Планка - Евгений Гришковец

Просыпался и жил. Жил так, что научился все делать на ходу. Вадик убедился, что на ходу можно поесть, попить, можно читать на ходу, и даже учиться можно на ходу. На ходу можно быстренько одеться и обуться, в смысле, выбрать и купить себе одежду и обувь, можно работать на ходу и по ходу. Можно общаться на ходу, и даже очень важные вещи можно обсудить и выяснить на ходу. На ходу можно думать, и принимать существенные, а иногда даже важнейшие решения. Он даже понял, что возможен секс на ходу. Такой вполне нормальный секс. Вот только выспаться на ходу невозможно. Вздремнуть, прикорнуть, забыться сном можно, но выспаться нельзя. Выспаться! Тут нужна масса условий: от качества подушки, до полного душевного равновесия.

Звонок будильника прозвенел и разорвал короткий, глубокий и черный, без сновидений, Вадиков сон. Надо было лететь в Париж. С невысохшими волосами и горящим от бритья лицом, он в такси дремал и бился головой о холодное стекло. А за стеклом была слякоть, грязные машины и полувесна. Чувств при этом Вадик никаких не испытывал, ни к слякотной столице, ни по поводу того, что скоро увидит Париж.

В аэропорту Вадик повстречался со своими коллегами из других отделов. Они летели вместе. На общение с коллегами у него не было сил. Медленно прошла регистрация, еще медленнее паспортный контроль. Вадик постарался отделиться от коллег и уединиться. Кофе и первая утренняя сигарета слегка обострили восприятие мира. Он пил кофе, и просто заставлял себя понять то, что скоро произойдет. Он требовал от себя радости и осознания того, что летит в Париж.

В самолет Вадик прошел почти первым. Он достал из сумки плащ, а теплую куртку затолкал в сумку. Сумка легла на полку, плащ рядом с сумкой, и Вадик уселся возле иллюминатора. Самолет быстро заполнялся людьми. Коллеги сели сзади, а рядом с Вадиком оказался пожилой, совершенно седой мужчина в светлом свитере и вельветовых коричневых брюках. Мужчина прежде, чем сесть вежливо кивнул и улыбнулся. Его седина была такая белоснежная, а лицо такое смуглое, что Вадик подумал: «Сосед, наверное, француз. Отлично! Не нужно будет с ним разговаривать во время полета». В подтверждении этих мыслей, седой мужчина достал и развернул какую-то французскую газету. Пока самолет окончательно заполнился людьми, пока он медленно выруливал на взлетную, Вадик задремал. Он встрепенулся только тогда, когда самолет, наконец, взревел, и стал разгоняться.

— Поехали, — тихонечко и сам себе сказал Вадик, когда самолет оторвался от земли.

— Да-да, поехали! — радостно сказал сосед без акцента, и улыбнулся. — Знаете, я тоже всегда про себя так говорю, когда взлетаю.

— Правда? — сказал Вадик. — А я в первый раз сейчас так сказал.

— Надолго в Париж? — спросил сосед. — Или вы куда-то дальше летите через Париж?

— Нет, в Париж, в Париж. И только на день. Завтра обратно.

— Понятно. Значит, по делам.

— Именно, — вяло ответил Вадик.

— Часто летаете? — с улыбкой спросил сосед.

— Куда, в Париж? В первый раз, — не глядя на соседа, сказал Вадик. — А так, летаю частенько.

— В первый раз?! И всего на день?! Обидно! Да еще и по делам, — не унимался сосед. — Париж за день не понять.

— Да я пробовать не буду, — ответил Вадик. — Лечу по делам. Пойму как-нибудь в другой раз.

Вадик сказал это так, чтобы стало ясно: он не намерен продолжать разговор. Говорить не было сил, хотя Вадик видел, что сосед — человек приятный и даже симпатичный. В других обстоятельствах Вадик и сам с удовольствием начал бы разговор.

Вадик посидел, посидел, да и снова задремал. Проснулся он оттого, что его кто-то легонько тормошил за плечо. Он открыл глаза и увидел перед собой на откидном столике свой самолетный завтрак. За плечо его тряс седовласый сосед.

