда летишь, там тебе говорят: маску одеваешь сначала себе, потом ребенку. Это правильно. Если не спасешь себя, не спасешь и других. Поэтому сначала я забочусь о себе, потом о близких, а до остальных — когда очередь дойдет.

Я обещал рассказать читателю и даже начал с этого главу, как Блюм дошел до жизни такой, как он стал Блюмом, про его истоки и корни, но слегка отвлекся, уйдя в притчи и взгляды Блюма на медицину. Однако расстраиваться не нужно! До глубин прошлого я ещё доберусь, и торопить меня не стоит, это чревато: перепрыгивая через ступеньки, можно поломать то, чем прыгаешь. Поэтому я сейчас осторожно иду против реки времени и, преодолевая её плавное течение, остановился неподалеку от того момента, когда Блюм принял для себя судьбоносное решение — в каком направлении двигаться в медицинском поле.

— Перед многими врачами встает этот вопрос — куда идти дальше? Ну, закончил ты институт, это первая ступень. Прошел интернатуру, получил доступ к телу. А дальше что бы будешь делать с этим телом? Чего ты вообще хочешь от жизни? После получения дипломов все мои сокурсники с низкого старта побежали вверх по карьерной лестнице. Бегом рванули. Куда? А кто куда! Тут надо представить себе цель. Если эта цель — стать ученым, мировым светилом, ты должен четко представлять, сколько ступенек должен пройти, прежде чем попасть на ту, откуда тебя будут слушать.

И лучше, конечно, пройти самым коротким путем. У хирурга таких ступеней — охренеешь! У терапевта их ещё больше, до шестидесяти лет будешь по этой лестнице лазать, и тебе доброго слова никто не скажет. А есть направления, где сплошь белые пятна и черные дыры. Они всегда находятся на стыках наук и дисциплин. Там совсем мало ступеней, там непаханое поле. Начинаешь анализировать и вдруг видишь — на стыке медицины и спорта ничего нет! Врачи не знают спорта, спортсмены не рубят в медицине. Второй подобный стык — медицины с точными науками. Ещё один — стык медицины с биологией, мы же все животные.

Я свой выбор сделал. Я работаю руками. Нормальный врач никогда не выйдет из-за стола и не станет работать руками. Поэтому меня многие спрашивают: ты же профессор, как ты можешь опуститься до рукоделия, массажистом ведь может работать человек со средним образованием. Они путают массаж с тем, что делаю я. Это как с шахматами. Спроси начинающего: ты, мальчик, в шахматы играть умеешь? Умею, дядя!.. Спроси гроссмейстера, и он скажет: умею!.. Но это разные уровни игры, хотя и тот, и другой фигурки двигают вроде бы одинаково. Но у меня — не массаж! Совсем не массаж! Я при внематочной беременности, когда яйцеклетка имплантировалась в трубе, ударом могу ее оторвать. Потом смотрим на УЗИ, а она в просвете матки. Я её отслоил! И это на обычный удар не похоже. Потому что руки от тела я не отрываю. Бью всем телом. Под определенным углом. Фокусируя удар куда нужно. Я сначала разработал этот удар в голове, потому что хорошо знаю матчасть. Потом начал тренироваться. Семь месяцев тренировался. На седьмом начало получаться. И то с правой руки могу, а с левой не получается. Хотя у меня обе руки ведущие — молоток держу в правой, в теннис играю левой и бреюсь левой.

Но для того, чтобы творить такое, мне самому через очень многое пришлось пройти, например, разобраться с онтогенезом — нужно же было понять истоки вертикализации, как человек пришел к прямохождению, зачем возник четвертый изгиб позвоночника и как это отразилось на внутреннем метаболическом котле…

Медицина — та область, о которой Блюм думает постоянно:

— У врача всегда есть выбор — пойти работать в государственную контору, где платят меньше, но гарантий больше. У государственной карьеры очень много плюсов — самому думать не надо, за тебя все решат: как тебе одеваться, как вести себя с пациентом, что ему прописывать, согласно протоколам. Если он помер, ты не виноват: лечил по протоколу! Не ты этот протокол придумал, не тебе и отвечать! Твоё дело маленькое — посмотреть анализ, прописать таблетку. Как их принимать, в инструкции тоже написано. Поток! Конвейер!.. А я — кустарь-одиночка. Это мой выбор. Самому возглавить институт — жизни не хватит, локтей не хватит. Поэтому я ушёл туда, где меньше толкотни и короче путь наверх — в частную медицину, в частную науку и в белое пятно. В те болезни, которые не может излечить государственная медицина.

Медицина официальная — это пассивные методы, с клиентом там обращаются как с куклой: его лечат, а он лечится. Методы стандартизованные, и пациенты там все на одно лицо, стандартизованные, только по весу различаются.

Медицина официальная жизнь спасает. А я занимаюсь восстановлением здоровья. Жизнь — бесценна. Поэтому медицина бесплатна. А здоровье — роскошь. Поэтому я беру деньги. Ну, а то, что у меня люди попутно от болезней избавляются, так это побочный эффект. Моя формальная адресация — к процессам физиологического восстановления. Могу я начать парализованного оздоравливать? А кто мне запретит? Ну, а то, что он потом встал и побежал — это извините, позитивный, но побочный эффект.

Если речь идет о жизни и смерти — тогда вам на стол к хирургу. Он вам с удовольствием чего-нибудь отрежет. И вот мы уже имеем минус ткань, минус кусок организма. Теперь организму нужно эту дыру заделать. А если химиотерапия? Да это же войсковая операция с применением химического оружия на своей территории! Ну и что бедному организму после всего этого остаётся делать? Жизнь ему сохранили. Качество жизни — нет. А я как раз и занимаюсь качеством жизни. Заряжаю человека, как батарейку. А это возможно только активными методами. Движением! Так устроен человек, что заряжается он только при движении. Недаром утренняя гимнастика называется зарядкой. Но для того, чтобы лечиться активными методами, у человека должно быть много времени. Время — это ресурс. А у бедного времени нет. Он вынужден работать.

— У бизнесмена тоже времени не особо много — бегают они всегда все в мыле.

— Но бизнесмен, в отличие от бедного, может поменять приоритеты. А бедный нет, он вынужден работать. Знаете, я по эту сторону баррикад давно, многое видел. И скажу вам, что человек, который приходит восстанавливать здоровье, и тот, кто идёт на стол к хирургу — это разные люди. В медицину человек побежал, потому что боится сдохнуть. А здоровье восстанавливать человек должен для чего-то и для кого-то. На что-то опереться ему нужно, чтобы совершить этот подвиг работы над собой. Это самое здоровье должно быть кому-то нужно — ему самому или его близким. Но человек говорит: мне здоровье, в принципе, не помешает, но делать я для этого ничего не хочу! И тогда я ищу — а кому его здоровье, кроме него, ещё нужно. Кому он, кроме себя нужен? И вижу, что на жену я опереться не могу, на детей не могу — они только и ждут, когда он сдохнет и наследство оставит. А нужен он только своей собаке, но на собаку я тоже опереться не в силах: я с ней поговорить не могу.