Не осенний мелкий дождичек - Наталья Глебовна Овчарова

по этакой погоде Слава? — Светлая от седины, почти прозрачная в старческой своей бесплотности, она вся лучилась мягкостью и добротой.

— Я встречу его, — поднялась Евгения Ивановна.

Вместе с ней Валентина вышла на улицу. В окнах огонь, значит, Володя дома.

— Я с вами, Евгения Ивановна, только мужу скажу.

— Нет, что вы. Кажется, уже идут. Слышите?

Неподалеку кто-то счастливо, заливисто рассмеялся. Неужели Слава? С кем он?

— Это мы, — тоже смеясь, сказала, подходя под руку с Вячеславом, Алла Семеновна. — Так хорошо пелось сегодня! Славик так чудесно играл!

— Что я! Вот у вас голос! — восторженно сказал Слава.

Евгения Ивановна молчала. Тридцать лет встречает она сына, где бы он ни был. Тридцать с лишним лет… «Сколько бывает порой надуманных, наносных трагедий, — думала, направляясь к себе и вспоминая Огурцовых, Валентина. — Их легко изжить, стоит лишь захотеть. Трагедию Евгении Ивановны, трагедию Славы нельзя ни устранить, ни изжить. Войны давно нет, но раны, нанесенные ею, не зажили. Только ли зримые раны…»

Часть вторая

ЗВЕЗДЫ НАД ЕЛЯМИ

1

— Проблема, над которой мы работаем последние годы, «Активизация познавательной деятельности учащихся», самая, пожалуй, важная и трудная из всех проблем обучения, так как — я уже показала на предыдущих примерах — требует повседневной работы, кропотливого внимания к каждой детали учебного процесса. Никогда прежде учитель не имел возможности проверить, все ли без исключения ученики вовлечены в работу на уроке, все ли пробуют мысленно ответить на те вопросы, которые он ставит. Учитель объяснял, давал материал, и все это западало в умы детей, как семена в малоизученную почву. Взойдут ли? Прорастут ли колосом знаний? Теперь, когда нам даны в руки средства обратной связи, образцы которых я вам продемонстрировала, этот вопрос уже не встает неразрешимой проблемой. Прежде в течение урока учитель мог опросить пять, шесть, максимум десять учащихся, сейчас, как бы приобретя второе зрение, он видит реакцию всех. — Валентина закончила, но помедлила на трибуне. — Вот, пожалуй, главное, что я хотела сказать. Будут ко мне вопросы?

Участники районного методического совещания почти все были знакомы ей — свои же, терновские учителя. Доклад достался трудно, не один вечер провела над ним Валентина, прежде чем добилась, чтобы он был кратким и доказательным. Слушали хорошо, но сумела ли убедить, заинтересовать? Сама Валентина переняла новый метод на всероссийском семинаре, куда ее командировали от областного отделения педагогического общества. Там же, во время семинара, сумела раздобыть необходимые пособия, случайно — так уж посчастливилось. Многое сделали, по имеющимся образцам, у себя в школьной мастерской, кое в чем помогли шефы — колхоз, сахарники. Теперь она рада была передать свой, уже проверенный, опыт, другим: может, кому-то и пригодится.

— Нет вопросов? — повторила, собираясь сойти с трибуны, понимая, что подчас люди не сразу осознают услышанное, интерес может возникнуть потом.

— Скажите… — по-ученически подняла руку молодая девушка, сидевшая в первом ряду, незнакомая Валентине, видимо, новенькая. — Вот если бы вам пришлось начинать на пустом месте — ни пособий, ни знаний у детей, — вы бы тоже думали о средствах обратной связи? — Вопрос прозвучал как вызов. «Почему? — подумала Валентина. — Почему она так? Из какой школы?» Ответила спокойно:

— На пустом месте и нужно начинать с лучшего.

— А где прикажете брать это лучшее? — тряхнула девушка белыми ровными волосами: они спускались до плеч прямыми густыми прядями. У нее был маленький рот, глаза — зеленовато-серые, широко расставлены, прямой нос имел чуть расплывчатые очертания… Валентина не успела ответить, заведующий районо Капустин, сидевший за председательским столом, сделал запрещающий жест:

— Разговор не по теме. Спасибо, Валентина Михайловна. Переходим к следующему докладу.

Валентина села, приготовясь слушать. Доклад делала Нина Стефановна о литературном краеведении. Материал собирает давно, уроки ее очень любопытны в этом отношении. И все же волнуется, держится скованно, будто ученик на трудном экзамене. «Таковы, мы все, — думала Валентина. — Где-то храбрые, а чуть вышли на плацдарм пошире, поджилки трясутся. Отчего? Не убеждены в своей правоте? Боимся споров и критики? Вот бы сейчас пригласить эту девушку на трибуну, пусть бы высказала все, что лежит на душе, перед всеми…» Разве Капустин выпустит! Для него главное форма, не суть. Каждый доклад просмотрит, прежде чем дать человеку слово. Валентина в первый же раз категорически воспротивилась, отказалась говорить по подсказке. Стерпел…

Нина Стефановна между тем освоилась, речь ее стала ярче, убедительней. Правильно, что мы слабо знаем историю своих мест. Не всегда умеем подключить к этому ребят. И это верно: применять краеведческий материал можно буквально на всех уроках, особенно в диктантах для старшеклассников… Опять диктанты! Робкая внешне, на самом деле Нина Стефановна была бесконечно трудолюбива и бесконечно упряма. В этом был ее плюс, потому что благодаря именно таким своим качествам Нина Стефановна выучилась заочно, стала неплохим словесником, добивается хорошей успеваемости. Но и минус, ибо упрямство лишало ее гибкости, она очень трудно и недоверчиво входила в новое, пугалась свободы, с которой ученики Валентины судили о книге, вообще всего, что выбивалось из рамок программы. Русский язык был для Нины Стефановны одним учебным предметом, литература — совершенно другим. Валентина же всегда ощущала их нераздельно. Так вот и работа, которая стала жизнью, неотделима от жизни… Валентина взглянула на девушку, задавшую ей вопрос: что переживает сейчас эта девушка, начав работать в незнакомой школе, похожи хоть в чем-либо ее чувства на те, которые испытала когда-то Валентина, или они неповторимы, каждому дается свое?

2

Снова все было чисто и ясно в жизни Валентинки. Нет, Саша не смеется над ней, он славный, родной. Все она высказала ему в тот вечер. Наклонил голову, согласился:

— Выпить люблю, есть такой грех. А как выпью, шумлю. Только не от водки, ты не подумай. Так сердце иногда припечет, мочи нет. Неправды у нас еще много, понимаешь? Гляну, как вдова с ребятенками в поле жать или огребать пешочком бредет, а Лапников на таратайке командовать ею едет, так бы и пристукнул его. Отъелся, что боров, на колхозных харчах. Всю войну тут кантовался. Есть председатели как председатели, а наш… Я ведь кладовщиком был, да не угодил, не стал разбазаривать колхозное добро по его записочкам. Отставил: не хошь, говорит, муку в тепле развешивать, вози по морозу навоз, — с горечью заключил он.

— А вы бы эти записочки — в райком!

— Думаешь, там у Лапникова заступы нет? — усмехнулся Сашка. — Он ведь разобьется, а что прикажут, выполнит. Все зерно из колхоза вывезет, все сено отдаст, лишь бы в передовых числиться. Да черт с