— Вам непременно нужно позавтракать. Иначе так и будете спать на ходу. И непременно выпейте это, — сказал сосед и бросил большую таблетку в пластиковый стаканчик с водой. Таблетка сразу зашипела. — Не бойтесь, это витамин С. Взбодрит и… в целом полезно.

— Спасибо, но… — начал Вадик.

— Просто выпейте и все. Тут ничего особенного нет. Слегка взбодрит, и тут же позавтракайте, — спокойно говорил сосед.

Вадик выпил шипучий витамин С, потом нехотя жевал свой авиазавтрак, но стало лучше. Потом стюардесса принесла жидкий кофе. Но запах кофе у этого напитка все-таки был.

— Да-а-а! В первый раз в Париж, — закончив свой завтрак, сказал сосед. — Я даже завидую вам. Я помню, как в первый раз приехал в Париж. Приехал поездом через Берлин. В Берлине была чудная погода, а в Париже стоял туман, было холодно, промозгло. Мне, помню, ужасно не понравилось. А сейчас в Париже очень хорошо. Я вчера звонил, мне сказали +15 и солнце.

— Хорошо, — сказал Вадик, чтобы что-то сказать.

— Прекрасно! — радостно подтвердил собеседник. — Да к тому же Париж сейчас такой, каким его можно увидеть только в начале весны. И это особенно заметно, когда прилетаешь в Париж из Москвы, — сосед на несколько секунд задумался. — Только в начале весны так можно рассмотреть Париж. В другое время года невозможно.

— Что невозможно? — опять из вежливости спросил Вадик.

— Невозможно разглядеть Париж так объемно, как сейчас. Только весной! Во-первых, уже тепло, и можно с удовольствием гулять, при этом, не жарко. Освещение сейчас такое нежное! Весеннее солнце как-то очень идет Парижу. Именно Парижу. Во-вторых, на деревьях еще нет листвы, и значит, деревья не скрывают архитектуру, поэтому только сейчас можно хорошо и целиком рассмотреть фасады и улицы. Зимой тоже нет листвы, скажете вы. Но зимой гулять не так приятно, и глазеть по сторонам тоже. А главное, зимой не такое освещение. Ну и в-третьих, запахи. Какие сейчас по Парижу гуляют ветерки…

Когда подлетали к Парижу, местное время было одиннадцать утра. Париж был отлично виден, и Вадик приник к иллюминатору. Он искал глазами… и почти сразу нашел то, что искал. Эйфелева башня! Точно, Париж! Вадик улыбнулся.

Их встречали с табличкой. В аэропорту уже звучала со всех сторон громкая, непонятная, и все же очень приятная музыка французского языка. Потом они ехали в микроавтобусе по оживленной дороге. Встретивший их француз объяснил им, что они сразу поедут не в гостиницу, а туда, где пройдут встреча и переговоры, он сказал, что в городе пробки, и они объедут Париж вокруг, и что они едут не в центр города, а в деловой центр, который на настоящий Париж не похож, а, скорее, похож на Америку. Еще он сказал, что этот «деловой» Париж ему не нравится.

Француз был симпатичный, лет тридцати пяти, хорошо говорил по-русски, и был одет в толстый мятый пиджак, а на шее у него был длинный полосатый шарф, повязанный весьма небрежно, но при этом классно. Вадик подумал, что ему нужен и такой пиджак, и такой шарф.

Переговоры начались ровно в час, и продолжались с несколькими перерывами на кофе и какие-то закуски почти до пяти вечера. Вадик выступил в самом начале встречи, сообщение его было хорошо подготовлено, и ему задали только пару вопросов, на которые он быстро и толково ответил. Все остальное время он слушал других, но терял нить и суть. Он начал засыпать, кофе не помогал, и тогда он смотрел в окно. Там был виден город, освещенный весенним солнцем. Город, каких на земле не так уж и много. Точнее, Париж один в своем роде на земле. Вадик это знал, и пытался разглядеть и ощутить в том, что видел за окном тот Париж, о котором он так мечтал.