Граф Остерман - Николай Иванович Павленко

на одной из своих дочерей. Для достижений этой цели А. Г. Долгоруков осуществлял неприметную изоляцию императора от его окружения. Меншиков пытался достичь этой цели поселением императора в своем дворце, где он находился под бдительным надзором членов своей семьи, а Долгоруков такую же надежду возлагал на охоту, то есть пребывание императора вне пределов столицы в окружении своих людей.

Эта забота князя Алексея Долгорукова не укрылась от наблюдательного испанского посланника де Лириа, сумевшего подружиться с фаворитом императора Иваном Долгоруковым, снабжавшего его информацией не только о событиях в жизни двора, но и планах придворных, в частности князя Алексея Григорьевича: «Причина, по которой царь не возвратился в город, заключается в том, что князь Алексей Долгоруков ревнует его ко всем и боится, что если царь полчаса поговорит с кем-нибудь другим, он потеряет к нему расположение. Кроме того, его наступившее желание и его единственная мысль — это женить царя на одной из своих дочерей… Он отправляет своих дочерей во все экскурсии с царем, и там царь по вечерам привык играть с ними в карты». 21 марта 1729 г. де Лириа сообщал Мадриду: «…жена, две дочери и сыновья князя Долгорукова, отца фаворита, последовали за царем на охоту». Посланник сделал правильные наблюдения: «Эти Долгоруковы идут по стопам Меншикова и со временем будут иметь тот же конец».

В точности выяснить время, которое император тратил на охоту, нет возможности, но извлечения из депеш де Лириа дают представления о том, что охота доминировала в утехах императора.

Первое известие о поездке императора на охоту датировано депешей от 14 марта. В январе–феврале этого года в Москве и Подмосковье наблюдались лютые морозы, вынуждавшие охотников отсиживаться дома. 21 февраля де Лириа извещал: «Мы здесь живем в домах; вот уже четыре дня страшный ветер с морозом, против которого не помогают ни камины, ни печки. Туземцы не помнят такого холода». Морозы, однако, не исключали возможности готовиться к охоте, что явствует из депеши де Лириа от 7 февраля: «Идут приготовления к скорому отъезду царя, который, уверяют, пробудет вне столицы месяца три». Поездка, однако, не состоялась, как не состоялась и поездка, намечавшаяся на 14 февраля, о которой дипломат извещал: «Царь отправляется за 50 миль для охоты на три или четыре месяца».

Зубов Алесей Федорович. Измайлово. Отъезд императора Петра II на соколиную охоту. Гравюра, 1726 г. Памятники архитектуры Москвы. Окрестности старой Москвы. М., Искусство XXI век, 2007

Лишь 14 марта де Лириа доносил: «Третьего дня царь уехал за 15 миль от города на охоту, где пробудет недели четыре». 4 апреля: «Царь сейчас воротился в Москву из-за опасения, что могла испортиться дорога».

Страсть к охоте, подогреваемая князем А. Г. Долгоруковым, настолько овладела императором, что он не откладывал своих поездок даже в дурную погоду — его не останавливали ни дожди, ни слякоть, ни холодные весенние ночи.

18 апреля: «Вчера царь слег в постель по причине лихорадки; ныне он чувствует себя лучше, и думаю, на следующей неделе обычным образом он выйдет на охоту».

Какие-то обстоятельства задержали царя в Москве на более продолжительное время. Только в депеше от 9 мая читаем: «6 числа текущего месяца его царское величество отправился на охоту в окрестностях и не воротится в город в течение трех недель». План, однако, изменился и де Лириа в тот же день отправил новое послание: «Царь находится в двух милях отсюда и полагают, что возвратится в город через три дня».

23 мая: «Завтра царь отправляется опять на охоту к городу Ростову и не возвратится в столицу до дня св. Петра».

6 июня: «Ждали, что царь вернется в столицу к Троице, но он не приехал, несмотря на ужасные дожди и холод, испытываемый нами». Холод заставил даже министров переехать с дач в Москву.

20 июня: «Царя ждут завтра, но я не мог узнать, почему он возвращается так скоро, как никто не ожидал». Царь, однако, возвратился на два дня позже: «Царь возвратился в город 23-го числа». Причина: «поднявшиеся хлеба не позволили больше охотиться».

18 июля: «Царь вчера уехал на охоту за две мили от города и, говорят, скоро возвратится», однако «скоро» не возвратился, что следует из письма 1 августа: «Царь все наслаждается охотой, не смотря на непостояннейшее время, которое длится вот уже семь недель». Не было дня без бури с громом и молнией.

Молчанов Григорий Викторович. Портрет Петра II. XVIII в. Холст, масло

22 августа: «Царь все еще наслаждается охотой и говорят, что в конце месяца он поедет для этого за 14 верст от этого города». Де Лириа не называет даты возвращения царя с охоты, но в депеше от 8(19) сентября дипломат извещал: «Третьего дня царь уехал на охоту, но не возвратится до 10 октября, чтобы 12 октября присутствовать здесь в день своего рождения». Ко дню своего рождения Петр II, однако, не возвратился, что следует из письма посланника от 1 ноября: «Этот государь еще не возвратился с охоты и, говорят, не возвратится, пока погода не помешает этому развлечению».

8 ноября: «Надеемся, что царь скоро вернется в город; к этому, верно, его побудит наступающая дурная погода; вот уже три дня идет снег и морозит, хотя и не особенно сильно». Это была самая продолжительная охота царя, причем происходившая в преддверии зимы. Она дала основание предсказать трагические результаты этой страсти: «Этот монарх нимало не бережет своего здоровья: в своем нежном возрасте он постоянно подвергает себя суровостям холода, не воображая даже, что он может же, наконец, от этого заболеть. Хотя Остерман и учит его, но он не обращает внимания на его предостережения. Долгорукие же, которые пользуются наибольшим его доверием, не говорят ему должной правды; впрочем, это и не странно: слепой уступчивостью всему, что хочет царь, они думают добиться своих целей».

7 ноября де Лириа отправил последнюю депешу о поездке царя на охоту: «Ждут возвращения царя на этой неделе, но он возвратился, по меньшей мере, на неделю позже».

Я нарочито столь подробно остановился на увлечении царя охотой, поскольку именно она привела его к смерти. Своекорыстные интересы Долгоруких и особенно князя Алексея Григорьевича, ничего не жалевших, чтобы сохранить доверие Петра и поощрявшие его страсть, завершилось тем, что неокрепший организм императора утратил способность противостоять болезни.

Источники позволяют проследить, как изо дня в день развивалась болезнь Петра