Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945 - Петер Гостони

Конечно, нашей главной целью остается Берлин, и для его защиты противник, скорее всего, сосредоточит все оставшиеся у него основные силы. Поэтому, как мне кажется, не может быть сомнений в том, что мы должны сконцентрировать все наши усилия и ресурсы для быстрого наступления на Берлин. <…>

Таким образом, становится ясно, что наши цели можно будет точно определить только в ближайшем будущем, и нам следует приготовиться к одному или к нескольким из следующих вариантов:

а) следует направить силы обеих групп армий на Берлин, а именно по направлению Рур – Ганновер – Берлин, или по направлению Франкфурт-на-Майне – Лейпциг– Берлин, или же по обоим направлениям одновременно;

б) если русские опередят нас на пути к Берлину, Северная группа армий должна будет занять район Ганновера и Гамбург с его портами. Центральная группа армий должна будет занять район Лейпциг – Дрезден, частично или полностью, в зависимости от скорости наступления русских;

в) при любом развитии событий Южная группа армий должна будет занять район Аугсбург – Мюнхен. Район Нюрнберг – Регенсбург будет занят Центральной или Южной группой армий, в зависимости от ситуации, которая сложится к тому времени.

Короче говоря, я хочу двинуться на Берлин как можно более прямым и быстрым путем объединенными американскими и британскими силами, при поддержке других имеющихся в нашем распоряжении сил, через ключевые центры, занимая стратегические районы на флангах, действуя в рамках единой, скоординированной операции.

На данном этапе невозможно определить точное время этих ударов или их силу, но я был бы рад узнать Вашу точку зрения по основным вопросам, поставленным в моем письме».

Само собой разумеется, это послание Эйзенхауэра написано в тот момент, когда Красная армия находится далеко от германской столицы и только еще приближается к восточной границе Польши (к этому времени Красная армия уже давно вышла к Висле. – Ред.). Три дня спустя Монтгомери ответил на это послание. Письмо состоит из двенадцати пунктов, два из которых касаются Берлина:

«5. Я полагаю, что наилучшей целью для наступления является Рурская область, с дальнейшим продвижением оттуда с севера (через Северную Германию. – Ред.) на Берлин. На этом пути располагаются порты, и на этом пути мы сможем самым выгодным образом использовать наши военно-морские силы. На всех других направлениях мы можем просто сдерживать как можно больше немецких войск.

6. Если Вы согласны с п. 5, тогда я считаю, что достаточно будет 21-й группы армий, в том числе девять дивизий 1-й американской армии. (21-я группа армий союзников включала 1-ю армию (канадскую), 2-ю армию (английскую), 9-ю и 1-ю американские армии. – Ред.)

Эти силы должны располагать всем необходимым по части снабжения; другие армии при проведении своих операций должны будут обходиться тем, что им останется».

Планы Эйзенхауэра и Монтгомери закончить военные действия взятием германской имперской столицы были перечеркнуты в декабре 1944 года неожиданным наступлением Гитлера в Арденнах. Англо-американский фронт оказался в кризисном положении, и в то время, как в январе 1945 года Красная армия начала крупномасштабное наступление на Висле и добилась большого успеха, Эйзенхауэр и Монтгомери пытались вновь взять под контроль ситуацию на западной границе германского рейха. Лишь постепенно им удалось восстановить военную мощь и боевой дух англо-американских армий. Только в марте 1945 года удачная операция по одновременному форсированию Рейна в нескольких местах позволила войскам и военному руководству союзников вернуть былую уверенность в своих силах. К этому времени Жукова отделяли от Берлина всего лишь каких-то 70–80 (60. – Ред.) километров, а войска западных союзников находились от столицы рейха на расстоянии 400 километров. Тем не менее союзники стали готовить так называемую операцию «Эклипс», собираясь при благоприятном стечении обстоятельств сбросить на Берлин отряды парашютно-десантных войск. Отвечать за выполнение этой операции должен был командир 18-го воздушно-десантного корпуса генерал Риджуэй. 25 марта 1945 года Эйзенхауэр приказал напечатать предостережение германскому вермахту и довести его до сведения немецких солдат, сбросив листовки с самолетов над позициями германских войск:

«Солдаты и офицеры вермахта и войск СС!

В октябре 1944 года главнокомандованию союзников стал известен приказ ставки фюрера, датированный 18 октября 1942 года с грифом «Совершенно секретно», который был направлен в местные комендатуры. В этом секретном приказе предписывается казнить на месте десантников и парашютистов войск союзников. Поэтому главнокомандующий войсками союзников направляет вам следующее предостережение:

В ходе боев на территории рейха вы можете столкнуться с более или менее крупными подразделениями и частями десантников или парашютистов войск союзников. Такие войсковые формирования могут быть десантированы в глубоком тылу за линией фронта. Особо подчеркиваем: такие войска не являются террористическими. Это такие же солдаты, которые надлежащим образом выполняют свой воинский долг. Поэтому казнь одетых в военную форму десантников и парашютистов является нарушением законов и признанных правовых норм ведения войны. Все лица, офицеры, солдаты и штатские, которые принимают участие в отдаче или исполнении вышеупомянутого приказа ставки фюрера, могут быть самым строгим образом привлечены к ответственности и осуждены в соответствии с их виной. Это же касается и приказов подобного рода, которые были отданы ранее или будут отданы в будущем. На этом последнем этапе проигранной войны в ваших же интересах тщательно взвешивать все свои поступки. Вас будут судить в соответствии с вашим поведением. Суд будет строгим и справедливым, но и беспощадным».

Для Эйзенхауэра Берлин потерял свой приоритет. Более серьезно, чем Эйзенхауэр, для которого главным являлась военная сторона дела, о политическом значении наступления на Берлин размышлял Монтгомери. 23 марта 1945 года премьер-министр Уинстон Черчилль появился с визитом в его штаб-квартире и обсудил с ним дальнейшие фазы операций британских войск в Германии. В своих мемуарах фельдмаршал пишет:

«После того как мы форсировали Рейн, я начал обсуждать с Эйзенхауэром планы наших дальнейших операций. Мы совещались довольно часто. Я всегда рассматривал Берлин как нашу главную цель. Ведь Берлин был политическим центром Германии, и если бы мы смогли оказаться там раньше русских, то в послевоенные годы все было бы для нас намного проще. Я помнил, что в своем письме от 15 сентября 1944 года Эйзенхауэр придерживался того же мнения о важности значения германской столицы, что и я…

Однако теперь он думал иначе. Свою новую точку зрения он выразил в своей радиограмме от 31 марта 1945 года, когда заявил буквально следующее: «Вы наверняка заметили, что я ни слова не сказал о Берлине. Для меня это всего лишь географическое понятие, а географией и тому подобными вещами я никогда не интересовался. Моей целью является уничтожение вооруженных сил противника, чтобы окончательно сломить его сопротивление».

Со своей стороны я посчитал бессмысленным продолжать дискуссию на эту тему. У нас с ним и прежде было достаточно много разногласий по важнейшим вопросам, кроме того, время и так уже было упущено!»