Путешествия по Европе - Билл Брайсон

Знаете, сколько продолжалась для Дании II мировая война? Она началась и кончилась за один день, даже меньше. Танки Гитлера пересекли границу страны под прикрытием темноты и к рассвету завоевали ее. А к вечеру датчане, пожав плечами, вернулись в свои бары и рестораны.

Копенгаген также единственный город в Европе, в котором девушки — служащие офисов, в обеденный перерыв выходят позагорать топлесс в городских парках. Я считаю, за одно это он заслуживает звания самого культурного европейского города.

Я поужинал в переполненном подвальном ресторанчике, где был единственным, кто не выглядел только что приехавшим из Майами. Так или иначе, персонал относился ко мне как к старому другу, а еда была настолько превосходной, что я без сожаления рассчитался пачкой банкнот толщиной с том Британской энциклопедии — в такую цену обходится здесь любая еда.

Было уже темно, когда я вышел на улицу, пересек одну из главных площадей Копенгагена, прошел под мягкими огнями отеля «Англетер» и поднялся на Строгет, главную торговую магистраль Копенгагена и самую длинную пешеходную улицу в мире. Любой путеводитель по Копенгагену с восторгом описывает Строгет, но меня она всегда немного разочаровывает. Каждый раз, когда я ее вижу, мне кажется, что она сделалась как будто немного более потрепанной.

И все же приятно пройтись без несущихся тебе навстречу машин. Я прошел к парку Тиволи, хотя издалека видел, что он закрыт и внутри темно, как в угольном мешке. Объявление на воротах гласило, что парк не откроется еще пару недель. На обратном пути, я наткнулся на маленькую толпу возле городской ратуши и остановился посмотреть, в чем дело.

Двое полицейских, мужчина и женщина, как и все в этом городе молодые и светловолосые, тихо беседовали с мальчиком лет семнадцати, явно наглотавшимся наркотиков, которые превращают мозг в скоростной лифт на Марс. Увлеченный этим внезапным рывком через космос, он, очевидно, споткнулся и ударился головой: с виска на щеку стекала струйка крови.

Полицейские были в самой красивой форме из всех, что я когда-либо видел, — в голубых куртках со множеством молний и карманов на липучках, а также петлями для фонариков, блокнотов, портативных телефонов, а также, насколько я понял, для чего-то навроде абордажных крюков и ракетных пусковых установок. Они выглядели готовыми к любым неожиданностям, от эпидемии лихорадки до взятия штурмом атомной подлодки.

Но, видимо, обкурившийся паренек был для них в тот вечер самой большой проблемой. Датчане вообще до абсурда законопослушны. Самое страшное преступление в стране — это кража велосипеда. В 1982 году, по данным, которые попали мне в руки, в Копенгагене произошло шесть убийств — по сравнению с 205 в Амстердаме, равном ему по населению, и 1688 в Нью-Йорке. Это настолько безопасный город, что королева Маргарет, как обычная горожанка, каждое утро ходит пешком из дворца Амалиенборг в магазин покупать цветы и овощи. Я спросил одного датчанина, кто ее охраняет во время таких прогулок. Он посмотрел на меня как на дебила и ответил: «Мы все», что показалось мне очаровательным.

Полицейские помогли подростку подняться и повели к патрульной машине. Я почти непроизвольно последовал за ними. Не знаю, что меня так заинтересовало — наверное, я просто никогда не видел столь вежливой полиции. Возле машины я спросил по-английски у женщины-полицейской:

— Извините, что вы сделаете с этим мальчиком?

— Отвезем домой, — сказала она просто. Потом приподняла брови и добавила: — Мне кажется, ему нужно поспать.

Я был поражен. Мне сразу вспомнилось, как однажды я был остановлен полицией в Америке, поставлен у стены с раздвинутыми руками и ногами и обыскан на предмет оружия. После этого меня доставили в полицейский участок и поставили на учет за неоплаченный парковочный талон. Мне тогда было около семнадцати. Бог знает, что бы они сделали, если бы нашли меня в наркотическом ступоре на городской скамье. Думаю, что сейчас я как раз вышел бы из тюрьмы.

— У него будут неприятности? — спросил я.

— Думаю, будут, — ответила она, — с его отцом. Но не с нами. Мы все бываем молодыми и глупыми, знаете ли. Спокойной ночи. Желаю хорошо провести время в Копенгагене.

— Спокойной ночи, — ответил я и с глубочайшим восхищением долго смотрел им вслед.

Утром мне захотелось походить по музеям. В Копенгагене есть превосходные музеи, которыми часто пренебрегают сами датчане. У некоторых европейских музеев замечательные сокровища, но хранятся в скучных зданиях, а в других, наоборот — скучные экспонаты, но отличные помещения. В копенгагенских музеях и то, и другое отлично. А еще там полно дремлющих стариков — так вот куда они их девают!

После этого я в приподнятом настроении совершил долгую прогулку через парк, полный загорающих топ-лесс блондинок, методично переходя от одной к другой и спрашивая, не помочь ли им натереться лосьоном для загара. На самом деле к этому времени (было четыре часа пополудни) все секретарши в Копенгагене попрятались в свои офисы, и их красивые груди были скрыты от глаз, по крайней мере, до следующего дня. Так что мои гнусные предложения были воображаемыми.

Вечером я отправился погулять в городской район порта — он был на редкость скучным. Я дошел до статуи Русалочки, сидящей одиноко, но очень изящно, на скале на краю гавани, а затем обошел ближайший парк, прежде чем, наконец, остановился для легкого ужина в кафе-бистро на Стокгольмгаде.

Не слишком вкусную еду компенсировали хорошее пиво и отличное обслуживание, что особенно удивляло, поскольку я был единственным посетителем. Стоило только взглянуть на официантку и улыбнуться, как мне сразу же подавали свежее пиво. Через некоторое время уже не надо было и глядеть — новая бутылка, словно по волшебству, появлялась передо мной в тот же момент, когда выливалась последняя капля из старой. Этим бистро мне понравилось.

Так я просидел два часа, просматривая оставленные кем-то датские газеты, пытаясь понять из массы незнакомых слов, не вывалилась ли Маргарет Тэтчер на ходу из машины и не началась ли Ш мировая война.

В конце концов я встал, оплатил огромный счет и, слегка покачиваясь, побрел в ночь. До отеля было довольно далеко, и я, чтобы не устать, часто останавливался в местах, приветливо предлагавших пиво, которых в Копенгагене предостаточно. Так я и провел вечер, одиноко сидя в разных пабах, поглощая безмерно много пива, улыбаясь бессмысленной улыбкой незнакомым людям и стряхивая пепел на рубашку. Около часа ночи, когда я выделывал кренделя по Строгет, с трудом сдерживаясь, чтобы не разразиться песней, мне попался ирландец, который выписывал по улице такие же зигзаги мне навстречу и осыпал всех проходящих самым отборным матом.

«Вы, пиздюки ебаные!» — кричал он интеллигентной парочке, которая немедленно ускорила шаг. «Ты гондон. Говно датское!» — сообщал он молодому человеку, который поспешил опустить глаза и пройти мимо.

Странно, что этот ирландец был одет в щегольской серый костюм. Он выглядел преуспевающим бизнесменом. Бог знает, что творилось в его безмозглой голове. Он заметил меня, но, как будто признав во мне такого же пьяницу, великодушно пропустил взмахом руки и немедленно набросился на очередного прохожего. «А ты вонючая жопа, старый тупой мудак!» — сказал он крайне удивленному мужчине средних лет и добавил таинственно: «Могу спорить, ты остановился в охуенно шикарном отеле!»