Дневник летучей мыши - Наталья Александрова

Соньке я тогда, конечно, ничего не сказала, она веселаяходила, потом отпуск взяла, вроде как тетка у нее заболела. А сама вернуласьчерез три недели вся загорелая — сразу видно, что от моря. Стало быть, тетку-тоФортелем зовут…

— А потом что было?

— А потом уволилась наша Сонька и пропала куда-то,через год встречаю ее случайно — бледная, пальтишко на рыбьем меху, в Театркомедии, говорит, устроилась администратором. Ну, думаю, видно, хахаль ее сновав тюрьму сел. А спрашивать ничего не стала — зачем человеку душу бередить?

— Да… — протянула Лола. — Ну что ж, пойду я,пожалуй…

Тетя Глаша отпустила ее без сожалений — видно, и впрямь былоу нее много работы.

Самое удивительное, что все это время Пу И сидел у Лолы наколенях паинькой и не делал попыток поиграть с лоскутками, рассыпать булавки ипокрутить швейную машинку.

«Ну и что я узнала? — уныло думала Лола, пробираясьтемными коридорами. — Что старуха ломает перед Ленькой комедию? Так гдетут криминал, может, она в маразме или врет из интереса, чтобы нескучно было…»

За такими мыслями она совершенно не заметила, как проскочиланужный поворот, и сообразила, что сюда шла не так. Где-то впереди раздавалисьголоса, и Лола решила идти туда — все же люди, хоть будет у кого спросить. Пу Итихонько тявкнул, выражая согласие. Ему не нравилось бродить по темнымтеатральным закоулкам, там пахло пылью и еще чем-то неприятным.

Вскоре Лола поняла, что она каким-то образом очутилась засценой и голоса, что она слышит уже довольно ясно, есть не что иное, какрепетиция нового спектакля. На миг ей стало интересно посмотреть, что там ониставят, и Лола осторожно продвигалась вперед, стараясь не стучать каблуками.Кто-то пробежал мимо и свернул, не доходя до Лолы, она подошла к кулисе ипритаилась.

Репетировали Пушкина, «Каменный гость», и, разумеется, Лауруиграла Жанка. На ней надеты были черные джинсы и водолазка. Нарочно, понялаЛола, чтобы было видно, какая она стала стройная. Господи, талия-то откудавзялась? Хотя у самой Лолы с талией было все в порядке, так что совершеннонезачем было огорчаться — и так хватит поводов для расстройства.

Стискивая зубы, Лола смотрела, как Жанка танцует и поет,аккомпанируя сама себе на гитаре. Нельзя не признать, что получалось у неенеплохо. Эта песня испанских цыган… и голос такой низкий, с надрывом, движения,правда, несколько угловатые… да еще Жанка слегка оступилась на скрипучейполовице…

В этом месте Лола почувствовала нечаянную радость.

«Но это же репетиция, и явно не последняя, а в платье ЛаурыЖанкина угловатость исчезнет», — великодушно подумала Лола.

— Я не могу здесь стоять, мне свет в лицо бьет, оттогои споткнулась, — капризно сказала Жанна.

— Николай! — крикнул начальственный голос иззала. — Что у тебя со светом?

— Только установили все! — ответили сверху. —Сами же вчера утвердили…

— Почему меня не спросили? — остервениласьЖанна. — Вот упаду на премьере…

— Николай, сделай что-нибудь! — воззвал строгийначальственный голос.

— Ладно, переустанавливать не буду, просто поверну…

Лола настолько забылась, что вытянула шею из-за кулис, чтобыразглядеть, что творится наверху. Небольшая, щуплая на вид фигурка ловкоперемещалась под потолком, в темноте казалось, что фигура идет по воздуху.Человек быстро вскарабкался по лестнице, перепрыгнул на другую стойку, так чтонаблюдавшие дружно ахнули, как в цирке при выполнении опасного трюка.

— Так лучше? — Человек что-то сделал спрожектором.

— Да вроде…

— Работать! — закричал режиссер. — Неотвлекайтесь!

На сцене Лаура кончила петь и принимала теперь восхищениегостей. Появился Дон Карлос — рослый красивый парень с длинными светлымиволосами. Он тоже одет был просто — джинсы и не слишком свежая открытая майка.Лола одобрительно оглядела широкие плечи, накачанные мускулы и пожалела, чтоДона Карлоса скоро убьют, буквально в этом же действии.

На сцене между тем разгорелась ссора, как и было у Пушкина.

— Твой Дон Жуан безбожник и мерзавец! — кричал ДонКарлос. — А ты, ты дура!

На что Лаура отвечала ему гневно:

— Ты с ума сошел? Да я сейчас велю тебя зарезать моимслугам, хоть ты испанский гранд!

И тут гитара издала душераздирающий звук, и раздался голос,который Лола запомнила с учебы в институте, грубый и визгливый:

— Черт! Да что же это такое?

Лола осторожно выглянула из-за кулисы. Гитарная струналопнула, и Жанка раздраженно трясла кистью.

— Потешкина! — визжала она. — Да где эту дуруносит?

Лола с удовлетворением констатировала, что видит перед собойпрежнюю Жанку. Исчезла испанская красавица Лаура, перед ней была торговка сСытного рынка, даже стройная фигура как-то оплыла, и Лола готова была поклясться,что, если бы не черные джинсы, стали заметны бы толстые Жанкины ляжки.

— Потешкина! — орала Жанка, и тут мимо Лолыпробежал кто-то, едва дыша, и на сцене показалась худенькая миниатюрнаятетенька самой незаметной наружности.

— Я тебе, чувырле, велела струны подтянуть? —орала Жанка. — Ты можешь хоть что-то правильно сделать?

— Ну да, я подтянула, — скороговоркой забормоталатетенька, — видно, вы слишком сильно дернули, вот и…

— Я тебе сейчас так дерну, так дерну, что мало непокажется! — Жанка взмахнула гитарой с намерением, надо думать, разбить еео голову несчастной Потешкиной, актер, играющий Дона Карлоса, сделал шаг в ихсторону, не в силах терпеть такое безобразие.

Но не успел. Жанка с размаху опустила гитару, но, к счастью,промахнулась. Тут на сцене появился режиссер — невысокого роста, лысый, тоже вчерных джинсах и футболке.

«Униформа у них такая в этом театре, что ли?» — мимоходомподумала Лола.

— Спокойнее, — сказал режиссер, — не нужнопринимать все так близко к сердцу, Жанночка, не надо кричать, голос сорвете…

«С таким голосом можно пожарной сиреной работать, —злорадно подумала Лола, — или заводским гудком».

— Эй, как вас… Матрешкина, — обратился режиссер кневзрачной тетеньке.

— Потехина, — едва слышно ответила она.

— Ну да, Потешкина, — отмахнулся режиссер, —принесите Жанне Михайловне воды. А мы продолжим. Поединок Дона Жуана с ДономКарлосом, пожалуйста!

— Я не могу продолжать! — капризно сказалаЖанна. — Я должна прийти в себя…

— Хорошо! — Режиссер не стал спорить, хотя в егоголосе Лола уловила нотки недовольства. — Тогда сцена у статуи Командора,а вы все пока свободны!

Мимо Лолы пролетела невзрачная тетенька со стаканом воды.