Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага - Валерий Могильницкий

Тогда он удостоился первого поцелуя Ларисы Рейснер. И с тех пор она пускала его в свою маленькую каюту, полную гроздей алой рябины и книг. Не кто иной, как Лариса Рейснер, приобщила его к чтению, и однажды он поставил своеобразный рекорд — прочитал за один месяц около ста книг. Правда, позже, когда Эйхлер станет редактором «Детгиза», он осилит за месяц и более двухсот книг. А в дневнике Генриха, который найду в его архиве, я встречу такую запись:

«Прочитал за последние полтора месяца 276 книг[3]да еще с выписками… Скука страшная! Ни одной свежей мысли, свежего штриха. Создается впечатление, что пишут иной раз не потому, что чувствуют необходимость, а в порядке выполнения договорных обязательств. Получается фальшиво, скверно».

Он был строгим редактором, и потому в потоке рукописей, приходящих в «Детгиз», умел выбрать талантливые, самобытные. Он дал зеленую улицу первым книгам Константина Паустовского, Александра Беляева, Корнея Чуковского, Самуила Маршака, Юрия Тынянова, Петра Гаврилова, Елены Благининой, Рувима Фраермана… Всех не перечесть! Не зря Константин Паустовский в своей «Книге скитаний» написал об Эйхлере:

«Его хорошо помнят все так называемые детские писатели старшего поколения. Он всем им сделал много добра».

В архиве Эйхлера как раз я нашел немало писем писателей, в которых они благодарили милого Генриха за поддержку, творческое сотрудничество, разумное редактирование. Большинство этих писем приходило по ссыльному адресу Эйхлера в гиблые места под Осакаровку, а затем в Караганду, куда он попал по милости власть предержащих сталинистов.

Изучая жизнь и творчество Эйхлера, листая его дневники и блокноты, я обратил внимание на одну маленькую деталь: нигде он не восхвалял Сталина, нигде не упоминал его имени. В книге Ларисы Рейснер «Фронт» речь идет, в основном, о событиях 1918–1919 годов на Волге. Как раз в это время там «героически» действовал, согласно версии краткой биографии И.В.Сталина, «полководец революции». Но в книге Рейснер восхваляются подвиги на Волжском фронте совершенно других личностей, имя Сталина она ни разу не упоминает. Зато с особым чувством любви и уважения она пишет о Раскольникове, которого матросы буквально носили на руках.

Казалось бы, Эйхлер как редактор обязан был внести в книгу Рейснер имя Сталина хотя бы для того, чтобы избежать нападок сталинских цензоров от литературы. Но он этого не делает, в душе осуждая возрождение тоталитаризма в стране красных.

Его идеал революционера до мозга костей — Раскольников, в которого влюбилась Лариса Рейснер. Эйхлер ревновал, завидовал сопернику, но в силу идейных убеждений признавал за ним право на любовь Ларисы. Он называл Раскольникова большим кораблем, предвещая ему большое плавание. И не ошибся — за героическую боевую работу по командованию Волжско-Каспийской флотилией, разгромившей белогвардейской флот Каспийского моря, Раскольников был дважды награжден орденом Красного Знамени.

В своей комнате Эйхлер всегда хранил на видном месте фотографию, на которой были запечатлены полпред в Афганистане Ф.Ф. Раскольников и Лариса Рейснер среди сотрудников советского посольства. Этот снимок ему подарила Лара где-то в 1924 году, когда она с Раскольниковым вернулась из Афганистана. Тогда Федор Федорович первым из советских дипломатов был отмечен орденом иностранного государства.

В 1924 году Раскольникова назначают главным редактором журналов «Молодая Гвардия» и «Красная новь». Лариса Рейснер и Эйхлер становятся его первыми помощниками и вдохновителями. По их совету Раскольников пишет книгу воспоминаний «Кронштадт и Питер в 1917 году», мемуарные очерки «Рассказы мичмана Ильина»… Казалось, их тройственному союзу жить и торжествовать на радость тысячам читателей! Но вскоре Раскольникова посылают полпредом СССР в Эстонию, затем в Данию, Болгарию. Чаша яда Сталина, предназначенная для верных ленинцев — ветеранов партии, его благополучно минует. Но до поры до времени… В 1937 году Сталин, расправившись с «врагами народа» внутри страны, поворачивает свой лик в сторону тех, кто работал за рубежом. Оказывается, живы еще дипломаты-поклонники Зиновьева, Бухарина, Каменева, Троцкого… Их необходимо вызвать в Москву якобы для повышения, а на самом деле — довести их до отчаянного понижения, унижения и, наконец, уничтожения. Первыми бесследно исчезли в кровавых катакомбах НКВД дипломаты Антонов-Овсеенко, Лев Карахан, вызванные якобы для повышения, вручения генеральских погон. За ними должны были последовать Рейсе, Кривицкий, Орлов… Но они не пожелали разделить злую участь Антонова-Овсеенко, Карахана, и скрылись за рубежом, затерявшись в толпах белоэмигрантов под псевдонимами.

Почувствовал роковую опасность и посол в Болгарии Федор Раскольников. Он случайно нашел свою книгу «Кронштадт и Питер в 1917 году» в списке запрещенных и понял, что стал крамольным писателем, ибо обошел великую роль Сталина в создании партии, не окрестил его вдохновителем и организатором победы Великой Октябрьской Социалистической революции, сподвижником Ленина, руководителем всем делом подготовки восстания. За правду тоже надо платить! И сталинская пуля, выпущенная из Кремля, может остановить его сердце, и тогда он не сможет высказать всю свою ненависть к сталинизму, мучителю всех народов СССР Джугашвили. И когда Раскольникова вызывают в Москву из Софии, якобы для переговоров о новом назначении в Мексику или Чехословакию, то он уже точно знает, что это западня для него и его печальный конец. И он делает «ход конем» — выезжает из Софии в Москву на поезде, но в пути соскакивает на ближайшей станции и едет в Париж. 12 октября 1938 года его тревожит консульство СССР во Франции, мол, вас вызывает Сталин, «никаких политических претензий нет», по приезде в Москву вам «ничего не угрожает». Раскольников еще на что-то надеется, он вспоминает трепет губ Ларисы Рейснер, ее горячее дыхание и объятия в ночном парке имени Горького… Но тут же одергивает себя: Ларисы давно нет, ее смерть загадочна, покрыта какой-то неразгаданной до сих пор тайной. Зачем же ему возвращаться туда, где его давно покинули любовь, признание и нежный запах красивых кудрей любимой женщины? Он тяжело тянется к пистолету и вдруг не выдерживает — резко отталкивает его от себя. Пистолет громко падает на деревянный пол гостиницы.

В ту ночь Раскольникову открываются новые шлюзы видения мира, смысла жить и бороться. И он пишет «Открытое письмо Сталину», в котором с презрением и большой душевной ненавистью развенчивает культ личности вождя всех народов, выступает в защиту невинно пострадавших видных деятелей партии и советского государства, против клеветы на них. Наконец, 26 июля 1939 года он публикует в прессе за рубежом открытое заявление «Как меня сделали „врагом народа“», в котором обвиняет Сталина в убийствах Карахана, Антонова-Овсеенко и других верных ленинцев. Там были такие строчки:

«Над порталом собора Парижской Богоматери, среди других скульптурных изображений, возвышается статуя Святого Дениса, который смиренно несет собственную голову. Но я предпочитаю жить на хлебе и воде на свободе, чем безвинно томиться и погибнуть в тюрьме, не имея возможности оправдаться в возводимых чудовищных обвинениях».