Елена прекрасная - Александр Каневский

Однажды, во время очередного ужина, он ворвался в квартиру Колобка, весёлый, энергичный, довольный собой.

— Простите за опоздание, но у меня уважительная причина, наша организация проводила очередную акцию: мы разбили Москву на квадраты и пикетировали у аптек, чтоб не покупали израильские презервативы.

— Почему? — удивлённо спросил Колобок. — Вы считаете их некачественными?

— Наоборот: они непробиваемы! Поэтому они и шлют нам свои презервативы — и знаете для чего? В газете «Послезавтра» чётко объяснили: чтобы русские не размножались!

— Вы мне открыли глаза, наконец, я понял, в чём причина падения рождаемости в нашей стране, — заявил Григорий.

Но Котенко, не уловив насмешки, подтвердил:

— Конечно!.. Но мы им наш рынок перекроем… Правда, пикетирование отнимает у меня много времени, но я его использую, сочиняя стихи. Одно плохо: стоишь один с плакатом, а когда рифма прёт, мне необходимо общение, чтобы её протолкнуть: она у меня в горле стоит.

— Заешьте сухой корочкой, — на полном серьёзе посоветовал Григорий.

— Наоборот! Я её должен, так сказать, выплюнуть на бумагу. Вот сегодня сочинил, пока только один куплет, детская песенка. Хотите прочту?

Вмешалась Маруся:

— Хватит! Потом! Когда ты всю песню выплюнешь!.

Но Котенко уже было не остановить.

— Нет, нет, я могу и по частям.

Он обвёл взглядом присутствующих, выбирая самого подходящего слушателя. В этот вечер в гостях была соседка Лида со своим пятилетним сыном Юриком. Муж Лиды периодически уходил в запой и пропивал всю зарплату. Маруся жалела и Лиду, и Юрика, часто приглашала их на ужин, закармливала пирогами и заворачивала «на посошок».

Увидев Юрика, Котенко обрадовался, подбежал к нему, сел напротив.

— Это песенка для детей, очень смешная. Вот послушай.

И стал с выражением декламировать:

Сделал несколько движений рукой, вперёд-назад, будто тянул и толкал пилу, и завершил свой опус:

Затем большим пальцем надавил мальчику на нос и гордо посмотрел на него, в ожидании восторга. Но тот продолжал сидеть молча. Потом негромко спросил:

— Дядя, ты — дурак?

— Юрик, как ты можешь! — встрепенулась Лида, но Котенко жестом остановил её:

— Ничего, ничего, он просто не понял. Я сейчас повторю. Он тут должен рассмеяться.

И снова задекламировал:

Мальчик перевёл взгляд на Лиду.

— Мама, он дурак?

Лида не успела отреагировать, Котенко опередил её:

— Нет, нет! Я ему докажу, что это смешно!

Он уже злился, поэтому каждую строчку теперь не читал, а выкрикивал:

Мальчик продолжал внимательно смотреть на Котенко, но теперь в глазах у него появилась жалость и сочувствие. Он повернулся к Лиде и со вздохом заключил:

— Мама, он — дурак.

Елена, едва сдерживая смех, выбежала в кухню и там расхохоталась. Григорий поспешил за ней. Она, не в силах остановиться, захлёбываясь от хохота, приговаривала:

— А ты хотел… идти в театр… смотреть комедию… В каком театре… меня бы так рассмешили!

Григорий продолжал всё время заботиться о Елене, помогал ей, утешал, был терпелив и нежен. Благодаря ему, Елена постепенно приходила в себя.

— Не тяни, делай предложение! — подстёгивала его Таисия Богдановна.

— А она согласится? — с надеждой спрашивал он.

— Я уверена. Она очень к тебе привязана.

И Григорий решился.

Однажды, субботним вечером, после ужина, когда они сидели в гостиной, он взял её за руку и проговорил:

— Лена… Леночка… Ленуся… Я давно собираюсь… давно хочу тебе сказать…

Он запнулся. И тогда заговорила она.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, и я тебе отвечу: я очень ценю твою преданность, у меня сегодня нет человека ближе тебя, и я согласна стать твоей женой.

Задохнувшись от счастья, он только прижимал её руку к своим губам и целовал, целовал, целовал…

Потом они обсуждали дальнейшее. Поскольку после смерти Амирана прошло не так уж много времени, Григорий предложил в Москве свадьбу не устраивать, никому не объявлять о их решении, а через неделю улететь на Кипр: «Захочешь — там распишемся, не захочешь — просто проведём вместе медовый месяц, или медовую неделю, сколько захочешь. Вернёмся без огласки, поживём у меня в Гальяново: тихо, рядом лес, по утрам — пробежки. Пока мы будем на Кипре, в квартире сделают ремонт, Яна проследит, она согласится»…

Он говорил, а она, после каждой его фразы, молча кивала в знак согласия. А сбоку, в дверях гостиной, невидимая Елене, счастливая Таисия беззвучно аплодировала Григорию.

И как бы подарком к этому событию, на следующий день, к вечеру, в квартире Елены прозвучал звонок. Сидящий рядом Григорий снял трубку, секунду слушал, затем повернулся к Елене.

— Это тебя…

Елена взяла трубку.

— Я слушаю.

В трубке прозвучало:

— Здравствуй, племянница! Это твоя тётя.

Елена поражена:

— Тётя?! Тётя Аделаида? Вы?!

— Представь себе — я! Не удивляйся, я давно простила тебя, но из-за своей фамильной гордости не могла сделать первый шаг. Очень переживала из-за отца и мамы — я ведь, как предчувствовала, была против их переезда, их новой деятельности… Впрочем, не стану ворошить прошлое. Пора исправлять ошибки, надо увидеться! Мы с Нельсоном приглашаем тебя в гости, у нас большая радость: Нельсон поймал вора, вернул украденные бриллианты — вместе и отпразднуем.

Елена счастлива.

— Тётечка Адя, я так рада вашему звонку! Спасибо за приглашение, но… Я не могу. Я выхожу замуж и улетаю с женихом на Кипр.

В трубке раздался голос Нельсона: