Психология в кино - Татьяна Салахиева-Талал

Например, в моей психотерапевтической практике один из часто встречающихся запросов – это попытки найти себя в мире среди молодых людей в возрасте около 30 лет. Типичная история: окончил школу; не успел определиться с жизненной стратегией, но поступил на юридический/экономический (любой другой популярный в то время факультет), потому что родители подтолкнули или просто нужно было куда-то поступить; окончил институт – устроился на работу; по инерции работает «по специальности» до сих пор, а энергии все меньше, жизнь не удовлетворяет, в какую сторону ее менять – не знает; жить по-прежнему уже невыносимо, рисковать, пробуя новое, страшно. С личной жизнью примерно та же история: либо ранний брак («потому что надо строить семью»), который больше не удовлетворяет, либо – чаще – одиночество, обусловленное тревогой, неуверенностью в себе и целым букетом невротических барьеров.

Невротическое общество нуждается в герое, преодолевающем невроз, который отправляется в мифологическое путешествие, справляется с внутренними и внешними барьерами, проходит процесс инициации, находит себя и становится «властелином двух миров»[21].

Герой, преодолевающий трудности на пути достижения цели и решающий в процессе свои внутренние психологические проблемы, стал олицетворением чаяний поколения, которое устало от родительских заветов «как надо жить» и не решается отправиться в собственное путешествие жизни.

Это классический тип героя в трехактной сценарной структуре, с драматургической аркой изменений. Невротическому герою посвящены главы 5 и 6.

Зачастую процесс сепарации, высвобождения агрессии и преодоления невротических оков проходит через перекос в противоположный полюс. И тогда человек, отталкиваясь от ограничивающих его привязанностей, проходит через нарциссический бунт, ставя свои личные интересы превыше всего, зачастую в ущерб отношениям.

Волна нарциссического бунта, прокатившаяся по миру в 1950–1970-е, дошла до нас после распада СССР, окончательно накрыла в 2000-е и продолжает бурлить и по сей день. Тренинги личностного роста, философия «Выше, быстрее, сильнее», коучинг «высокоэффективных людей», бизнес-инкубаторы, культ суперрезультатов и сверхдостижений – все это вошло в моду в последние лет 10–15 в крупных городах России, в то время как весь мир уже давно переболел оголтелой зацикленностью человека на себе (нарциссизм стал вариантом нормы).

Показателен пример печально известных тренингов повышения личной эффективности по методике компании Lifespring, которая была популярна в США в 1970-е. Уже с 1980 г. на компанию посыпался шквал судебных исков за доведение клиентов до суицида и психических расстройств. С тех пор это словосочетание в Штатах считается ругательным. Однако в России тренинги по этим методикам только недавно вошли в моду и до сих пор под разными названиями пользуются бешеной популярностью, несмотря на случаи психозов и суицидов участников этих программ. Все эти «стань миллионером за неделю», «успешный успех», «сверхрезультативный лидер» и прочие нарциссические лозунги попали на благодатную почву в странах СНГ, только начинающих оправляться после разрухи перестройки.

В итоге к психотерапевтам часто обращаются клиенты, чьи страдания обусловлены несоответствием глянцевым картинкам. И их первоначальный запрос, к сожалению, связан не с тем, как больше ценить себя, свою жизнь и существующие отношения, а с тем, как прыгнуть выше головы и добиться оглушительного успеха, даже если ради этого придется жертвовать питающими отношениями. Идеализированный образ «успешной жизни» способствует тому, что многие обесценивают собственную, неидеальную, но настоящую и наполненную жизнь.

Еще один часто встречающийся тип запросов к психотерапевту, противоположный предыдущему: есть социальный успех, прекрасная карьера, внешне идеальная жизнь с хорошим уровнем достатка, а за всем этим – пустота, потеря смысла, одиночество и скука. Массовые явления дауншифтинга не что иное, как результат разочарования в нарциссических ценностях. Возвращение из дауншифтинга обратно в мегаполисы – показатель того, что и на Гоа, Бали и островах Таиланда не удается заполнить внутреннюю пустоту и обрести корни.

Пример классического нарциссического героя в российском кино – это герой Данилы Козловского в «Духless» и «Духless-2» (нарциссическому герою посвящена глава 7).

Каждому этапу социокультурного развития свойственны свои ценности и подходы к воспитанию детей, что, в свою очередь, отражается на следующих поколениях, когда дети вырастают и строят собственные семьи.

Например, в обществе военного времени (и любом слитом обществе с философией «Только вместе мы можем выжить») воспитание детей основывается на слепом интроективном послушании и пассивном приспособлении (Salonia D., 2017). В нарциссическом обществе воспитание детей нацелено на формирование в них личной независимости и ответственность. В современном текучем обществе упор делается на творческое самовыражение ребенка, принято прислушиваться к его нуждам.

Вместе с тем, учитывая опыт предыдущих эпох, главная психологическая потребность нашего времени не в проявлении агрессии для защиты границ и сепарации от привязанностей, а, наоборот, в поиске корней и глубоких привязанностей, в укоренении в отношения.

Сегодня мы не можем пускать корни, оставаясь на одном месте. Перемещаясь с места на место, мы можем найти свой дом в отношениях с близкими и любимыми людьми. Это дом, который всегда будет с нами.

Здесь важно напомнить тезис о том, что фильм успешен тогда, когда в его основе лежит история, вызывающая резонанс у широкой зрительской аудитории. Для этого необходимо понимать актуальный социокультурный контекст и те ключевые фигуры нашего времени, которые волнуют нынешних зрителей. Хороший фильм вскрывает глубокий пласт конфликтов и переживаний зрителя и дает ему определенную форму этих переживаний.